Лиги считают возможным простить Макмиллана, говоря, что потери от сибирской язвы были для него ужасным ударом: он был в отчаяньи, а тут ему предложили кучу денег. Но я утверждаю, что ничто в этом мире не может оправдать подобный поступок, и большинство с этим согласны. Я бы скорей застрелился, чем позволил себе… Эй! Джордж, я здесь! Я уже иду. Что случилось?
Отпихивая на ходу попадавшиеся на пути стулья, к нам подошел широкоплечий мужчина, которого я видел на выводном кругу.
– Неужели и десять минут нельзя без меня обойтись? – воскликнул Беннет. – Что у вас там стряслось?
– Там собралась такая толпа, что мы не можем выводить скот. Наверное, целый миллион сбежался. В павильоне у голштинцев нашли под соломой убитого человека. – Боже мой! – Беннет подпрыгнул. – Кто же это?
– Не знаю. Ничего нельзя понять. Вы бы видели, что там творится…
Это было все, что я услышал, поскольку они уже шли к выходу. Официантка бросилась за Беннетом, но я перехватил ее и сказал, что заплачу за него.
– Было бы естественным, – предложил я Вульфу – если бы я отправился туда посмотреть, что к чему. Вульф покачал головой.
– Уже четвертый час, нас ждут свои дела.
Он поднялся, с ненавистью посмотрел на складной стул, и мы вышли из закусочной. Снаружи двигаться было легче, чем раньше: вместо того, чтобы сновать в разные стороны, посетители выставки теперь целеустремленно спешили к скотоводческим павильонам. Они были возбуждены, как хищные птицы, завидевшие добычу.
На выставке орхидей Чарлза Э.Шанкса не было, но зато мы повстречали Раймонда Плена, орхидеи которого и в сравнение не шли с нашими. Вокруг стендов бродило обычное количество посетителей. Либо они не слышала об убийстве в голштинском павильоне, либо это были оригиналы, которых цветы интересуют больше, чем трупы.
Вульф обменялся любезностями с Пленом, и мы приступили к делу. Одна из наших восемнадцати орхидей стала проявлять признаки увядания, так что я поставил ее под скамейку и накрыл газетой. Мы тщательно перебрали все остальные, расправили побеги и листья и удалили полдюжины цветов, которые начали вянуть.
– В целом они выглядят довольно весело, – сообщил я Вульфу свое мнение.
– Суховаты, – пробурчал он. – Хорошо хоть, что красный клещ еще не появился. О! Добрый день, мистер Шанкс.
В четыре часа появилось жюри в полном составе. Дальнейшее произошло так быстро, что все наши переживания и тревоги оказались излишними. Вульф получил медаль и все три приза, а Шанкса только похлопали по спине в утешение.
Когда жюри удалилось и зрители разошлись, Вульф и Плен начали чесать языками. Я понял, что это будет продолжаться до бесконечности, и на меня нахлынула скука. Я уселся на ящик, зевнул и стал обдумывать мысль, которая появилась в связи с одним из вопросов, заданных Беннету. Я очень надеялся, что мои заключения неверны, – в противном случае мы оказались бы в опасном положении и могли бы оставить все надежды получить гонорар от Осгуда.
Я взглянул на часы: без десяти пять. В пять за орхидеями должна была прийти Лили Роуэн, и я принялся сочинять колкость, которая разнесет ее на кусочки. Мне показалось, что ее давно пора проучить. Называть человека Эскамильо, будучи в хорошем настроении, вполне $./cab(,., но если это делается сразу же после того, как он чуть не убился, перепрыгнув через забор в поисках спасения от быка…
Я так и не успел ничего придумать. Сперва меня прервал уход Раймонда Плена, который счел своим долгом попрощаться со мной. Вторая помеха оказалась куда более досадной: я увидел, что на меня показывают пальцем. В проходе, шагах в десяти, стоял тот самый долговязый соломоворошитель в комбинезоне, которого я видел три часа назад, и тыкал пальцем в меня. Рядом с ним были капитан Барроу из полиции и прокурор Уодделл.
– Взгляните-ка, кто к нам пожаловал, – вполголоса сказал я Вульфу.
Видимо, парень в комбинезоне был им больше не нужен, и он ушел, а остальные направились прямиком к своей жертве, то есть ко мне. Выглядели они довольно мрачно и лишь сухо кивнули в ответ на наши с Вульфом приветствия. Барроу обратился прямо ко мне:
– Ступайте со мной.
– Куда, простите? – осклабился я.
– К шерифу. Я с удовольствием провожу вас. Он протянул ко мне свою лапу. Я скрестил на груди руки и отступил на шаг.
– Не спешите. У меня есть пистолет и лицензия частного детектива. Пистолетом я владею на законных основаниях. Нам ведь не нужны осложнения, не так ли?
16
– Даю вам слово, капитан, что в моем присутствии он вас не застрелит, – любезно начал Вульф. – Он знает, что я не выношу кровопролития. Кстати говоря, это мой пистолет. Дай мне его, Арчи.
Я вытащил пистолет и протянул Вульфу. Он поднес его к глазам и сказал:
– Уортингтон тридцать восьмого калибра, номер такой-то. Если, капитан, вы настаиваете на том, чтобы забрать его, что совершенно противозаконно, как справедливо заметил мистер Гудвин, то напишите расписку, и вы его получите.
Барроу кашлянул.
– Не валяйте дурака. Оставьте себе этот паршивый пистолет. Идемте, Гудвин.
Я покачал головой:
– Я здесь нахожусь тоже на законных основаниях. Чего вы от меня хотите? Если одолжения, то так и скажите. А если вы намерены меня арестовать, то предъявите подписанный ордер. Вы ведь должны знать законы. В противном случае не советую меня трогать.
– Мы здесь хоть и в провинции, но законы знаем, – ответил Уодделл. – Было совершено убийство, и капитан Барроу хочет задать вам несколько вопросов.
– Пожалуйста, пусть спрашивает. А если он хочет побеседовать с глазу на глаз, то мог бы и попросить меня об этом. – Я повернулся к Барроу. – Я знаю, чего вы хотите, я видел, как тот орангутанг показывал на меня пальцем. Я знаю, что он видел, как я беседовал сегодня днем со своими знакомыми в загоне возле кучи соломы. До меня донеслись также слухи, что под кучей соломы в этом загоне нашли труп с воткнутыми в него вилами. Видимо, это была та самая куча соломы – мне ведь всегда везет. А вам надо узнать, почему я был там, о чем мы говорили с моими знакомыми и какой у меня был мотив проткнуть вилами этого человека. К тому же врач сказал, что он был убит два часа и шесть минут назад, так что мне надо отчитаться в своих действиях с десяти утра до двух часов тридцати минут дня. Верно?
– Да, – согласился Барроу. – Только нам интереснее было бы знать, что в это время делал убитый. Когда вы видели его последний раз?
– Попробуйте что-нибудь другое, – улыбнулся я. – Я уже много лет этим трюком не пользуюсь. Скажите мне сначала, кто этот убитый.
– Его звали Говард Бронсон, – не спуская с меня глаз, выпалил Барроу.
– Черт побери! – Я скорчил удивленную физиономию. – Друг Клайда Осгуда?
– Да. Когда вы видели его в последний раз?
– В десять тридцать сегодня утром, когда он вылезал из осгудовской машины, возле отеля. Я был в машине вместе с мисс Осгуд в Ниро Вульфом.
– Вы его хорошо знали?
– До понедельника никогда с ним не встречался.
– Между вами не было близости?
– Никакой.
