— Разве ваша дочь не рассказала о нашей встрече в Линдфильде?
Вид у него был странный. Я ожидала, что он ворвется к нам, как разъяренный лев, а он, скорее, был похож на робкого ягненка.
— Присядьте, пожалуйста, милорд, — сказала я, но, оглядев комнату, поняла, что если он сядет на единственный свободный стул, мне придется либо стоять, либо растянуться на кровати.
— Я пришел пригласить вас, миледи, выпить со мной чаю, раз уж мы все решили остаться здесь еще на один день и продолжать поиски наших беспутных родственников. Не подумайте только, что я хочу бросить тень на репутацию мистера Макшейна, — добавил он поспешно. Это прозвучало еще более странно.
— Как вы, мама?
— Я, пожалуй, не откажусь от чашечки чая.
Уэйлин повел нас в тот же самый отдельный кабинет. У нас не было возможности поговорить наедине, но мать и дочь могут понять друг друга без слов. Ясно было, что Уэйлин чем-то очень огорчен, и нам обеим до смерти хотелось узнать, в чем дело.
Между тем, Уэйлин, видно, решил принять нас по-царски. Он заказал такое количество сэндвичей и конфет, что хватило бы на добрую дюжину гостей. Он носился с нами, как будто перед ним были знатные герцогини. Подавались и, из-за воображаемого сквозняка, убирались кресла. Нас закутывали в теплые шали. В довершение всего, он предложил нам перейти в другой, более просторный кабинет. Он суетился вокруг нас, то и дело опасливо поглядывая на меня.
Когда он хотел переменить мое кресло во второй раз, я не выдержала:
— Ради Бога, Уэйлин, что вы узнали? — в первый раз я обратилась к нему просто по имени, опуская его титул «лорд», и сама почувствовала, что поторопилась. Мы еще не были с ним на короткой ноге. Но, если он и заметил это, то был слишком взволнован, чтобы придавать значение таким пустякам.
Уэйлин удивленно поднял брови:
— Как, что я узнал? Полагаю, то же самое, что и вы. Моя глупая тетушка завела себе молодого любовника и отдала ему все, что у нее было. Вы не знаете подробностей завещания, миледи. Дело в том, что, помимо денег Макинтоша, у нее еще было свое приданое, десять тысяч фунтов, которое, разумеется, предназначалось мне. Но после ее смерти оказалось, что от него ничего не осталось. Деньги попросту исчезли вместе с драгоценностями.
Мы с мама обменялись понимающими взглядами. Я сочувственно кивнула, а она сказала:
— Мы тоже подумали, что этот мистер Джоунз был ее возлюбленным.
Мама не хотела употреблять слово «любовник», но, по-моему, «возлюбленный» ничуть не лучше, потому что звучит как-то трусливо.
— А кем же еще он мог быть? — сердито проговорил Уэйлин. — Жена почтмейстера очень подробно мне рассказала, что тетя обожала этого типа. Купила ему кабриолет, дарила ему часы и всякую всячину. Простите меня, я напрасно подозревал, что ваш дядя причастен к краже ожерелья. Только странно, как у него могли оказаться эти стразы?
— Что заставило вас поехать в Линдфильд, лорд Уэйлин? — спросила я.
— Полагаю, то же самое, что и вас. Помните, вы спросили меня тогда, за ленчем, заходил ли я в ювелирные магазины. Я понял, что вы не зря задали этот вопрос, и не поверили моему вранью. Простите меня великодушно. Очень горько признать, что твоя родная тетя на склоне лет вела себя так глупо и легкомысленно. Я хотел скрыть это от вас. В ювелирном магазине Круппа я узнал, что она продала свое ожерелье. Я сказал ювелиру, что моя родственница вышла замуж, а я не знаю ее новой фамилии и показал ему ваш набросок, мисс Баррон. Он ее узнал. Она называла себя миссис Лангтри и дала свой адрес в Линдфильде. Жена почтмейстера показала мне дом.
Странно, что леди Маргарет пришла продавать ожерелье сама, но потом я догадалась, что дядя Барри потребовал от нее деньги наличными — Вы слишком строго судите ее, милорд, — возразила мама. — Мы ведь не знаем, может быть, она вышла замуж за этого Джоунза.
