Судоплатов приписывает Шелленбергу утверждение, будто агент из штаба Рокоссовского был настроен антисоветски и ненавидел Сталина, поскольку несколько лет провел в заключении в Сибири, тогда как все эти качества бывший шеф всей германской разведки приписывает отнюдь не агенту, а, со слов последнего, самому К. К. Рокоссовскому?
Огрехи в судоплатовских мемуарах усугубляются рядом очевидных несовпадений с фактами, сообщаемыми другими авторами, также писавшими о А. П. Демьянове и операции ' Монастырь' на основании документов и воспоминаний ее участников. Например, журналистка Людмила Овчинникова, ознакомившаяся, в частности, с записками жены Демьянова Татьяны Борисовны Березанцевой, в своей публикации 'Железный крест и Красную Звезду он получил за одну операцию', появившейся в 'Комсомольской правде' 13 августа
1996 года, уже после выхода мемуаров Судоплатова, приводит несколько иную версию военной биографии агента Гейне. По словам Овчинниковой, перед тем как в декабре 1941 года перейти линию фронта, Александр Петрович числился работником Главкинопроката (по крайней мере, так он представился допрашивавшим его немцам). По возвращении же в Москву уже в качестве агента абвера Демьянов первоначально вернулся на прежнее место работы, а вскоре сообщил своим новым хозяевам, что перешел в Наркомат путей сообщения (оттуда было удобно поставлять дезинформацию под видом графиков военных перевозок). И действительно, придумывать для двойного агента легенду, по которой он будто бы стал офицером связи советского Генштаба, было нецелесообразно. Во-первых, для оправдания такой должности Демьянову в любом случае потребовалось бы, по крайней мере в адресованных немцам радиограммах, сообщить об окончании соответствующего училища. А на это даже в условиях военного времени требовалось никак не менее полугода, когда Гейне трудно было бы передавать какую-либо правдоподобную дезинформацию. Во-вторых, офицер связи в Генштабе обладает очень большим объемом разнообразной информации и, кроме того имеет возможность передавать значительную ее часть сравнительно безопасно, - со штатной штабной радиостанции, которую, естественно, никому в голову не придет пеленговать. А быстро подготовить столь огромный объем дезинформации, хорошо продуманной и согласованной с действительными намерениями советского командования, боюсь, было не под силу не только такому грамотному генералу-генштабисту, как С. М. Штеменко, но и всему составу Разведывательного и Оперативного управлений Генштаба. Поэтому вряд ли руководители НКВД могли выбрать для Демьянова столь беспокойную должность. В этом случае вполне естественным для немцев было то, что агент поставляет лишь отрывочные сведения, так или иначе ставшие ему известными. Подготовить подобную дезинформацию было несравненно легче.
По утверждению Овчинниковой, только в июле 1944 года Демьянов передал немцам, что его 'забирают в армию' и направляют в часть, расположенную под Минском. Следовательно, лишь с этого времени он мог играть роль офицера штаба маршала Рокоссовского. Однако Шелленберг ясно указывает в своих мемуарах на то, что об агентах из окружения Рокоссовского ему стало известно значительно раньше июля 1944 года, еще до того как шеф 6-го управления имперского Главного управления безопасности 'по совместительству' возглавил абвер. Да и донесение о советских планах на летнюю кампанию 1944 года, исходившее, очевидно, из того же источника, поступило, как мы помним, до 3 мая 1944 года и, следовательно, не могло принадлежать Гейне - Демьянову.
Операции ' Монастырь' посвящена также статья полковника в отставке В. В. Коровина 'Поединок с абвером', опубликованная в 1-м номере 'Военно-исторического журнала' за 1995 год. Ее автор, бывший 'боец невидимого фронта', утверждает, что после поражения немецких войск под Москвой, 'чтобы ввести в заблуждение фашистскую разведку, органы государственной безопасности решили легендировать наличие в Москве антисоветский церковно-монархической организации во главе с поэтом Седовым (фамилия изменена. Седов - выходец из дворян-помещиков, его жена - одна из бывших фрейлин императрицы. - Примечание В. В. Коровина)…'
Являясь монархистами по убеждению, Седов и его жена в кругу своих близких знакомых проводил и антисоветскую пораженческую агитацию. Наблюдение за Седовым осуществлял агент Старый, бывший дворянин, которому он полностью доверял. На одной из встреч Седов обратился к агенту с просьбой установить связь с немцами, на что последний (по указанию оперативного работника) дал согласие. После получения от Седова задания - подбирать лиц для антисоветской работы в Москве - через агента Старого под видом участника его группы был представлен проверенный агент Гейне - также выходец из дворян (благодаря Судоплатову и Овчинниковой мы уже твердо знаем, что под псевдонимом Гейне работал А. П.Демьянов. - Б. С.). Он хорошо знал подрывное дело, электро- и радиотехнику. Встретившись с ним несколько раз, Седов поручил ему перейти линию фронта, сообщить немцам о существовании в Москве церковно-монархической организации и получить задание для дальнейшей работы.
