гласом, тем самым, что, согласно Писанию, поднимет мёртвых ото сна.
Беспокоится, окатила тёплая волна. Волнуется, места себе не находит. Всевеликие силы, и как же мне теперь признаться, что я… что меня…
Недавно вернувшийся Эфраим деликатно кашлянул и отошёл в сторонку, с преувеличенным вниманием уставившись на звёзды. Неужели он слышит?..
– Ничего не слышу, государыня, и слышать не желаю. А что до меня такая речь доносится, так то в природе моей, тут уж как хочешь крутись, и даже уши не зажать…
– Спасибо тебе, – само вырвалось у волшебницы. И дальше:
Не обманывай себя, ты сейчас больше всего мечтаешь о том, чтобы он с гордым негодованием отмёл даже саму мысль о том, что он, благородный Анэто, оставит любимую женщину только потому, что в жилах у неё теперь бродит толика вампирьего яда!
Всё. Умереть, растаять, ничего не видеть, не слышать, только чтобы в ушах крутилось это одно-единственное слово.
Ты, видать, совсем забыла гордость, чародейка, забыла, что такие мысли более приличествуют трактирным служанкам, мечтающим о милости богатого господина, – ну и пусть! Пусть забыла! Потому что мне это нравится, понятно?! Потому что меня никто и никогда не любил, и я тоже, ясно тебе, душа, моё второе я, или как там тебя?! Ничего не знаю и знать не хочу!
Анэто почти никогда не пользовался заклятьем
Всё ещё кривясь и морщась от неутихшей боли, Анэто ступил на траву обычного мира. Полянка, деревья вокруг, поваленный ствол, какая-то фигура справа; а на бревне – она, она самая, Мегана, которую он…
Забыв обо всём, маг кинулся к ней.
Руки льдисто холодны, и лицо снежно-бело, живы только глаза. Чуть подрагивает, словно от сдерживаемых слёз, точёный подбородок.
– Мег! Мег, что с тобой?!
Всё, расплакалась.
Анэто беспомощно поднял голову – и вздрогнул. Из темноты прямо к нему шагнула фигура, от одного вида которой боевые заклятья так и просились в дело.
– Вампир! – вырвалось у мага. – Мег, что он… что тут…
– Эфраим, вампир, к вашим услугам, – церемонно поклонился тот. – Скромно надеюсь, что имя моё не окажется незнакомым многомудрому милорду ректору Академии Высокого Волшебства.
Он был прав.
– Эфраим? Вождь Ночного Народа? – недоверчиво переспросил Анэто.
– Он самый, Ан, – еле слышно шепнула Мегана. – Он меня спас…
– Спас? Вампир? От чего?
– Долгая история, Ан. – Она не улыбнулась, глаза влажно блестели. – Но это неважно. Ты здесь. Всё хорошо…
– Я, государыня моя, пойду полетаю, – встряхнулся Эфраим. – Понадоблюсь – зовите.
– Погоди, – остановил его Анэто. – Ты спас Мегану, спасибо тебе за это. – И милорд ректор без колебаний протянул вампиру раскрытую ладонь, как он поблагодарил бы человека.
Эфраим уставился на протянутую руку, словно ему предлагали взяться за осиновый кол. У представителей рода человеческого не имелось привычки подобным образом благодарить вампиров; хотя, если признаться, и поводы для такой благодарности им представлялись нечасто.
– Н-ничего… – только и просипел он, торопливо и неловко коснулся ладони Анэто длинными тонкими пальцами и тотчас отдёрнулся, словно обжёгся.
– Ну, полетел я, – выпалил он, поспешно перекидываясь.
Летучая мышь взмыла вверх, словно за ней гналась Святая Инквизиция в полном составе.
– Мег, я… – проводив вампира взглядом, начал было Анэто, однако чародейка перебила его:
– Он. Меня… – раздельно выговорила Мегана и замолкла, закусив губу.
Волшебник замер.
– Спас, да. Дважды. Второй раз, чтобы спасти, пришлось укусить, – наконец продолжила она.
Анэто попытался выговорить хотя бы нейтральное «рассказывай», но так и не смог. Только смотрел на Мегану да немо раскрывал рот.
– Эфраим хотел остановить моё заклятье… – начала сама хозяйка Волшебного Двора. И, пока она говорила, Анэто начисто забыл и о Вейде с Шоаром, и о коварстве эльфов, и даже о самом Спасителе.
Ночь не кончалась, звёзды словно застыли, навек пришпиленные к небосводу, шляпки вбитых в великую сферу гвоздей. Разорвавшись, время обернулось настоящей паутиной, и никто не смог бы сказать, когда оно вновь обретёт свой прежний ход. Тьма царила вокруг, незримые стены отгородили Мегану и Анэто от всего мира, и ничто не мешало словам, единственно правильным, если только они произнесены.
