Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 1

брови; эльфы держали наготове луки и заговорённые стрелы, что пронзят любую броню.

Гарпия зажмурилась, сжала кулачки и произнесла заветное слово.

Свист ветра, рёв бури, удар могучего океанского вала, жар бушующего пламени, леденящий холод налетевшей пурги – покорные воле Гелерры стихии мира послушно впряглись в работу. Все части сложного заклинания пришли в движение, руны вспыхивали и гасли, распадались пеплом кристаллики в острых вершинах магической фигуры – и небо над головами маленького отряда стало быстро менять цвет, становясь глубинно-смарагдовым. Изумрудное пламя поднялось и вдоль горизонта, мирный пейзаж вдруг стал таять, оплывать на глазах, словно свечка – открывалось хаотическое нагромождение тёмно-зелёных кристаллов, каждый величиной с крепостную башню. Казалось, из них состоит весь мир – и лишь чёрные скалы, на которых и расположилась Гелерра, остались прежними. Всё остальное: леса, речки, далёкие холмы, – испарилось, словно кто-то враз сдёрнул покров сложной, искусно наведённой иллюзии.

Разведчики остолбенели. Врага не требовалось искать. Он был тут, рядом, на расстоянии протянутой руки. Каждый из этих кристаллов был Им. Врагом.

…И тянулось всё это, насколько мог окинуть глаз.

Нет неприступной крепости, нет бесчисленных ратей, мечей или копий. Только неподвижные зелёные кристаллы, хотя вернее будет сказать – поваленные обелиски. В глубине каждого – мятущееся зелёное пламя, холодное, бесплотное.

Ты искала врага, Гелерра? Вот он, перед тобой.

…И по-прежнему неведомо, что стряслось с морматами.

Сотворённое гарпией заклятье мало-помалу истаивало, иллюзия возвращалась – словно из тумана, соткалась речка, берега заполнила янтарно-осенняя желтизна; вот и деревья, вот и холмы, вот и едва заметная дорога меж ними, но теперь Гелерра знала, что скрывается под всем этим.

Однако что делать – оставалось неясным. Уничтожать кристаллы поодиночке? Или, может, послать весть повелителю, потому что не во власти его учеников, даже и самых лучших – вот так отправлять в небытие целые миры?

Скованные дисциплиной, спутники гарпии оставались на своих местах. Некого разить меткими стрелами или магией, некого обдавать кипяще-пламенной струёй огнеброса. Здесь требуются совсем иные заклинания.

Чары показали, что враг – под самым носом, кроется в этих самых кристаллах. Ниоткуда ведь не следует, что он, этот враг, непременно обязан иметь две руки, две ноги и ещё одну голову. Может, плящущий за зелёными гранями огонь и есть сознание недруга, его душа?

– Креггер, проверь, как им понравится твоё пламя, – распорядилась Гелерра.

Разумеется, простой огонь ничего не сделает против твёрдого камня, но в смесях Креггера главным было далеко не это.

– Слушаюсь, Гелерра, – осклабился гном, скорчив зверскую физиономию и для чего-то прицеливаясь в ближайшее дерево. – Сейчас поглядим, из чего они тут сработаны…

Разукрашенная драконьими головами труба содрогнулась, из жерла вырвался огненный шар, со свистом пронёсся над чёрной скалой и точно, как по заказу, угодил в середину одинокого дерева над речным берегом.

Иллюзия дрогнула, вспыхнула, словно тонкая бумага, натянутая на лёгкий каркас ширмы, в «дыре» блеснули знакомые изумруды.

– С твоего позволения, Гелерра? – Омейн вскинул растянутый лук.

Гарпия молча кивнула.

Стрела сорвалась, свистнула, пронеслась прямо сквозь прожжённую огнебросом Креггера брешь. Наконечник звякнул о твёрдую поверхность зелёного кристалла, взорвался тучкой многоцветных искр; раздался хрустальный звон, словно стон боли, он прокатился от горизонта и до горизонта, по тёмной грани побежала паутина снежно-белых трещин, из них рвалось всё то же пламя.

«Чужая магия, бесконечно чужая. Эх, Читающего бы сюда…» – успела подумать Гелерра, прежде чем на чёрные скалы, кажущиеся единственным островком «настоящего» в мире обманчивых иллюзий, обрушился ответный удар.

* * *

Слабый не имеет права приказывать сильному. Допускающий ошибки – слаб, даже если способен дробить горы и обращать в пар бездонные океаны. Вампир – горд и свободен. Он уже прошёл через смерть и вернулся. Его обязательства – только до той поры, пока он сам не решит их отбросить.

…Ты всё-таки оправдываешься. И трясёшься от страха. Потому что Хедин может простить всё, что угодно, любую неудачу. Но не измену. А ты сейчас изменила, Эйвилль, изменила тому, кто вытащил тебя из-под осиновых кольев. Вдобавок прошляпила, бездарно проморгала тот миг, когда враги Познавшего Тьму сделали свой ход. И теперь осталось лишь бессильно смотреть, как кипит облако изумрудного пламени на месте, где только что покачивалась сине-бело- зелёная бусина безымянного мира. В этом пламени бесследно сгинул весь полк Гелерры, и Эйвилль понятия не имела, что с ним могло случиться.

