— Весьма неподходящее время для посещений, старина.
— Ночью все кошки серы, — ответил я и бросил ему на стол пакет с фотографиями, — Твои снимки Эдит Кейн. Я возвращаю их тебе обратно.
— Они пригодились?
— Пройдет еще некоторое время, прежде чем начнут поступать ответы.
— Ну что ж, желаю успеха, хотя я теперь еще меньше в нем уверен.
— Почему?
— Я навел кое-какие справки о ее семье.
— Этот материал у тебя здесь?
— Да. На полке рядом с тобой. В коричневой папке. Я открыл папку. В ней лежал отчет на десяти страницах о жизненном пути Эдит Кейн, подкрепленный дюжиной писем, копией ее свидетельства о рождении, ее школьными документами, рекомендациями высокопоставленных лиц в Англии и парой заметок самого общего характера.
— Основательная работа, — произнес я.
— Ты видишь? Это одна из лучших английских семей. Четыре дочери и два сына. Старшая дочь, Диана, погибла во время войны. Она попала под бомбежку в Лондоне. Младший сын был летчиком. Его сбили в 1944 году. Рут и Патриция замужем за кадровыми военными. Старший сын, Вер-нон, холостяк и занимает довольно высокий пост в Адмиралтействе. Их отец умер в 1951 году, мать является в своем роде вдовствующей королевой, играет видную роль в обществе. Ни одного пятна на их фамильном гербе.
— Да неужели?
— Да. Если когда и была в старой доброй Англии почтенная семья, так это Кейны! Чистые, как стеклышко, никакого намека на скандал. Члены семьи всегда были на правительственных постах, они насчитывают целую галерею высших офицерских званий старейших полков. Браки в этом роде всегда заключались с равными по происхождению семьями. Кейны всячески оберегают свою репутацию, как мы — Форт-Нокс! И это для них было незыблемым. Я не выдержал и весело рассмеялся.
— Ты можешь скалить зубы сколько угодно, но попробуй найти хоть малейшую зацепку, которая смогла бы подкрепить твои подозрения. Тебе это не удастся. В этой картине нет ни одного слабого места. Неужели ты думаешь, что Эдит Кейн не проверила британская разведка перед ее поступлением на государственную службу? Они далеко не дураки. Там нельзя получить ни одного государственного поста, если не пройдешь сквозь сито службы безопасности.
— Могу назвать тебе несколько человек, которым удалось сделать это.
— Я тоже, но это были редкие исключения.
— Именно об этом я и говорю! Могу я на некоторое время оставить этот материал у себя?
— Да, — улыбнулся Уолли. Потом он вдруг нахмурился и явно заколебался. — Но на тот случай, если... ну...
— Не беспокойся. Ты сумеешь пожать свои лавры героя дня!
Он по-прежнему оставался серьезным.
— Тайгер...
— Что?
— Я узнал кое-что о тебе...
— Что именно?
— Кажется, ты довольно важная персона.
— Даже так?
— Ты не хочешь мне еще кое-что рассказать?
— Нет.
— То, что я узнал о тебе, звучит довольно странно. Теперь я понимаю, почему ты так неожиданно вдруг исчезаешь. Это многое объясняет.
Я глядел на него ничего не понимающим взглядом.
— Для тебя было бы лучше молчать по этому поводу.
Уолли кивнул.
Я поблагодарил его за отчет об Эдит Кейн и встал. У двери я остановился, оглянулся и внимательно посмотрел на него. Уолли сидел в кресле нахмурившись, и я знал, о чем он сейчас думает.
Быть может, стоило рассказать ему всю историю? В конце концов, ему тоже была нужна маленькая толика разнообразия в жизни.
На следующий день я получил официальный приказ от Томаса Уотфорда явиться в Нью-йоркское отделение Центрального разведывательного управления для дачи показаний по поводу перестрелки в отеле.
Вызов был передан через Туми, с которым Уотфорд поддерживал связь, и тон приказа был таков, что не явиться было невозможно.
Когда я вошел в комнату, Уотфорд не затруднил себя вставанием и приветствием. Члены бюро сидели за столом для совещаний, в торце которого располагался свободный стул. На него мне и указал Уотфорд. Я сел, чувствуя себя подсудимым.
Мои судьи не были обычными чиновниками и педантами. Двое из них были умелыми практиками, которых я хорошо знал. Двое других были мне незнакомы, но чувствовалось, что они тоже не канцелярские работники. Пятым членом комиссии оказался здоровенный мужчина с тяжелыми плечами, пронзительным взглядом и твердым ртом. Во время войны он был в звании бригадного генерала, а теперь занимал негласный пост консультанта президента по вопросам холодной войны.
Должно быть, они заседали так уже несколько часов. На полированной поверхности стола не было ни одной бумажки, только две хрустальные пепельницы, полные окурков, а в комнате тяжелыми пластами стлался табачный дым. На то, что здесь шел серьезный разговор, указывало еще и то, что на столе стояло несколько пустых бутылок из-под апельсинового сока.
Я приветствовал всех присутствующих коротким поклоном и уселся на свое место. Это было их шоу!
Слово взял Уотфорд.
— Мы хотим получить от вас вразумительное объяснение по поводу происшествия, которое имело место вчера вечером.
Я выдержал несколько секунд, потом ответил:
— Все обстоит очень просто — на меня напали.
— Почему?
— В нашей профессии можно всего ожидать.
— Пожалуйста, без уверток. Вы, кроме своего номера, сняли также еще один, рядом, на чужое имя. Вас видели с улицы, когда вы в него залезали. Все это указывает на то, что вы можете рассказать нам гораздо больше, чем стараетесь сейчас объяснить.
— Возможно.
— Кто были напавшие на вас люди?
— Пули обнаружили?
— Да. В основном это пули калибра 7,62, одна 38-го калибра и четыре 45-го, — Уотфорд откинулся на спинку кресла. — Мы знаем, откуда была выпущена пуля 38-го калибра.
— Туми передал вам найденный мною пистолет? Уотфорд кивнул.
— Он не зарегистрирован. Оружие иностранного производства. После войны его много было привезено в страну в качестве сувениров.
— Этот пистолет не был сувениром, — сказал я. — Готов поспорить, что его провезли к нам контрабандой.
— Возможно, вы и правы, — произнес Уотфорд, обводя взглядом присутствующих, — А что вы можете сказать по поводу первого случая?
— Можно позвонить по телефону? — спросил я сухо.
— Уж не собираетесь ли вы вызвать своего адвоката?
— А что, разве похоже?
Он молча указал на телефонный аппарат на приставном столике.