В феврале 1942 года Гейне перебросили через линию фронта. Действуя в соответствии с выработанной легендой, агент подробно рассказал немцам, кто и с какой целью его направил к ним, сообщил об организации, ее руководителях и проводимой ею антисоветской деятельности. Как курьер организации, Гейне просил указаний для дальнейшей работы.
Допрашивавшие агента фашистские разведчики не сразу поверили ему, пытались найти противоречия в легенде и даже инсценировали расстрел. Однако выдержка Гейне и убедительность легенды в конце концов заставили их поверить в то, что они имеют дело с действительным врагом Советского государства. В течение месяца агента обучали радиоделу и методам шифрованной переписки, после чего воздушным путем перебросили в советский тыл. Гейне получил задание собирать и передавать в фашистский разведывательный центр сведения о положении в Москве, продовольственном снабжении населения столицы, о работе ряда военных заводов, дислокации и численности войск, их переброске через московский железнодорожный узел и другую шпионскую информацию. В целом же перед монархической организацией фашисты поставили следующие задачи: активизировать антисоветскую пропаганду среди населения, развернуть диверсионную и саботажническую деятельность, создавать подпольные антисоветские ячейки монархической организации в крупных промышленных городах.
По возвращении из тыла противника Гейне подробно доложил руководителю легендируемой организации Седову о результатах пребывания у немцев и полученном задании. Вскоре гитлеровцам начали поступать радиограммы о 'месте дислокации' некоторых частей Красной Армии. Чтобы укрепить положение Гейне у противника, органы контрразведки в течение четырех месяцев сознательно воздерживались от каких бы то ни было просьб к немцам и даже отклонили их предложение о направлении в Москву курьера, мотивируя это опасностью провала'.
Как сообщает Коровин, просьбу о направлении курьера с новым передатчиком вместо пришедшего в негодность старого Гейне направил только в начале августа 1942 года. Из этого можно сделать вывод, что в Москву он прибыл в начале апреля, если буквально понимать слова о четырех месяцах, когда советские контрразведчики не разрешали Демьянову обращаться к абверу за помощью. Здесь бросается в глаза разнобой в хронологии у Судоплатова и Овчинниковой, с одной стороны, и у Коровина - с другой. Первые двое временем перехода Гейне-Демьянова к немцам называют декабрь 1941 года, а возвращение агента в Москву Судоплатов относит к февралю 1942-го. Коровин же передвигает сроки на два-три месяца вперед. Я склонен здесь больше доверять Судоплатову, у которого проверка Гейне у немцев вместе с обучением радиоделу, искусству шифровки и другим азам разведывательной работы заняла около трех месяцев, тогда как автор статьи в ' Военно-историческом журнале' отводит на все про все месяц с небольшим. Но вот насчет сути полученных Демьяновым у немцев заданий более правдоподобен рассказ Коровина, пусть отставной полковник по части стиля сильно уступает генералу-писателю и профессиональной журналистке. Язык Коровина очень близок к языку документов военного времени, но это-то и придает сообщаемому им достоверность. Абвер давал задания Гейне, явно исходя из того, что он останется на какой-то гражданской работе в Москве, то ли благодаря броне, то ли из-за негодности к армейской службе по состоянию здоровья. Очевидно, немцы надеялись, что агент сможет получить интересующие их сведения из бесед с москвичами и с прибывающими в город военнослужащими, а также от своих знакомых и других членов церковно- монархической организации. Никаких сенсационных сообщений немецкая разведка от Гейне и не ждала, а советская сторона, надо думать, и не собиралась посылать, понимая, как трудно легендировать
