штурвала. Надо ещё было сообразить, в какую сторону их вертеть, одновременно или по очереди, и какие задвижки при этом следует открывать, а какие не стоит. На это у Володьки ушло ещё секунд пятнадцать. Любой другой на его месте, думаю, потерял бы не менее получаса, и в итоге мы все остались бы ночевать вместе с Павленко, а проснувшись, едва ли смогли бы сказать друг другу «С добрым утром!»
Ворота поднимались медленно-медленно, и если б кому-то пришло в голову плеснуть в нас оттуда напалмом из огнемета, вряд ли бы мы успели придумать, как спастись, но оттуда даже пули не залетали и вообще никто не угрожал оружием. Неужели оцепление — полный блеф? Да нет — вон же стоят двое с «калашами» и в масках. Ё-моё, маски-то зачем?! От кого им прятаться? Или это так, для устрашения?
Они нас ждали. Но ждали терпеливо. Даже не прячась от света наших галогенок. Мы с Филом спокойно сели, задраили дверцы и поехали. А эти добры молодцы и ещё двое, появившиеся с другой стороны, совсем не собирались стрелять… Я вдруг понял: они уверены, что мы остановимся, один из них сделал короткий шаг навстречу и дал этакую небрежно-ленивую отмашку правой рукой. Так голосуют крестьяне на проселке, когда абсолютно уверены: здесь остановится любая попутка. А как же иначе? Все свои. «Земляк. Подкинь до райцентра, а я тебе стакан самопляса налью, вон у меня во фляге…» Но нам ничего от них было не нужно. Нам было с ними не по пути.
Шкипер так резко дал по газам, что ухитрился забуксовать всеми четырьмя колесами этого монстра, и на маленьком дисплейчике бортового компьютера цифры сошли с ума, наскакивая одна на другую. Вот тут уже наши встречающие почуяли неладное и начали стрелять. Мы пригнулись, конечно, но заднее стекло выдержало(!) несколько(!) попаданий из «Калашникова»(!). Ё-моё! Из чего же оно сделано?! А потом началась отчаянная пальба по колесам.
— По баллонам могут зафинделить, — заметил Шкипер грустно. — Посадка высокая, расстояние маленькое, запросто попадут даже в темноте.
— Ерунда, — сказал я, — наверняка у этого «линкольна» колеса бронированные.
— Да, ты прав, — сказал Шкипер. — И я прав: они уже попали.
Очевидно, на панели высвечивалось в числе прочего и давление в шинах, которое теперь катастрофически пошло вниз и очень быстро сравнялось с атмосферным, но катастрофы не случилось.
— Что такое бронированные колеса? — спросил Циркач.
Второй раз за один день он проявлял безграмотность в вопросах брони. Но стоило его пристыдить, и он бы тут же завернул мне какой-нибудь вопрос из области литературы и искусства. Я бы не смог ответить, а он бы наверняка сказал, что это ещё в шестом или восьмом классе школьники проходят, так что пикироваться с ним смысла не было. Я просто объяснил, что бронированные колеса — это стальные обода под покрышками, на которых в случае прокола (или прострела) можно ехать довольно долго, правда, уже не так быстро. А нам пока быстро и не светило. Я уже понял, что выдвижные антикрылья вряд ли сегодня придется испытать.
Шкипер что-то увидел в зеркальце заднего вида и начал петлять как заяц, соскакивая с узкой асфальтовой полосы, прыгая по кочкам, ловя колесами канавы и едва не впечатываясь в придорожные деревья. А потом очень близко от нас разорвалась граната, и все поняли, для чего он это делал.
— РПГ, — констатировал Пиндрик.
— Мазилы, — добавил Циркач.
За поворотом стало поспокойнее. Никто нас не догонял. Выходит, оторвались. Но ехали мы пока что в никуда. Даже идей никаких не было. Кроме одной: машину эту надо бросать, хоть и приятно было бы на ней покататься. Очень приятно, но только в другой обстановке. Для поездки в Москву воспользоваться синей мигалкой, пусть и полученной официально было не намного умнее, чем применить пулемет (возможно, тоже полученный официально) на ближайшем посту ГАИ, точнее ГИБДД (или ДПС?) — запутаешься с этими переименованиями! В любом случае, зону необитаемой чащобы стоило проскочить поскорее. Дабы в первом же населенном пункте угнать какой-нибудь задрипанный «уазик» — «уазики» легче всего угонять, особенно старые, у них двери, считай, всегда открытыми стоят. Но до «уазика» доехать оказалось не суждено.
