Надеюсь, он не говорил обо мне плохо. Мое преображение так вдохновило его. Он даже выдал мне пять тысяч фунтов, хотя я не просил его. Он хочет, чтобы я вложил их в новый печатный станок, я говорил вам о нем. Был тронут до глубины души не столько деньгами, сколько доверием. Хотя уверен, что это очень выгодное помещение капитала.
— Если вы удержитесь в своем новом образе жизни, то не исключено, что и ваш охотничий домик увидит лучшие времена.
Он ответил лучезарной улыбкой.
— Теперь все кажется возможным. Наступила пауза. Он посмотрел ей в глаза долгим взглядом и повторил:
— Все возможно. — Это было сказано таким тихим грудным голосом, что Летти охватил трепет.
Хотелось верить, что его счастливый взгляд говорил о самом невозможном, что сейчас стало возможно, что он любит ее.
— Что вы собираетесь делать, когда Виолетта переедет, Летти? — спросил он. Сердце ее упало.
— Мы еще не обсуждали этот вопрос. Нортон не сделал официального предложения.
— Как я понимаю, событие произойдет где-нибудь в апреле или мае. Если свадьба состоится, вы же не захотите остаться одна в доме.
— Скорее всего не захочу. Придется пригласить кого-нибудь себе в компаньонки.
Хавергал задумчиво поглаживал подбородок.
— Но вы ведь не сразу начнете принимать меры?
— Нет, только после того, как Виолетта примет предложение Нортона.
Он одобрительно кивнул. Его интриговало, зачем отец навещал Летти и почему утаил от него этот визит. Не поговорив с отцом, он не мог сделать предложение, тем более сейчас, когда старик в него поверил. Он также сознавал, что нужно, чтобы прошло какое-то время, прежде чем он завоюет полное расположение Летти. Один поцелуй для него не имел того значения, которое придавала ему девушка. Сначала он поможет Тому устроиться. Это смягчит сестру.
Надо было что-то придумать, чтобы чаще ее видеть. Без конца приезжать в Нортон-холл было неудобно, а пригласить ее в Уиллоу-холл было равносильно предложению. Лучше встречаться в Лондоне.
— А вы никогда не думали, что могли бы жить с Томом в Лондоне? — начал он разведывательный маневр.
— По правде говоря, нет. Кто-то должен заниматься имением.
— Тогда вы могли бы навещать брата, когда он обоснуется в Лондоне.
— У меня не очень богатое воображение, Хавергал. Я не строю прожектов. — Он укоризненно посмотрел на нее. — Том уже взрослый. У него могут быть свои соображения на этот счет.
— Мне кажется, вам понравится Лондон. Там так много возможностей хорошо провести время — балы, концерты, театры.
— Все радости жизни, которые сбили вас с правильного пути, — заметила она.
— Вас не собьет. Вы сильнее меня. Но добродетель должна быть вознаграждена. Мне по-прежнему доставляют удовольствие и балы, и театры, и ваше отличное шерри, — он поднял бокал для тоста. — Я не превратился в аскета, Летти. И в Джекоба тоже, — напомнил он об их договоре. Она поняла, что она не назвала его, как он просил. Наверное, этим объяснялся его укоризненный взгляд. По привычке, она назвала его Хавергал. — У меня столько имен, что мне нужно каждый раз напоминать, кто я на самом деле.
Она неуверенно сказала:
— Вы упоминали имя Джозеф, если не ошибаюсь.
Он поморщился.
— Я просто не то имел в виду.
— Джекоб, если память мне не изменяет, был очень мудрый человек, который узурпировал права на наследство у своего брата Исайи.
— Родителям следовало назвать меня Исайей. Это имя больше соответствует моему стилю.
— Вашему старому стилю, вы хотите сказать.
— Именно это я имел в виду. Вы заставили меня измениться до неузнаваемости. Рискуя показаться нудным, я все же повторю, что никогда не подумал, что мы когда-нибудь будем сидеть вот так вдвоем, у камина, как Дарби и Джоан, беседуя о Библии.
Она озорно улыбнулась:
— Действительно, вам такое времяпрепровождение должно казаться странным, слишком скромным, совсем не в вашем вкусе, Джекоб.
Он погладил ее по щеке.
— Вот так-то лучше. Совсем нетрудно произносится, не правда ли? — Он нежно смотрел ей в глаза, осторожно проводя пальцами по ее лицу, волосам.
Нет, ей не показалось. Хавергал действительно изменился, он не стал бы так бессовестно флиртовать с благородной дамой. Его намерения серьезны.
— С Джекобом нет проблем, — согласилась она. — Обычно я не могу выговорить такие имена как Иезекиль, Зедекиа, Махалахил. Язык можно сломать.
— Хорошо. Мне было бы неприятно, если бы мое имя доставляло столько затруднений.
Разговор перешел на более будничные темы. Поговорили о приеме у Нортонов, о бале, местном обществе. Через полчаса вернулись в гостиную. Никаких новостей не последовало. Но когда мужчины уехали, Виолетта спросила:
— Летти, ты уверена, что не имеешь особого интереса к Неду?
— Напротив, он меня очень глубоко интересует, потому, что лучшего мужа тебе не найти. Надеюсь, вы пригласите меня на свадьбу.
— Он еще не сделал предложения. Я хочу сказать, он не предлагал выйти за него, — сказала она, прижав к груди «Замок Рекрент», словно драгоценное сокровище.
Как странно, что такая далекая от романтики вещь будет всю жизнь напоминать Виолетте о самом счастливом времени в ее жизни — поре любви. Действительно, все стало возможным с тех пор, как Хавергал появился в их городке.
Глава 14
Понятие о небе, о небесном складывается у ребенка в самом раннем возрасте. Для Нортона это понятие почти не изменилось с тех пор, как мать, держа его на коленях, впервые рассказала ему об этом. Он до сих пор представлял небо как довольно скучное место, где ангелы и святые сидят на облаках и играют на арфах. Когда в субботу его прием был в самом разгаре, ему вдруг пришла в голову оригинальная мысль, что понимание неба каждым человеком отлично от другого. Для кого-то оно ассоциируется с каким- то одним днем, который длится вечно и воспринимается как лучший день в жизни. Именно таким днем была эта суббота для мистера Нортона. Он был несказанно счастлив, видя у себя в гостях не только обычных соседей, но весь цвет города, и все кланялись, улыбались и поздравляли его.
Дети визжали, собаки лаяли, все носились по его парку, вытаптывая газоны, но это наполняло его сердце радостью. Имя мистера Нортона было у всех на языке. В конце каждой игры он сам раздавал призы, и все громко аплодировали. Устав от шума, он удалялся к столу с обильной закуской, и стоя там в своем великолепном новом светло-коричневом костюме, лично раздавал мужчинам вино, а женщинам прохладительные напитки. Лучших друзей от выделял кивком головы, подмигивая многозначительно, и шептал:
— Не советую вам пить это, мисс Пинком, в шатре вы найдете прекрасное шампанское.
У входа в шатер стоял лакей в новой ливрее, наблюдая, чтобы туда не заходил всякий, кому заблагорассудится. Вход был открыт только для избранных. Нортон приветливо улыбался мисс Фитзсаймонс. Она не отставала от него, помогала занять светским разговором наиболее важных гостей. Нортон, в свою