И никакого намёка на пресловутый отнорок.

Из-под верхней губы вампирши сами собой вылезли белые иглы клыков. Кровь Бога. Высшее блаженство. И его теперь не будет, потому что эта глупая курица с крыльями, Гелерра, дурой полезла на рожон и получила своё.

Сильный не соседствует со слабыми и не делает с ними одно дело. Он просто берёт своё. Кто-то недоволен? – пусть сам сделается сильным. И возьмёт всё, что пожелает, если только сумеет.

Кровь Хедина, кровь Бога, ы-ы-ы-ы-а-а-у-у-а! Хочу, хочу, хочу!..

Руки Эйвилль затряслись, клыки удлинились так, что почти кололи её собственный подбородок.

Что, что надо, чтобы её заполучить?!.

Всего лишь сделать то, что мы говорим.

Эйвилль содрогнулась. Голос шёл отовсюду и ниоткуда и казался никак не связанным с полыхающей зелёной глобулой, болезненно резонировал «внутри головы», выбивая из неё остатки того, что вампирша Эйвилль унаследовала от Эйвилль-эльфийки.

Всё просто. Для тебя. Тебе он верит. Ты приведёшь его в указанное место. И получишь всю его кровь. Его и второго повелителя, Ракота.

– Кто вы? – Ей казалось, она крикнула. На самом деле – едва прошептала.

Твой хозяин называет нас Дальними.

– Чего вы хотите?

У нас нет желаний. Это ваша категория. Но мы понимаем, что ты хотела сказать.

– Откуда вы знаете мой язык?

Нам ведомы все языки Упорядоченного, сколько б их ни было. Чего ещё ты бы хотела узнать?

– Где вы? Откуда вы? И… зачем всё это? Эта война?

То, что ты называешь «войной», для нас так же естественно, как дыхание для твоих ещё живых соплеменников. Это переустройство. Мы – не просто великий инструмент Творца. Мы – сам Творец. Тебе известно, кто это такой?

– Эльфийские летописи именуют так первоначало, давшее жизнь Упорядоченному…

Правильно именуют. Лишнее доказательство того, что мы не ошиблись, обратившись к тебе. Кровь Богов будет твоей, вся, без остатка. И мы можем сделать тебя живой, если ты пожелаешь. Влага из жил Познавшего Тьму и Её же Владыки, хоть и бывшего, – огромная сила. Ты понимаешь нас?

– Я понимаю, – прошептала Эйвилль. Внутри всё трепетало, словно в пустой груди и впрямь билось настоящее, живое сердце.

Познавший Тьму велел тебе выследить нас, верно?

– Верно, – выдохнула эльфка.

И ты выследила. Вернее сказать, мы привели тебя в то место, где можем поговорить без помехи. Мы знали, что рано или поздно Хедин прибегнет к этому способу.

– Так вы всё знали? С самого начала?

Разумеется. Мы ждали, когда Хедин отрядит на поиски нужное нам сознание. Твоё. Что он велел тебе ждать, когда мы побежим из этого мира и искать наши отнорки?

– Да, – одними губами.

Мы побежим, не сомневайся. Всё будет почти по-настоящему. Ты встанешь на наш след… и он приведёт в ещё один мир. Закрытый мир. Хедин должен спуститься туда. Он уже бывал в нём, летал соколом, дорога ему ведома. Ракот должен быть с ним.

– Трудно будет убедить, что…

Мы понимаем. Новые Боги коварны и недоверчивы. Но слишком уж верят собственной хитрости, не допуская даже мысли, что кто-то мог составить план более глубокий, чем у них. Это нам и поможет.

– Чего вы хотите? – И откуда только взялись силы настаивать?

Мы ничего не «хотим», – терпеливо-безжизненно пояснил голос. – Мы просто существуем. Хедин и Ракот должны уйти.

– Они уйдут, – вдруг заупрямилась Эйвилль, – но кто придёт на смену?

Это уже не будет иметь никакого значения. Возможно, те, кого они свергли. Возможно, кто-то иной. Наше предназначение от этого не изменится.

– Но в чём оно? Я могу знать?

Можешь, хотя среди твоих сородичей это назвали бы «страшной тайной». Мы узнали понятие «секрет» от вас – среди нас нет ничего подобного. Так вот, Эйвилль, Упорядоченное готово исполнить своё великое предназначение…

Вампирша замерла, не в силах унять трясущую её дрожь.

…Своё великое предназначение. Всё, что рождалось и умирало в нём, радовалось и страдало, теперь даст жизнь совершенно новой сущности. Поистине великой, и твой разум, Эйвилль, не в силах объять ее величия. Ты думаешь, что Упорядоченное, его миры, Межреальность и прочее – всего лишь фон для кровавой драмы, которую разыгрывают бесчисленные балаганные актёры, именующие себя «разумными»? Нет, Эйвилль. Упорядоченное призвано породить нового Творца, истинную Монаду, вечную, несотворимую и неразрушимую…

Эльфийка чувствовала, как начинает кружиться голова; перед глазами всё плыло.

Мы, как уже было сказано, – повивальная бабка нового Творца, Эйвилль. Пусть тебя не смутит, что мы говорим о «порождении» новой Монады,