стереографии Мария помоложе и покрасивей врубелевской девы.
— Очень возможно, — рассеянно отозвался Кнудсен; он думал о чем-то своём.
6
Министр Прогнозов и Ведовства, дилон Кун Канна сделал перерыв в передаче на экран воспоминаний Баха. Ватута зевнул человеческим зевком — широко распахнул рот, долго вбирал воздух, долго выдыхал его, даже — тоже по-человечески — чуть-чуть подвыл, выдыхая.
— Странный народ — люди, — сказал он после зевка. — Самые сильные воспоминания у вас не о делах, которые вы считаете главными в жизни, а о том, что чувствуете, о чем думаете, как общаетесь. Беспрестанное выяснение отношений. Если, конечно, все люди как ты.
— Все люди, в общем, как я, — заверил Бах. — Мы существа общественные, взаимные контакты для нас очень важны.
— Ты сказал, что ты учёный археолог и что вся жизнь твоя — служение науке. По воспоминаниям, которые всего прочней, такой вывод не сделать.
— Дай резонанс посильней, тогда увидишь, чем была заполнена моя жизнь. Память капризна…
— Много ещё прогнозируешь воспоминаний на малом резонансе? — спросил Ватута министра.
Тот сверился с аппаратурой.
— Две-три картинки, Властитель.
— Две-три картинки вытерплю.
На экране появилась небольшая комнатка — стол, три кресла, диван. На диване сидели Кнудсен и Аркадий. Бах у окна любовался пейзажем.
— Замечательная планетка эта Латона, — сказал Бах. — Идеальное место для отдыха и научных экспериментов, которые нельзя проводить поблизости от Земли. Но для чего обустроили Уранию — та ведь хуже.
— Хуже для отдыха, лучше для работы, — возразил Кнудсен. — Если бы заводы и лаборатории Урании были размещены на Латоне, ты не говорил бы, что Латона — идеальное место для отдыха. На Урании сосредоточены предприятия, которые опасно размещать в окрестностях Земли.
— В том числе и твоя хронолаборатория? А чем она опасна?
— Ничем, пока исследования идут нормально.
— Всё, что ненормально, опасно. Разве не так?
— Не так, Миша. На Урании однажды произошёл взрыв двух миллионов тонн сгущённой воды. Случись он на Латоне, добрая треть планеты лежала бы в развалинах. Урания защищена путаницей гор — пострадали лишь несколько зданий. И если хронотрансформаторы на Урании выйдут из строя… Конечно, и там радости не будет, но соседи уцелеют — горы вокруг Института Гриценко послужат щитом от катаклизмов с временем. Камню безразличны скачки в тысячу лет назад или вперёд, а люди не выдерживают больших хроноперебросов. Между прочим, ещё в моё стажерство один из хронистов лаборатории погиб от разрыва внутреннего времени в организме. Гриценко тогда очень усилил защиту, не столько нашу собственную, сколько соседей — от нас.
— Почему ты посматриваешь на дверь, Анатолий?
— Мария должна была быть уже десять минут назад.
— Женщины неточны, разве ты этого не знаешь?
— Только не Мария. Она женщина, но точней тебя.
— Может, ты перестал её понимать? Ты думал, что она откажется от экспедиции, а она согласилась сразу.
В комнату вошла женщина. Она остановилась на пороге, оглядела троих мужчин. На её лице возникло удивление, когда она увидела Аркадия. Бах и Кнудсен обменялись быстрыми взглядами. Если женщину что и поразило, то справилась она быстро.
— Здравствуйте, друзья! — Она обратилась к Баху: — Знаменитый Бах, автор открытия, которое всех нас скоро бросит в океан иновременности? Столько раз видела твои стереопортреты, что узнала бы при встрече на улице. А юноша — Аркадий Никитин? О тебе у меня не было предварительного представления, но рада видеть. — Только теперь она повернулась к молчаливому Кнудсену, на лице её высветилась улыбка. — Ты не меняешься, Анатолий. Такой же могучий, серьёзный, лохматый. Говорят, что ты внешность скопировал с Зевса, но, думаю, твоим прототипом был отец Зевса, бог времени Хронос — и по его узкой божественной специальности он тебе больше походит.
Кнудсен ответил без улыбки:
— Учту, Мария, схожесть с Хроносом. Непременно раздобуду его изображение. Жалко, что древние греки не удосужились фотографировать своих богов. Большое упущение, по-моему.
Мария Вильсон-Ясуко опустилась в кресло. Высокая, широкоплечая, худая, с нервным и резким лицом, она могла сойти за мужчину, одевшись в мужское, — лишь красные губы на бледном лице да очень женские глаза выдали бы её. Голос у неё был звучный и сильный.
— Ты, наверно, сердился, что я опаздываю, Анатолий, — сказала она, все так же дружески улыбаясь. — Помню, ты выходил из себя, если кто опаздывал на минуту. Не сомневаюсь, что ты сохранил вызывающую привычку быть педантично точным.
— Просто точным, Мария, без вызова.
— Так вот — ради точности… Хочу предупредить, друзья, что в нашей встрече примет участие мой друг и помощник. Он явится точно в двадцать один час. У него есть хорошее имя, внесённое в паспорт астронавта, но он охотно откликается на дружеское прозвище Асмодей. Я бы хотела взять Асмодея в нашу хроноэкспедицию. Он будет полезен и вам, а я просто не мыслю себя без него.
Бах и Аркадий посмотрели на Кнудсена. Кнудсен нахмурился.
— Ты ставишь предварительное условие своего участия?
— Нет. Если не возьмёшь моего друга, я от экспедиции не откажусь. И можешь дать ответ после того, как посмотришь на Асмодея. Уверена, что он всем вам понравится. Теперь задавайте вопросы.
— Пока один. Давая согласие на участие в экспедиции, ты, естественно, ознакомилась с её задачами?
— В самых общих чертах, Анатолий. Знаю о находке в Скандинавии и о гипотезе, что высокоразвитые антропоиды посещали Землю уже три миллиарда лет назад. И о том, что в нашей Вселенной не обнаружено и следов такой цивилизации. И что вы надумали искать её во Вселенной с иным течением времени. И что для этого снаряжён хронолет «Гермес», в члены экипажа которого пригласили и меня. Этими скудными сведениями и ограничивается моё знание программы хронорейса.
— Но ведь это самое существенное! — воскликнул Бах. — Что-либо добавить не берусь.
— Ты не берёшься, другие возьмутся, — сказал Кнудсен. — Не знаю, будет ли верна добавка, но что существенна — ручаюсь.
— Надумали менять программу рейса? — удивился Бах.
— Не я, а наш общий друг Никитин. — И Кнудсен с улыбкой показал на покрасневшего Аркадия.
— Лучше в другой раз, я не подготовился, — попросил Аркадий.
— Рассказывай, как придёт в голову. А чтобы помочь тебе, я изложу вкратце твою концепцию — доказательства представишь сам. Так вот, друзья, Аркадий считает, что наша основная цель — отыскать в иных мирах человекообразную цивилизацию, представители которой миллиарды лет назад посетили Землю, — в принципе своём ошибочна, ибо такая цивилизация невозможна и потому не существует. Я правильно излагаю, Аркадий?
— Правильно. Но это…
— Понимаю. Только вступление к идее, а не сама идея. А вот и идея. Человек не естественное создание природы, а искусственная конструкция, продукт какого-то эксперимента. Поэтому надо искать не
