– Как я рада, дети мои, что успела перед смертью вас повидать! Подойдите, мальчики, я хочу поцеловать каждого.
Голос ее был слабым, но слова звучали четко и ясно.
– Уход из этого мира – не трагедия, – говорила Мария. – Просто всему свое время. Я прожила долгую жизнь, и сегодня вы не должны печалиться обо мне. Я действительно могу умереть с радостью, когда вы стоите передо мною такие взрослые и красивые. Язон, эта девушка – твоя жена?
– Да, – ответил Язон, запнувшись всего на какую-то долю секунды.
А Мета лишь еле заметно улыбнулась, скосив глаза в его сторону.
Старая Мария помолчала, все-таки ей было трудно говорить.
– Я могла бы вам многое рассказать, дети мои, многое из того, что для вас важно. Да уж не успею теперь. Одна надежда – Хайрон передаст вам все, что я ему велела. А теперь – идите. И не надо грустить. Настоящие люди еще на старой Земле всегда умирали с радостью и не огорчали никого своей смертью. Счастья вам, дети!
Потом они ели и пили, было много свежей, вкусной, натуральной пищи, приготовленной по старинным фермерским рецептам из птицы, свинины и рыбы, и – специально по просьбе Язона – доброе выдержанное виски, которым всегда славился дом Хайрона. Провозглашали тосты, рассказывали веселые истории, вспоминали давние годы, о грустном старались не думать и разве только песен петь не начали. В какой-то момент Хайрон вышел ненадолго, вернулся и произнес прямо от порога тихо-тихо, как будто выдохнул:
– Умерла.
И вот тогда запел.
Песня была на незнакомом даже Язону наречии, печально-торжественная, но с явной, словно зарождающейся в глубине темой радости. Полное соответствие последним словам старухи Марии.
Закончив петь, Хайрон налил всем еще по стаканчику, молча опрокинул первым и сразу взял в руки аппарат дальней связи. Вызвал врача, похоронную команду, сообщил живущим далеко родственникам, а затем велел Эскли на вездеходе объехать соседние фермы. То ли не было у тамошних жителей телефонов, то ли местный закон предписывал делать именно так: сообщать о похоронах лично.
– Ну вот что, дети мои, – проговорил Хайрон, откладывая трубку и садясь обратно к столу. – Даже врач будет здесь только часа через два. Остальные – и того позже. Вы сами решите, задерживаться ли вам на ритуальную церемонию. Решите после того, что я сейчас расскажу. У Марии было очень много детей. Но только тебя одного, Язон, она хотела увидеть перед смертью. Извини, Экшен, это было крайне важно для нее. Хотя...
Хайрон сделал паузу, чтобы раскурить трубку. Мета сразу покосилась на Язона, но тот и глазом не повел: мол, ну и что, пусть старик курит, а я бросил, видишь, сижу, не обращаю внимания.
– Понимаешь ли, Язон, Мария вскормила тебя грудью, но она не рожала тебя. Теперь ты должен знать правду, – добавил Хайрон словно через силу, закашлялся вдруг и замолчал надолго, видимо, давая Язону возможность переварить услышанное.
Но Язон-то, конечно, воспринял все спокойно. В конце концов, какая разница, кто он по крови. Родная мать и родная планета давно уже стали для него понятиями абстрактными. Зато на лице у Меты неожиданно отразилось самое искреннее удивление.
«Странно, – подумал Язон, – с каких это пор пиррянку начали волновать проблемы родственных отношений?» А Хайрон вдруг обратился именно к ней:
– Мета, ты помнишь свою мать?
– Очень плохо, мне было пять лет, когда она погибла. Ее звали Окайра.
– Правильно, – неожиданно сказал Хайрон. – Окайра – моя дочь. Я узнал тебя, Мета, ты очень на нее похожа.
Язон вздрогнул. Почва реальности вновь уходила у него из-под ног.
– Так это что же, мы едва не занялись кровосмесительством? – вырвалось у него.
– Нет, Язон, успокойся. Ты мне не родной сын, и теперь как раз настало время рассказать об этом.
