Подавшись чуть вперед, Маркелов положил ей на лоб свою широкую ладонь с целью определить, не расхворалась ли часом его напарница, нет ли у нее признаков высокой температуры.
— Ерунда, все нормалек, — сказал он, усаживаясь обратно. — Башкарик у тебя, Нюра, холодный, как кусок мрамора.
— Ты еще скажи, как надгробный камень…
— Тебе надо полета граммов бренди тяпнуть, и все как рукой снимет… Ну что? Есть что-нибудь интересное для нас на той пленке, что ты слушаешь?
— Я еще не дослушала. Но уже ясно, что Черняев и его банда задумали что-то недоброе…
На плоский экран ноутбука, который Маркелов держал раскрытым у себя на коленях, поступало изображение от двух «скрыток», одну из которых он оставил в бильярдной, а другую в банкетном зальчике (одновременно он пробовал писать картинку на жесткий диск). Вообще-то ничего интересного там не происходило. Та камера, которую он оставил на верхней полочке для уже отработанных игроками шаров — она была вмонтирована в пустую пачку из-под стомиллиметровых сигарет «Данхилл», — захватывала не только стол для игры в снукер, но и, через открытое пространство арки, какую-то часть зала ресторана, с пустующими в это время столиками. Спустя примерно минуту после включения Маркелов увидел, как из глубины зала — кажется, от входа — показался какой-то мужчина, который уселся за ближний к арке столик. К нему подошел телохран Аксенова… Судя по всему, эти двое были знакомы: они обменялись рукопожатиями и накоротке — какими-то репликами (Паша вчера обмолвился, что его «негласно охраняют»… не исключено, что этот вновь прибывший тоже является сотрудником какой-нибудь службы безопасности). Телохран Аксенова ушел обратно в помещение бильярдной, где принялся, скуки ради, гонять шары по изумрудному сукну стола. Вот в поле зрения появился бармен… что-то принес на подносике тому мужчине, что уселся за столик, не снимая куртки… кажется, кофе принес…
Что касается Кормильцина, то он продолжал активно уговаривать Аксенова, чтобы тот все же подписался на откровенный разговор с тележурналистами.
Звук, поступающий через «ресивер» от чувствительного микрофона, был весьма приличного качества, так что Маркелов сейчас мог слышать все, о чем эти двое беседовали там в их отсутствие.
— Ты на меня не нажимай так, Павел, — прикуривая очередную сигарету (он оказался-таки злостным курильщиком), сказал Аксенов. — Москвичи приедут и уедут себе обратно… а нам здесь с тобой жить…
«А ты, Паша, я вижу, тоже не так прост, как хочешь показаться, — подумал в этот момент про себя Маркелов. — Что ж ты не сказал своему старому знакомому, что не сегодня, так завтра собираешься убраться из Н-ска, переместившись вслед за семьей в какое-то более безопасное место?.. »
Впрочем, это было совершенно не его дело. Все они взрослые люди, и каждый должен решать все за себя.
— Я не против того, чтобы засветиться в их передаче как технический эксперт, — после небольшой паузы сказал Аксенов. — Только надо заранее договориться, о чем можно говорить, а о чем… Ну… ты понимаешь, о чем я, Паша? Был бы жив Николай Дмитриевич…
— Ну так он еще, кажется, не помер, — подал реплику Кормильцин. — Я вас понял, Михаил Григорьевич. Про то, как на вас крепко нажимали Воронин и Лычев… и какие выражения они при этом себе позволяли, вы перед камерой рассказывать не хотите?
— Думаю, не стоит этого делать, Павел. Знаешь, как у нас бывает?.. Скажут, оболгал уважаемых людей… Где доказательства, спросят. Разговоры-то эти велись с глазу на глаз… Они ведь тоже не дураки… очень даже ушлый народ…
«В таких случаях нужно использовать „скрытку“ и „клопика“, — довольно хмыкнул про себя Маркелов. — Вот у меня, господа, ни один бит полезной информации
— Но и без всего этого есть немало интересных моментов, о которых я мог бы, пожалуй, рассказать перед телекамерой, — задумчиво сказал Аксенов.
