на какое-то время в бывшем офисе подразделения «П-ЗР». Распакуют свои персональные ноутбуки и примутся составлять докладные начальству. По обыкновению какие-то эпизоды придется опустить, а некоторые события, участниками которых им довелось быть, изложить в собственной интерпретации.
Потом они приведут себя в «уставной» вид и в сопровождении своих замов Тимохи и Черепа, то есть майора Тимофеева и капитана Черепанова — последний со своими ребятами находился уже в Москве, — отправятся на «ковер» к начальству. В «Аквариуме» их надолго не задержат, потому как руководство ГРУ еще раньше передало две свои спецгруппы в аренду одному из управлений Совбеза. С Хорошевского шоссе они переберутся на Старую площадь, где им могут устроить уже настоящий «разбор полетов». Бушмину наверняка достанется за то, что он так позорно лопухнулся в Слепцовской. Рейнджу еще раз напомнят, что не следует мочить народ без разбора, даже если это заговорщики и коррумпированные менты. И уже обоим попеняют за их склонность к импровизациям: «Здесь вам не Грозный! Не Чечня! Что это еще за снайперские поединки?»
Но чтобы так уж очень ругаться... нет, не должны. Скорее всего, пронесет и на этот раз.
Ну а дальше... Пулей, молнией — в Балашиху! Где Андрея Бушмина ждет самая красивая женщина в мире. К черту всех остальных, даже лучшего друга и кореша Вову Мокрушина! Они встретят Новый год вдвоем, Кондор и Елена Прекрасная. А с ними будет праздновать круглую дату и третий член семьи — ему суждено родиться уже в новом веке...
События развивались бы именно так, будь Андрей Михайлович Бушмин обычным офицером Главного разведуправления, пусть даже временно прикомандированным к Совбезу. Но он являлся сотрудником спецслужбы разряда «элита», обладал «лицензией» и «неограниченным допуском». Никого сейчас по большому счету не интересовали планы Кондора. Потому что в стране назревало что-то по- настоящему серьезное...
Вечером 27 декабря команда Мокрушина была передана в оперативное подчинение руководству Федеральной службы охраны. Фактически же Рейндж в эти наполненные скрытым напряжением предновогодние дни сотрудничал с группой «Мерлон», а также находился в постоянном контакте с людьми, обеспечивающими охрану председателя правительства России.
Полтора десятка сотрудников Главного разведуправления, сплошь опытные, обстрелянные офицеры, наряду со спецгруппой ФСО, закодированной как «девятка», составили подразделение силового прикрытия, сформированное на тот случай, если вдруг повторится нечто схожее с инцидентом в поселке Хофрино.
Таким образом, вплоть до полудня 31 декабря Рейндж и его люди неизменно появлялись в тех местах, где в эти дни могли видеть российского премьера. Они не были на виду, держались в тени, но в любой момент готовы были прийти на помощь личной охране премьера.
Тем временем подразделение под командованием майора Бушмина, носившее ранее наименование РДГ «Терек», было задействовано в силовом обеспечении «тихой» акции, проводимой в эти дни совместными усилиями ФСБ и оперативно-следственной бригады Генпрокуратуры. Хотя спецоперация федеральных сил в Чечне носит кодовое название «Охота на волков», события последних дней показали: эти хищники водятся не только в горах Северного Кавказа, но и в российской столице.
На первом этапе были задержаны и отправлены в следственный изолятор семеро офицеров МВД, в званиях от подполковника до генерал-майора, в том числе глава Второго спецотдела и заместитель начальника УСБ МВД. Из Чечни доставили еще пятерых, причем один из них являлся полковником ФСБ, а двое были видными чинами из Военной прокуратуры (Северо-Кавказского управления).
Полковник внутренней службы Заруцкий во время событий в Хофрине находился в Главном госпитале МВД. Таким образом он намеревался «откосить» от участия в мероприятии, которое вместе с коллегами планировал превратить в мясорубку для своего начальства. Заодно и алиби себе обеспечивал.
