3
Аркадий никогда не ездил на лошадях, но сказал киборгу, что в креслице, вырезанном в перекладине, ещё удобней, чем в седле. Ланна, сидевший между Асмодеем и Аркадием, с грустью вспомнил, что в их шарах гравитаторы придают телу полувесомость — с полувесомостью легче летать, чем с полным весом. Аркадий мог включить свой индивидуальный гравитатор, но опасался, что после аварии регулировка не такая плавная, как была. Взлететь неожиданно наверх, а после обрушиться на почву Ланна не захотел.
Асмодей вёл лодку, ориентируясь по Гарунам: они оставались позади, одна левее, другая правее, — он ощущал их спиной. Высоту киборг регулировал гравитатором, тягу создавал один из сохранившихся моторчиков, а на защиту Асмодей использовал и свои с Аркадием скафандры, и генераторы разбившейся авиетки, и переносной хронотрансформатор.
— Летим в броне, — похвалился он, когда лодка взмыла над мёртвым лесом. — Если рангуны напустят резонансы, то потрясёт, но не разорвёт.
Внизу мелькали унылые картины: оголённые холмы, пустынные озера — и по зеркальной гладкости воды, не оживляемой дуновением ветра, виделось, что и вода мертва. Скорбный пейзаж озаряли двойным сиянием Гаруна Белая и Гаруна Голубая — холодная игра двойного света лишь усиливала впечатление смерти.
— А хроноворотов все нет! И мы всё летим! — порадовался Асмодей.
Его замечание пробудило Ланну. Дилон пожаловался:
— У меня путаются мысли. Близится хроноворот.
Киборг, не любивший, чтобы сомневались в его способностях, объяснил понуро сидевшему дилону, что в его наборе ощущений каждое гораздо сильней человеческого, а это что-нибудь да значит. Так вот, все его ощущала пока не предвещают непорядка.
— Такое смятение в голове! — ещё унылей ответил дилон. — Мысли — как огоньки… Вспыхивают, погасают…
Вскоре Асмодею представился случай продемонстрировать чувствительность своих ощущал. Он сбросил скорость и, склонив вниз рогатую голову, стал во что-то всматриваться. Аркадий спросил, что случилось. Асмодей ответил нерешительно — нерешительность ни для каких ситуаций не была у него запрограммирована:
— Вдруг запутался… То вижу, то не вижу!..
— Зрение ослабло? Ты же всегда хвалился, что твои глаза — разновидность оружия, а не тривиальные приёмники света.
— Аркадий! Выпусти на меня льва — с одного взгляда опрокину, я такой. Но вон тот лес впереди… Появляется и пропадает…
Лес был как лес — мёртвый, тёмный, на стволах смешивалось голубое сияние одной Гаруны с яркой белизной второй. Кроме этого смешения красок, Аркадий ничего не разглядел в приближающемся лесу. Асмодей закричал:
— Мы в царстве привидений! Запускаю защиту!
Теперь и Аркадий увидел, что лес впереди то светлеет, то темнеет. Он огляделся. Позади простиралась лишённая трав и деревьев пустыня, она стиралась в дымке. Справа поблёскивало озерко, его блеск разгорался и притушивался, оно то выступало сверкающей чашей в пустыне, то неразличимо сливалось со своими берегами. Аркадий снова повернулся к лесу. Лес появлялся и исчезал, как будто какой-то густеющий полог то накрывал, то открывал его.
— Разнотык времён? Не так ли? — Аркадий тронул за плечо дилона. — Схлест противоположных потоков времени? Что теперь делать?
Ланна бормотал, что его угнетает неведомая сила, он не способен сосредоточиться. С Асмодея слетела бодрость — даже во время падения авиетки он выглядел уверенней.
— Аркадий, нас то выносит в будущее, то отбрасывает в прошлое.