Анэто заставил себя не расспрашивать чародейку о вампире, хотя внутри у него всё кипело. Глава Белого Совета слишком хорошо знал, что бесследно такое не проходит. Вампир может высосать всю кровь из человека, и тот рассыплется сухим прахом; а может поделиться с несчастным своим естеством, тем самым «вампирьим ядом», одной из самых редких и высокоценимых алхимиками субстанций. Достаточно одной капли – рано или поздно жертва вольётся в Ночной Народ. Противоядие неизвестно, действие отравы необратимо. Да, это может спасти жизнь. Человеческое будет жить – ещё какое-то время, постепенно замещаясь вампирьим. А когда отомрут последние его остатки, вампирьи ряды пополнятся новым членом.
Разумеется, это не единственный путь, как можно стать вампиром. Но Мегану ждал именно он.
– Там была всего лишь капля… – тихо закончила она. – Эфраим говорит, что она просто растворится в моей крови, какое-то время я буду похожа… на них, а потом это пройдёт, но я не верю. Никогда специально не занималась Ночным Народом… напрасно, как оказалось. Но мы… но ты…
Как ей сказать, что осталась только одна дорога – та самая, по которой упорхнула сейчас несоразмерно-огромная летучая мышь? Как выплеснуть горечь и отчаяние?
И он сам начал говорить, взяв в свои её ледяные тонкие ладони. О том, что случилось в Нарне. О великом заклинании, сплетённом Вейде. О том, что королева Вечного леса пробудила от вечного сна всех погибших в Эвиале эльфов. О готовящемся исходе, о союзе с Храмом Мечей и – под самый конец – о вступившем в Эвиал Спасителе.
Слышала ли его Мегана? И слушала ли вообще?..
– Мы его тоже видели… – Значит, все-таки слушала. – Кстати, в Священном Писании ничего не говорится о вампирах. Спасены будут «искренне верящие в Него», а вот остальные… И потом – у вампиров же нет души…
– Но твоя-то никуда не делась, – попытался пошутить Анэто.
– А Разрушитель с Отступником? – только покачала головой Мегана. – Последний ведь на Пике Судеб, а вот первый?
– Разрушитель летел на спине дракона. И этот дракон был не один. Они направлялись на Пик Судеб. Но Вейде говорила…
– Что уже поздно? – рывком поднялась волшебница. – Верь ей больше! Во всяком случае, это лучше, чем просто сидеть тут и ждать неведомо чего. То ли мора, то ли той самой «последней битвы»… Ты сможешь открыть туда тропу?
– Разумеется, Мег, но…
– Никаких «но». – Глаза у неё вновь блестели, но теперь уже не от слёз. – Ненавижу умирать со связанными руками. Давай, Ан, давай, пока я… пока я ещё… – она вдруг всхлипнула и уткнулась ему в плечо. – Я бою-у-усь… а что, если я тебя… как Эфраим…
– Мег, ну какое это теперь имеет значение? – мягко отстранился Анэто. – Спаситель здесь, в Эвиале. Согласно Писанию, у нас остались недели. А если священное предание ошибалось… то, может, часы. Пусть их, всех этих разрушителей, отступников, заступников, переступников и прочих персонажей хроник. Просто побудем вместе. Хоть один раз.
Мегана остановилась. Удивлённо взглянула:
– Ты… хочешь со мной? Я ж как живой труп нынче. Нет, Ан, не могу. Всей душой бы… но нет. Давай уж лучше на Пик Судеб; убивать – иного мне и не осталось.
Маг покачал головой.
– Будь по-твоему, Мег. Но разве ты забыла, что такое этот Пик? Забыла о гномах? О неупокоенных в его недрах? Думаешь, мы пробьёмся там с тобою вдвоём?
Волшебница опустила голову.
– Может, и не пробьёмся. Может, сложим головы. Но уж лучше так, чем… – она кивнула на ночное небо.
– А мне, ты знаешь, даже интересно, – вдруг признался Анэто. – Отрыжка мага-исследователя, наверное… интересно, как оно всё будет. Как Он явится. Что за волшебство пойдёт в ход. Понимаешь?
– «Смерть – последнее великое приключение», – грустно кивнула Мегана. – Вы, мужчины, никогда не изменитесь.
– А стоит ли?
– Нет, в том-то всё и дело…
Они замолчали. Стояли близко-близко, осторожно и бережно касаясь друг друга, словно совсем юные, неумелые любовники, боящиеся неверным движением разрушить соединившее их волшебство. Недвижны звёзды; ни звука, ни огонька вокруг, в распростёршейся по всему Эгесту великой ночи. Что там на юге, в Аркине, захваченном «Тьмою торжествующей», как сказано в Писании? Что там на западе, где бурлит и кипит чёрная преграда, разделившая мир от моря до