Глава 5
– Планета называлась Иолк. Десятая по счету в системе белого гиганта Гелио в шаровом скоплении близ центра Галактики. Подробности можно найти в любом справочнике. А коротко говоря, жаркая планета. На экваторе жить нельзя, да и негде там – вода кругом, горячая, как в чайнике. На полюсе, только на одном, на северном – большой материк. Его и заселили. Не очень давно, лет пятьсот назад по местному счету, может, и меньше. Странно это все, но так люди говорят. А люди на Иолке чудные поселились. Техника у них вся, как и положено, потихонечку в негодность пришла, а от новых поставок они отказались. Космодром не строили. Все желающие посетить планету Иолк, будьте добры, приводняйтесь в океан, благо он большой, и попасть в него несложно. А дальше – есть флот (парусный, весельный, в общем, деревянный), который встретит долгожданных гостей вином и мясом, а в незваных может и из пушек пальнуть. Что такое порох, на Иолке не забыли, делать его продолжают по сию пору. Еды на планете всегда было много, природа не обделила единственный материк ничем. Так что никакого прогресса тамошним людям особо и не требовалось. Все эти пять веков ничего по большому счету не менялось, правда, со временем поделились первопоселенцы на две категории: на патрициев, пользующихся всеми остатками техники, даже космической связью, и рабов, которым не то что к машинам, к лошадям приближаться не дозволяли. И так век от века – рабы работают, патриции наслаждаются жизнью, однако – что характерно – и те и другие сыты, и те и другие живут семьями, растят детей, и те и другие время от времени принимают участие в кровавых турнирах со смертоубийством, где выживают сильнейшие. А еще патриции, в отличие от рабов, устраивают иногда дворцовые перевороты, и тогда одна семья сменяет у власти другую, или – того хлеще – сын сбрасывает с трона отца, брат брата, дядя племянника. Такие нравы у них.
Ну вот. А с полвека тому назад правил на Иолке король Айзон, сын великого Крета. Крет был очень популярен в народе. Прямой потомок первопоселенцев, он едва ли не единственный из правителей Иолка пытался возродить на планете если не материально-технические, то хотя бы морально-нравственные основы цивилизации. Сын пошел дальше отца, тем более что власть получил не по наследству, а в результате очередного переворота. Айзон провозгласил мир и покой на планете, вечную власть своей династии, отмену кровавых турниров, равные права для всех, контакты с богами из космоса и тому подобное. Не всем – ох далеко не всем! – понравились такие перспективы.
Был у Айзона брат по матери – Фелл, сын Пойсона, того, что командовал морским флотом на планете Дельфа. Так Феллу особенно не понравились новые веяния. Сам он тоже к власти стремился и считал, что для этого все средства хороши. Недолго думая, перерезал он всех верных соратников Айзона, а самого короля – родственник все-таки! – пощадил, но заставил жить в городе как простого раба.
Тут у Айзона как раз сын родился. Имя ему дали Даймед. А местные пророки сразу предрекли большое будущее. Ну разве такое утаишь от нового короля-диктатора? Фелл, конечно, озаботился, большую угрозу для себя почувствовал, грядущую опасность, исходящую от этого мальчика. Он был мерзавцем, и перед чем не останавливался, и об этом знал любой на Иолке. Так что Айзон решил опередить своего жестокосердного брата. Он объявил о смерти ребенка и даже устроил пышные похороны. Похороны провели за счет городской казны, всетаки бывшего короля еще многие в Иолке помнили. Я не оговорился: главный, столичный город называется у них так же, как и планета, Иолк. И хотя торжественное погребение сына раба противоречило законам этого мира, Фелл согласился на подобное мероприятие, ведь для него это был праздник. Наивный Фелл думал, что издевается над бывшим королем, но получилось-то все наоборот: король Айзон перехитрил его.
Мальчика Даймеда он передал на воспитание мне. А я принял младенца как родного и дал ему новое имя, созвучное имени отца – Язон. А вот второе имя подсказали мне мудрецы – динАльт.
А теперь спроси, откуда я все это знаю.
Рука Язона сама собою нырнула в карман, и он закурил раньше, чем Мета успела что-либо сказать.