— По-моему, это не намного лучше, — ответил он.
Мы чувствовали себя ужасно. Нельзя было показать, что нам хорошо все известно, и тем более, что дядя Барри занимался делишками похуже. Мы не могли строго судить леди Маргарет. Конечно, она вела себя глупо, но, по крайней мере, не была мошенницей.
— Теперь меня действительно ничего не удерживает в Танбридже, — сказал Уэйлин. — Я узнал адрес поверенного мистера Джоунза. Мне дал его Фолиот, агент по продаже недвижимости в Линдфильде. Я намерен узнать адрес Джоунза, навестить его в Лондоне и поговорить с ним построже. Если они действительно были женаты, мне вряд ли что-нибудь удастся сделать, но если он был просто ее любовником, тогда… По завещанию, все ее состояние принадлежит мне.
— Тогда, как же Джоунз смог до него добраться? — спросила я. — Миссис Сэнгстер говорила, что Джоунз унаследовал дом.
— Да, но от миссис Лангтри, а не от леди Маргарет Макинтош. Любой знающий адвокат может легко опротестовать такое завещание. Многое зависит от того, что за человек этот Джоунз. Если он законченный негодяй, а я думаю, что это именно так, я упрячу его за решетку. Когда двадцатилетний юнец женится на леди, которой уже почти шестьдесят, можете не сомневаться, что это не из-за ее прекрасных глаз.
— Он выдавал себя за ее племянника. Может быть, среди ваших родственников есть какой-нибудь племянник? Необязательно с такой фамилией.
— Нет, я уже думал об этом. У нее нет племянников, кроме меня. Есть еще пасынок, сын Макинтоша от первой жены, но он огненно-рыжий, и никому в голову не придет назвать его красавцем. К тому же у него есть собственное имение в Шотландии. Чего ради ему было ездить в какой-то Линдфильд по четыре раза в год? А у старого Макинтоша совсем не было племянников. Нет, это был негодяй, который сыграл на ее склонности к любовным приключениям. Она всегда была неравнодушна к юным красавцам. Но хватит мне надоедать вам своими семейными делами. Какие у вас новости? Насколько я понял, вам не удалось напасть на след мистера Макшейна.
— К сожалению, нет, — ответила мама настороженно.
— Я видел Стептоу, когда въезжал во двор, он выходил из нашего отеля. Я подумал, что он был у вас.
— Значит, он был здесь! — воскликнула я, вскакивая с места.
Мама схватилась за сердце.
— Странно, что он не зашел к нам. Бьюсь об заклад, он скоро даст о себе знать.
Уэйлин посмотрел на часы и нахмурился.
— Если он приехал сюда из-за вас, почему же он не зашел? По-моему, вы напрасно боитесь, что он много знает. Судя по его поведению, он сам хочет напасть на след.
— Здесь Стептоу ничего не найдет, — скачала мама. — Мы сами зашли в тупик.
Уэйлин нетерпеливо поглядывал на часы. Заметив это, я сказала:
— Вы торопитесь в Лондон, лорд Уэйлин? Не смеем вас задерживать.
— Не знаю, что лучше: отправиться прямо сейчас, пока не стемнело, или переночевать здесь и выехать рано утром. — Он положил часы в карман. — Пожалуй и, я останусь. Мистер Джоунз никуда не денется. Он ведь не подозревает, что я им интересуюсь. Я не смог как следует осмотреть гнездышко моей тети, потому что рядом все время торчал этот Фолиот. Я хочу вернуться туда, когда стемнеет и взломать замок.
— Зачем вам это нужно? — удивилась мама.
— Болезнь тети была очень внезапной. Она собиралась вернуться в Танбридж Уэллз. Поэтому, там должны были остаться какие-нибудь личные вещи. Я поищу как следует в ящиках, может быть, удастся найти улики против Джоунза.
— Он наверняка все осмотрел сам, прежде чем объявить о продаже дома, — заметила я.
— Ему нечего было опасаться. Он не знал, что я буду его разыскивать. Фолиот говорил, что в доме убирала соседка. Но она вряд ли осмелилась выбросить письма и другие личные вещи.
Мама осторожно покашляла и сказала:
— Но это же нарушение закона, лорд Уэйлин. Разве вы этого не знаете?