Один рог Асмодея сиял голубым от левой Гаруны, второй раскалённо сверкал от Гаруны правой, — и от такого свечения киборг казался двуликим. Лодка подлетала к лесу. Реальные деревья превращались в призраки, но полностью не пропадали — полустерлись, каждое продолжало слабо обрисовываться, а затем снова восстанавливалось.
Аркадий потряс дилона.
— Ланна, сколько лет живут на Дилоне деревья — вон те, что под нами?
Немалое усилие понадобилось дилону, чтобы во взгляд воротилась осмысленность. Он ответил и снова закрыл глаза:
— По вашему счёту этим деревьям лет сорок.
— Отлично! Асмодей, мы залетели в хронобой. Потоки времени, генерируемые одной Гаруной, сталкиваются с противоположным временем другой. В общем, разнотык.
— Вот-вот — разрыв времени. Выдержит ли его наша защита?
— Деревья то показываются в настоящем времени, то отбрасываются в прошлое и будущее. Но они остаются, Асмодей! Стало быть, колебание между прошлым и будущим невелико. Ведь пятьдесят лет назад их ещё не было и спустя пятьдесят лет не будет. Колебание в сто лет — вот разрыв времени.
— Разрыв в сто лет наша хронозащита выдержит.
Лес долго не менял своего облика — стирался в призрак, густел кладбищем мёртвых стволов, снова превращался в привидение. И, поглощённый созерцанием леса, Асмодей не сразу обнаружил перемены в самой летательной лодке. Обернувшись назад, он вдруг обнаружил, что коробка с едой для Аркадия пропала. Остальной багаж лежал, одной коробки не было, словно она выпала в полёте. Но сохранились верёвки, скреплявшие коробку с лодкой, они натягивались под прямым углом, словно по-прежнему схватывали громоздкий груз. Но под ними была пустота — они обхватывали пустоту. Асмодей крутанул лодку влево. Теперь и верёвки пропали, словно их и не было. Асмодей повернул лодку направо — верёвки появились. Ещё круче повернув лодку вправо, он погнал её под углом к прежнему курсу. Коробка не возникла, но что-то под туго натянутыми верёвками затемнело. Это могло быть лишь то, что сохранялось от содержимого коробки в их новом полётном времени.
Ругательства у киборга были не запрограммированы, но вырвавшееся восклицание было равнозначно брани.
— Что с тобой? — спросил Аркадий.
— Надо поворачивать назад. Впереди хроноразрыв увеличивается. Посмотри на корму — там исчезают не только коробки с едой, но и аппаратура.
— Защита перестаёт нас экранировать?
— Может, дерево, из которого сделана лодка, сохранится долго — мёртвая древесина долговечна. Но нас унесёт из лодки, Аркадий. Защита будет экранировать пустоту, а мы будем валяться на мёртвой почве в мёртвом лесу. Нас разорвёт — голова затормозится в прошлом, туловище устремится в будущее. Это даже не для меня. Бежим назад!
Аркадий не захотел поддаваться панике. Спасение — на юге. Там ни разнотыков времени, ни хроноворотов. На севере — лишь кратковременная отсрочка гибели. Только на юг. Единственный шанс сохранить жизнь — там, где Асмодей предрекает гибель.
— Я гибели не боюсь, Аркадий! — с достоинством сказал Асмодей. — Страх смерти в меня не внедрён. Я опасаюсь за тебя и за этого наполовину безжизненного юношу. Слушаюсь. Держу прежний курс.
Теперь и Аркадий поминутно оглядывался на багажник. Коробка больше не появлялась, пропали и скрепляющие её верёвки — возможно, уже навеки не состыковаться ему в едином времени со своей пищей. Лучше все же смерть от голода, чем от разрыва времени в теле, утешал себя Аркадий. Потом на корме стали пропадать и другие предметы. Аркадий закричал. Впереди пропал Асмодей. На первой перекладине качался его смутный силуэт. Аркадий схватился рукой за призрачное плечо киборга. Пальцы прошли сквозь плечо,