Дорогу нам вновь преградил человек, на этот раз одинокий и без оружия. Мы не торопились выходить из машины. Если это примитивная наживка, что ж, дадим изо всех стволов и все равно прорвемся, сколько бы их там ни повылезло из кустов и оврагов.
Но это была не наживка — это был генерал-майор Кулаков собственной персоной. Чуть поодаль мы и машину его заприметили, странноватую, признаться, машину — маленький корейский джип «Азия», сделанный практически по лекалам американского «Ренглера».
— Здравствуйте, дядя Воша, — сказал я, выскакивая, едва ли не на ходу. — Это что, теперь все в управлении на таких ездят? Новая мода? Или «польские» деньги до сих пор не кончились?
— Да нет, — сказал Кулаков, — это я позаимствовал у местного населения, для конспирации.
Вопрос про «польские» деньги он просто пропустил мимо ушей.
— Здесь к «волгам» относятся с большим недоверием. Ментовская, говорят, машина или для начальников, простые володимирские мужики на «жигулях» ездят, чаще на «нивах», а не простые — на импортных джипах, этим хозяйством здесь никого не удивишь, хоть на четырехсотом «лексусе» приезжай, хоть на «ламборгини». Вон и у вас тачка, я смОтрю, неплОхая, вы, рЕбята, впОлне сООтветствуете местным пОрядкам, — в последней фразе Кулаков отчаянно нажимал на все безударные гласные, пародируя «вОлОдимирский» говор.
— Ну ладно, до выезда на трассу поезжайте за мной, а там будут две «волги». Пересядем и по дороге домой поговорим. Поехали. Время!
— Минутку, дядя Воша. Одну вещицу я хотел бы забрать из этой машины и сразу передать вам.
— Красть грешно, Андрюша, — наставительно произнес Кулаков, а я уже выдернул из гнезда тяжелую трубку мобильного телефона.
— Возьмите. По нему могут быть интересные звонки. Да и аппарат…
— Что аппарат? Обычный «Филипс» для сотовой…
Но, взяв трубку в руки, Владимир Геннадиевич осекся.
— Нет, не обычный. Ба, да это же аппарат космической связи!
— Ну, а мы про что? — заметил я солидно, хотя первый раз в жизни держал в руках подобную трубку.
Кулаков объяснил, что если раньше, ещё совсем недавно, для выхода на орбиту требовался целый чемодан, лежавший обычно в багажнике, то теперь, достаточно вот такой трубочки. Это новейшая разработка фирмы «Тесла». Но в серию их пустил именно «Филипс» и совсем недавно. Буквально в этом году. И стоимость такой игрушки, если он не ошибается, сравнима с ценой очень приличного автомобиля — тысяч двадцать баксов.
Мы не успели разойтись по машинам, как трубка запела, вызывая желающих на разговор. Кулаков торопливо включил диктофон, прижал его к динамику рядом с ухом, крякнув с досады, что не успел кинуть нормальный проводок на выход телефона, и ответил абоненту:
— Да, я слушаю.
— А зачем ты меня слушаешь, Павленко. Лучше расскажи, где ты.
Я видел, что дядя Воша разрывается, выбирая между двумя вариантами: симулировать разрыв связи, дабы получше подготовиться к повторному звонку, или попробовать выжать максимум сведений из этого контакта, ведь абонент может заподозрить неладное и больше не объявиться. Наконец, Кулаков решился и ответил, пойдя ва-банк:
— Я на дороге, Навигатор!
— На какой, к ядрене матери, дороге? С кем ты, Павленко?
— Я не один, — рискнул Кулаков и промахнулся.
— Ты не Павленко, — дошло до Навигатора, а может быть, слышимость стала получше, но так или иначе, а связь тут же прервалась.
— Можно определить, откуда был звонок? — спросил я.
— Как? — грустно усмехнулся дядя Воша. — По запаху? Если бы все хоть на запись шло по проводу… Да нет, мы бы все равно не расшифровали цифровые коды. Даже не смогли бы определить, звонили из соседней рощи или с другой стороны земного шара. Такие дела, Андрей. Но две важных вещи