Хотя Заруцкий не был болен, он все же умер 28 декабря, во второй половине дня. Полковник скончался в палате, которую занимал единолично и которую негласно охраняли двое офицеров внутренней службы. Умер он от сердечного приступа. Причем незадолго до того, как он покинул этот мир, его в палате посетили три «ангела» в белом. Один из них, сняв с лица марлевую повязку, дабы «больной» смог получше разглядеть, кто стоит перед ним, внятно и четко произнес:
— Я предупреждал, полковник, что буду за вами следить!
Латыпова брали в поселке Жуковка-3. Генерал, очевидно, внутренне был готов к аресту, хотя до последнего момента на что-то надеялся. На то, чтобы пустить пулю в лоб, у него не хватило духа, хотя в момент задержания его штатный «ПСМ» лежал перед ним на столе.
Как только Латыпов увидел перед собой сотрудников в штатском, он впал в прострацию. По дороге в Москву, когда его везли в микроавтобусе в следственный изолятор в Лефортово, он не то что не произнес ни слова, но даже никак не реагировал на происходящее. В лице его не было ни кровинки, глаза пустые и безжизненные.
Какой-то проблеск мысли появился в его взгляде лишь в тот момент, когда спецтранспорт ненадолго притормозил у ворот изолятора. В салоне появилась молодая женщина с короткой мальчишеской стрижкой. Она с презрением посмотрела в глаза Алексею Латыпову, которого когда-то считала порядочным человеком.
— Предатель!
И плюнула ему в лицо.
Что касается самых матерых вожаков волчьей стаи, то их отстрел, насколько мог разобраться в ситуации Бушмин, перенесли на более поздние сроки.
...31 декабря, в полдень, полковник Шувалов выстроил личный состав обеих спецгрупп на базе в районе Чистых прудов. Поблагодарив подчиненных за службу от себя и от имени командования, он поздравил всех с наступающим Новым годом. Потом поманил пальцем сотрудника Финуправления МО, которого привез с собой. Тот оказался кем-то вроде Деда Мороза. В итоге каждый получил премию в размере двухмесячного оклада, за что и расписался в ведомости. Вот так, с денежками в кармане и с мыслями о предстоящем отпуске в целый календарный месяц, сотрудники ГРУ разъехались по домам, где их уже ждали наряженная елка, праздничный стол с закусками и близкие люди.
Но не все разъехались по домам.
— А вам, отцы-командиры, — Шувалов сделал загадочное лицо, — придется поехать со мной!
Вскоре они уже стояли на взлетном поле аэропорта Шереметьево-1 , где по какому-то поводу собралось немалое количество народа.
— Все очень круто, — негромко сказал Мокрушин, повернувшись к приятелю. — Я, Андрюша, своими глазами все видел! И в Кремле утром тоже был! Когда телевизионщиков пригласили, чтобы они засняли для истории процедуру передачи «чемоданчиков», мы с Михалычем и с мужиками из «девятки» рядом стояли, вроде как на стреме. Представляешь?!
— Да, будет о чем вспоминать, — усмехнулся Бушмин. — Кажется, Рейндж, дела наши скоро пойдут на поправку.
Мокрушин кивком указал на лайнер, к которому уже подъехал трап.
— Ты как, Андрей, просекаешь фишку? Понимаешь,
— Тсс... Это пока государственная тайна.
Их разговор неожиданно прервался. Двое уже знакомых им сотрудников ФСО привели с собой женщину и ребенка.
— Надо же, — обрадовался Мокрушин. — Опять вся наша компания в сборе!
Со вкусом подобранный наряд и толика косметики буквально преобразили Анну Дольникову. Бушмин раньше видел ее в лохмотьях беженки и еще в гражданке, которую им выдали накануне акции «работодатели». Тем разительнее оказался эффект. Сейчас перед ним была молодая красивая дама. У Вовы Мокрушина, смотревшего на Анну во все глаза, даже челюсть отвисла.
— Ну как я вам?
Впервые за долгое время она по-настоящему улыбалась. И на ее зардевшихся не то от смущения,