— Например?
— Для начала экономические аспекты… Ты знаешь, Павел, сколько нужно вложить средств, чтобы построить с нуля такой комбинат, как наш?
— Догадываюсь, что до хрена.
— Десять миллиардов долларов! Причем расчеты сделаны по минимуму. Ну а про месторождения рутилов и ильменитов я вообще молчу…
— Так много? — удивился Кормильцин.
— А ты как думал? Титановое производство, о чем я тебе уже как-то говорил, наиболее сложное и наукоемкое из всех прочих… Когда мы строили комбинат, мы, можно сказать, заглядывали в XXI век. Поэтому в плане используемых технологий и соотношения качество/цена нам сейчас нет в мире равных… Я вот позапрошлым летом был в Штатах, по приглашению, кстати, руководства ТМКА. Побывал на двух невадских заводах, в Гендерсоне и в Буолдер-Сити. На другие производства, которые функционируют в штатах Делавер, Мичиган, Теннесси и Огайо, меня не пригласили, но я хорошо представляю себе, как обстоят сейчас дела в американской титановой отрасли… Если бы эти заводы не поддерживались — прямо или косвенно — правительством, то производители титана и сплавов вряд ли остались бы на плаву. Но американцам все равно потребуется три-четыре года на технологическое переоборудование плюс огромные капиталовложения, которые уже сейчас пытаются привлечь лоббисты от ТМКА..
— Каков потенциальный объем мирового рынка титана и его производных? — поинтересовался Кормильцин.
— Уже в следующем году эта цифра может составить от восьмидесяти до ста миллиардов долларов. Конечно, сталелитейная и алюминиевая отрасли так просто не сдадут свои позиции, но спрос на титан и его сплавы будет увеличиваться с каждым годом. Особенно если учесть непростую политическую конъюнктуру… Не зря ведь титан называют «Baby war», то есть «Дитя войны»…
— Какую часть этого рынка способна занять Россия… если на то будет политическая воля?
— Как минимум четверть, Павел… Но боюсь, что лоббисты из американской ТМКА этого не допустят. Они сделают все возможное — при помощи своих российских «партнеров», — чтобы держать нас в полуудушенном, полупарализованном состоянии… либо вообще закрыть нас ко всем чертям! На «металлистов» у меня, признаться, тоже надежд мало… Выход здесь только один: государство должно в срочном порядке вернуть себе контроль над ТМК, благо юридически такая возможность существует. Скажу больше… Без нашей продукции ни модернизация экономики, ни технологические прорывы по целому ряду важных направлений попросту невозможны…
— А если тот же Лычев, выполняя чье-то указание, решит вдруг прекратить подачу электроэнергии? Дернет, так сказать, за рубильник…
— Новомихайловск, как ты знаешь, они уже не раз обесточивали. Но комбинат, при всем своем желании, обесточить они не могут… пока не могут. Я уже тебе как-то говорил, что на комбинате есть цеха и установки, которые…
— Там нельзя останавливать производство?
— Вот именно! — после паузы сказал Аксенов. — Если загасить наши печи и реакторы, придется их разбирать и строить новые, с нуля! Поэтому-то и предусмотрена своя автономная теплоэлектростанция, с резервом мазута как минимум на пятнадцать суток… Но опасности я жду с другой стороны… Не дай бог тебе, Павел, увидеть, как горит титан… Погасить такой пожар, я тебе скажу, практически невозможно… Не хочу раскрывать всех технических деталей, да и непонятны они непосвященному человеку, но опытный технарь, который знает, где наша ахиллесова пята…
— И которому могут посулить большие денежки за содеянное…
— … способен устроить такую диверсию, что от комбината мало что вообще останется.
Зеленская тем временем успела прослушать почти всю запись вчерашнего разговора владельца фирмы «Центурион» с двумя самыми доверенными его сотрудниками, которых Кормильцин, даже не подозревая о существовании данной записи, достаточно точно охарактеризовал как крайне опасных людей.
