На мой взгляд, победа Запада скорее связана с тем, что он олицетворял собой открытое общество, а советская империя – закрытое. К сожалению, мое видение мира нельзя назвать общепризнанным. Фридрих Хайек, апостол свободного предпринимательства, был несравненно более влиятельным, чем Карл Поппер, философ открытого общества.[77]
После избрания Рональда Рейгана в США и Маргарет Тэтчер в Великобритании рыночный фундаментализм стал господствующим убеждением Запада. Умы, породившие «Новый курс», ООН и план Маршалла, похоже, утратили способность генерировать идеи, которые можно превратить в реальность. Не то чтобы либерализм был поставлен вне закона (мы все-таки не закрытое общество), он просто превратился из призыва к сплочению в политический пассив. Даже политические левые, президент Клинтон в США и новые лейбористы Тони Блэра в Великобритании, приняли некоторые догматы рыночного фундаментализма. Они занимались поиском третьего пути, который позволяет избежать крайностей и социализма, и рыночного капитализма. К сожалению, третий путь лишен логики и ясности первых двух, а потому никогда не отличался притягательностью. Я уверен, что концепции рефлексивности, неотъемлемой ошибочности и открытого общества могут стать основой связного мировоззрения и вернуть к жизни старомодный либерализм.
Когда Клинтон занял президентское кресло, он не придавал должного значения вопросам внешней политики. У него была внутренняя программа, а все, что касалось международных кризисов, он перекладывал на плечи своего советника по национальной безопасности Энтони Лейка. Президент недооценил исторического значения окончания холодной войны; повышение конкурентоспособности Америки заботило его больше, чем изменение мирового порядка. Все же его взгляды менялись с течением времени. Постепенно до него дошло, что у американского президента значительно больше возможностей для воздействия на международное положение, чем на положение внутри страны. Он лично принял участие в урегулировании ситуации в Северной Ирландии и разрешении израильско-палестинского конфликта. Роль миротворца соответствовала его характеру, и в урегулировании обоих конфликтов был достигнут значительный прогресс. В Северной Ирландии мирный процесс продолжается, хотя о достижении заветной цели говорить пока еще рано. В Израиле, когда примирение стало вполне реальным, израильский экстремист убил премьер-министра Рабина. Президент Клинтон до последнего дня пребывания у власти не оставлял попыток довести дело до конца, но подобраться к цели так близко, как накануне убийства Ицхака Рабина, уже не удалось. В конце концов у президента Клинтона все же появилось ясное видение внешней политики, но к тому моменту историческая возможность, предоставленная крушением советской системы, была упущена.
Именно на этом фоне в 1997 году и зародился Проект «Новый американский век». Он проповедовал идею силовой внешней политики, в том числе идею вторжения в Ирак, которая резко контрастирует с тем, на чем я настаиваю в этой книге. Сторонники проекта пользовались значительным влиянием в администрации Буша с самого начала, а после событий 11 сентября полностью подмяли ее под себя. Их позиция усилилась настолько, что образ Америки как лидера сообщества демократий превратился в утопию. Это они, и никто другой, довели нереалистичную и непривлекательную идею достижения военного превосходства до крайности. Насаждение демократии с помощью военных средств, безусловно, менее реально, чем с помощью сотрудничества и конструктивного взаимодействия. Не хочу сказать, что мое видение ответственного американского лидерства диаметрально противоположно политике, проводимой сторонниками идеи американского превосходства. И тот и другой подход предполагает возможность вмешательства США во внутренние дела других государств, однако я настаиваю на том, что это необходимо делать только на законных основаниях. Для всего остального мира доктрина Буша не является законным основанием. Именно поэтому я считаю политику администрации Буша такой пагубной. Она закрывает Америке путь к лидерству в сообществе демократий еще до того, как та вступит на него. Мой личный опыт говорит о том, что взрастить открытое общество нелегко, даже если действовать из лучших побуждений. Задача становится практически невыполнимой, когда Америка воспринимается как страна, преследующая собственные интересы. Мы потеряли моральное право бороться за лучший мировой порядок и всеобщие права человека. Вернуть его нам позволит лишь отказ от переизбрания президента Буша на второй срок в 2004 году и изменение нашего образа в мире.
Коллективная безопасность
Американское общество сегодня поглощено проблемой безопасности, и тому есть веские основания. Террористическая угроза реальна, и возможность попадания химического, биологического и даже ядерного оружия в руки террористов нельзя сбрасывать со счетов.
Правильный подход к решению этой проблемы – создание системы коллективной безопасности. Поставить преграду на пути распространения ядерного оружия и международного терроризма невозможно без международного сотрудничества. Мы просто обязаны, как господствующая держава, взять руководство на себя. Терроризм и оружие массового уничтожения превратились в угрозу нашей национальной безопасности именно в силу нашего доминирующего положения. Единственно правильный ответ на угрозу – укрепление структуры коллективной безопасности. Наше определение коллективной безопасности должно быть достаточно широким, чтобы включать в себя все виды конструктивных, позитивных действий, упомянутых выше. Мир ждет от нас именно такого руководства. Когда-то мы его уже осуществляли, и одна из главных причин возникновения антиамериканских настроений в сегодняшнем мире видится как раз в том, что мы устранились от него.
Хотя укреплять структуру коллективной безопасности действительно необходимо, вряд ли стоит думать о полной замене системы национальной безопасности на международную. Такая идея нереальна по двум соображениям. Прежде всего, американская общественность ни за что не поддержит ее. В общественном сознании укоренилось глубокое недоверие к международным договорам и организациям. Конечно, нынешнее негативное отношение – это крайность. Оно взлелеяно сторонниками идеи американского превосходства, которые очень умело воздействовали на общественное мнение. Новое руководство вполне может изменить ситуацию. Но есть еще одно соображение, которое говорит о том, что опасно заходить слишком далеко в подчинении интересов национальной безопасности международным институтам.
В международных соглашениях участвуют суверенные государства, действующие исходя из собственных интересов. Можем ли мы доверить им свою безопасность? Из постулата неотъемлемой ошибочности следует, что ни одно международное соглашение не является абсолютно надежным. Всегда есть вероятность того, что один из участников не выполнит его положения, и тогда нам придется полагаться лишь на собственные силы. Опасность обмана усугубляется тем, что другие участники менее демократичны и не так открыты, как мы. Перед лицом подобной опасности мы также вынуждены идти на обман. Фактически мы располагаем намного большим потенциалом по созданию химического и биологического оружия, чем любая другая страна.
Было бы ошибкой противопоставлять некритическую многосторонность оголтелой односторонности администрации Буша. Подобный подход не только проиграл бы в конкурсе красоты, именуемом выборами, но и не позволил бы обеспечить нашу национальную безопасность. После распада советской империи и в еще большей мере после террористической атаки 11 сентября угрозы, нависшие над нами, приобрели совершенно иной характер. Нам угрожает не обычное оружие какого-либо государства или союза государств. Мы, как единственная оставшаяся сверхдержава, обладаем здесь бесспорным
