как сквозь дымок. Лес заметался, обе Гаруны нестерпимо засверкали в глаза. Аркадий потерял сознание.
Когда он очнулся, впереди сидел реальный Асмодей и сосредоточенно вёл лодку на две Гаруны: большую, обжигающую белым жаром, и малую, ласкающую фиолетово-голубым сиянием. Аркадий закричал:
— Ты жив, Асмодей, ты жив!
— Как видишь.
— Значит, ты услышал меня? Я кричал, чтобы ты сменил курс.
— Ничего я не услышал. Разве можно услышать человека, который жил за сто лет до тебя? Мы были уже в разных временах. Я сам изменил курс в последний миг, когда это было возможно. А хронозащита восстановила нашу одновременность.
Аркадий обернулся. На корме все лежало в прежнем порядке. Коробку с пищей охватывали верёвки. Аркадий передёрнул плечами, избавляясь от тошнотворного страха. Все восстановилось, но путь на юг был закрыт. Внезапная гибель не разразилась, но и спасение не состоялось. Аркадий хмуро произнёс:
— Куда же нас вынесет? Или мчаться до вечности?
Ланна поднял свалившуюся на плечи голову, повернулся — мутные печальные глаза уставились на Аркадия.
— Я рад, что тебе лучше, Ланна, — сказал Аркадий. — Мы едва не попали в тяжёлый разрыв времени, но благополучно ушли. Как у тебя с головой? Мысли больше не раздувает и не гасит, как огоньки на ветру?
— Меня тревожит только одна мысль, — ответил дилон. — Ты сказал, что из хронобоя мы ушли? Нас настигает хроноворот. Это не лучше.
4
Внизу проплывали лески и озера, холмы и долины — безжизненный мир, арена беспощадных вибраций времени. Асмодей заметил, что их сносит вправо: они летели над новой местностью. Новый пейзаж мало отличался от прежнего: та же мёртвая пустыня, те же стволы погибших деревьев, те же тускло поблёскивающие озера. Лишь телескопическая острота глаз киборга могла различить в этом однокрасочном мире какие-то непохожести. А когда и обе Гаруны, в момент поворота с юга на север переместившиеся из- за спины в лицо, стали съезжать налево, и Аркадий понял, что их выворачивает.
— Старайся держать прежний курс, — посоветовал он.
— Не могу, Аркадий. Посмотри вниз. Тебе не кажется, что слева мир снова становится призрачным? Вон там, на линии горизонта.
У горизонта все расплывалось. Предметы не отдалялись, а теряли очертания, становились полупрозрачными. Недавно, когда они стремились на юг, тоже совершалось нечто похожее. Но тогда то медленно исчезали, то снова постепенно возникали все ближние предметы и справа и слева. А здесь пропадал только левосторонний мир и пропадал издалека, а не вблизи, — горизонт слева суживался, все дальнее тускнело и закатывалось за его надвигающуюся линию, все ближнее сохранялось — мёртвое, однотонное, но чёткое. Пейзаж становился односторонним, он был только с правого бока.
— Это хроноворот, — размышлял вслух Аркадий. — Ланна обещает что-то страшное, но пока я вижу одни несообразности. Просто выход в фазовое время. Правда, угол много больше того, какой мы применяли на «Гермесе».
— Страшное ещё будет, — сказал Асмодей.
— А какой будет страх?
— Не знаю. Потряси Ланну, он должен знать.
Трясти Ланну было пустой затеей. Дилон так измучился, что впал не в сосредоточенность, а в беспамятство. Он откинулся на сидении, вытянул вверх острую мордочку, одно дыхание — гораздо более редкое, чем у людей — свидетельствовало, что жизнь не покидает ослабевшее тело.
Аркадий вспоминал, что знает о хроноворотах. По термину — завихрение времени. Рождается в схлесте двух противоположных потоков времени. Попали в хронокольцо времени и несёмся в нем. Пока все просто…
Да, но почему так боятся хроноворотов дилоны? Что в них опасно? Изменение скорости вращения времени? Уменьшение диаметра хроноворотов? Вихревой заворот сжимается, хронокольцо превращается в хроноколечко, хроноколечко завинчивается в точку. Какая же бешеная скорость бега времени в схлопывающемся хроноколечке! Если в центре большого хроноциклона время замирает и мгновение оборачивается вечностью, то в ветвях время столь ускоряется, что и вечность равнозначна мгновению. И задолго до того все гибнет. Там, где столетия сжимаются в секунду, не только живые клетки, но и почти бессмертные граниты Скандинавии не устоят. Короче — взрыв!
Аркадий окликнул киборга:
— Тебе не кажется, что диаметр хроноворота постепенно уменьшается?
— Мы не сделали и одного витка, как же судить о том, уменьшается ли диаметр следующих витков? Наберись терпения, Аркадий.
Терпение относилось к свойствам характера, которые были дарованы Аркадию с большим недобором. Он всматривался и всматривался во все, на что падал взгляд. И первый увидел перемену в светилах: ослепительная Гаруна Белая потускнела, томная Гаруна Голубая разгоралась. Асмодея тоже встревожили эти перемены.
— У тебя есть объяснение, Аркадий?
Аркадий напомнил, что обе звезды существуют в разных временах, одно в прямом, другое в противоположном. От схлеста этих времён и возникают хронобои и хроновороты.
— Ты не отвечаешь на вопрос, Аркадий. Все это я и сам знаю.
— Знаешь, стало быть, и ответ, которого ищешь. Каждая звезда в своём собственном времени ярче, чем в близком по фазе. И когда, вращаясь в хроновороте, мы пересекаем истинное время звезды, она видится в максимуме. Цикл разгораний и потускнений звезды и есть один виток хроноворота. Так вот, ближайшая задача — определить, сохраняются ли размеры хроновитка или он постепенно уменьшается.
— Буду следить, — пообещал киборг.
И опять терпение Аркадия подверглось трудному испытанию. Гаруна Голубая, достигнув максимального блеска, совсем затмила недавно столь великолепную Гаруну Белую. И она уже не была голубой с сумрачной фиолетовостью, она накалилась добела. Затем её блеск стал притушиваться, а сверкание Гаруны Белой восстановилось.
— Полный цикл, — сказал Асмодей. — Хроноворот сокращается. Горизонт прозрачности приблизился. Жду приказа.
— Может, прокрутимся ещё виток?
— Опасно. Ты угадал сжатие хроноворота. Но как угадать, скоро ли кольцо превратится в точку?
Та полоса слева, где даже близкие предметы из материальных тел становились силуэтами, на втором витке приблизилась. «Если выберемся из этого удивительного мира, — думал Аркадий, — поверит ли кто в его реальность, когда стану рассказывать?» Справа, до очень далёкого горизонта, простиралась обширная пустыня — все было мертво, но вещественно, предметы отбрасывали тени, они реально были, и небо над ними было реальное. А слева уже ничего не было, лодка-самолёт мчалась как бы по самой кромке горизонта, по чётко ограниченной линии пустоты, за этой линией даже неба не было.
Аркадий понял, что дальше медлить опасно.
— Асмодей, выбрасываемся из вихря! От твоего умения зависят наши жизни. Нужно выскользнуть наружу, а не внутрь. Ибо внутри будет взрыв, превращение столетий в микросекунды. Ворваться в хроноворот наперерез. Пересечь его!
