— Спаркс, как ты отнесешься к тому,. чтобы получить звание лейтенанта и взять под свою команду всю палубную обслугу?
— Стать офицером? Вот уж не думала, что когда-нибудь доживу до этого дня. Спасибо.
— Ты заслужила это. Если бы не ты, многие истребители не были бы так быстро отремонтированы и не смогли бы тут же вернуться в строй. Большая часть благодарностей, которые мы получили, принадлежит тебе.
Она снова лучезарно улыбнулась и начала спускаться по трапу. Ясон последовал за ней. Оказавшись на палубе, он отсалютовал дальней переборке, изрешеченной выстрелами, над которой был прибит кусок нержавеющей стали, оторванный от разбитого истребителя, с нарисованным на нем знаменем.
— Командир корабля прибыл на борт. Перед Ясоном возник дежурный офицер и отсалютовал ему.
— Разрешите подняться на борт, сэр, — сказал Ясон.
— С удовольствием разрешаю, сэр. — И офицер снова отдал ему честь.
Думсдэй стоял на лестнице, ведущей на временный капитанский мостик, наблюдая за установкой нового листа плексигласа вместо разбитого во время последнего сражения.
— Ну, как там старик?
— Похоже, они с Бэнбриджем все уладили. Черт возьми, не могут же они расстрелять героя? Как бы то ни было, я успел и за тебя замолвить словечко.
— Ну, и что теперь? — с кислой миной спросил Думсдэй.
— Будешь командовать всем крылом истребителей на корабле и получишь награду.
— Ну, спасибо. Еще тридцать сопляков надо будет обучить, и каждый из них может угробить меня.
— Уж это точно.
— Надеюсь, им это не удастся; тебе же не удалось, а?
Ясон засмеялся и зашагал по полетной палубе.
— Раундтоп! Одинокий Волк!
Они стояли, наклонившись над раскрытой орудийной панелью «Рапиры», их лица были перепачканы смазкой. Подойдя к Ясону, они пожали ему руку.
— Как дела в верхах, сэр? — спросил Раундтоп.
— Я остаюсь на «Тараве». Мне обещали, что никаких разговоров об ее списании больше не будет. Ее отремонтируют как следует, начинят новым оборудованием и вернут в строй.
— Отлично, сэр. Рад за нашу старушку.
— Чемберлен, я хочу, чтобы ты возглавил эскадрилью «Ферретов».
Чемберлен расплылся в улыбке:
— Благодарю вас, сэр.
— Кевин, у меня к тебе есть разговор. Бок о бок они пошли по палубе.
— Пока я ждал встречи со стариком, ко мне подошел один из его штабных офицеров. У адмирала есть для тебя предложение, я обещал передать тебе его.
— Что это, сэр?
— Бэнбридж хочет, чтобы ты стал у него адъютантом. Это очень завидная должность, Кевин. Если ты будешь служить у Бэнбриджа и делать свое дело хорошо, ты далеко пойдешь. И то, что ты был боевым офицером и заработал серебряную звезду на свои золотые «крылышки», а я тебя к ней представил, тоже будет нелишне. В штабах не так уж часто оказываются люди с таким послужным списком, поэтому их там особенно ценят. Ты быстро продвинешься, я не сомневаюсь, Кевин. Черт, может, лет через пять ты даже станешь моим начальником.
— Спасибо, сэр, — хмуро ответил Кевин.
— Ты что, недоволен?
— Честно, сэр?
— Конечно. Ну, смелее!
— Пошли они знаете куда со своим предложением! Такая работа не по мне. Я лучше останусь тут с вами и остальными ребятами и буду летать.
Ясон усмехнулся:
— В таком случае, как ты отнесешься к тому, чтобы возглавить эскадрилью?
— Здесь, сэр?
— Конечно, здесь. Я отдал бы тебе «Рапиры».
— Здорово, сэр! Вот это мне нравится. Ясон с улыбкой похлопал его по плечу:
— Ладно, у нас еще будет время обсудить все это.
Кевин расплылся в улыбке и помчался обратно к Чемберлену. Он что-то сказал ему, и они рассмеялись, хлопая друг друга по спинам.
Ясон пошел к себе. Проходя коридором, ведущим на корму, он ненадолго задержался у доски почета.
Двести восемьдесят три имени было на ней. Многих из них он даже не успел узнать, лица и имена лишь смутно помнил, но зато все, что тогда происходило, он видел будто воочию. Он не помнил, как звали молодую симпатичную женщину-связистку и другую, повариху, которые вытаскивали раненых из дымящегося отсека и погибли, оказавшись в результате очередного выстрела выброшенными в вакуум; не помнил он имени и того мужчины из палубной обслуги, который, бросившись в ревущее пламя, закрыл своим телом поврежденный осколками трубопровод с горючим и сгорел заживо, спасая корабль. Так много имен появилось на этой доске за какие-то несколько недель…
Ясон пошел дальше по черному от пожара коридору, который уже начали приводить в порядок, стараясь лавировать между работающими, чтобы не испачкать чужую форму, в которую был одет.
Около своей каюты он замедлил шаги. Осталось всего четырнадцать человек, и лишь четырнадцать кают были сейчас заняты! Остальные пустовали, в каждой лежали приготовленные к отправке домой личные вещи того, кто жил в ней.
Войдя к себе, он закрыл дверь. На мгновение все поплыло у него перед глазами, смертельная усталость наконец одолела его, и, не раздеваясь, он рухнул на койку. От наволочки еще шел слабый аромат духов, и от мгновенно вспыхнувших воспоминаний на глазах у него выступили слезы.
— Будь проклята эта война, — прошептал он.
Уже в полусне он всего раз произнес заветное имя, и потом, с мыслью о ней, капитан первого ранга Ясон Бондаревский, по прозвищу Медведь, медленно погрузился в глубокий сон без сновидений. Завтра, когда он проснется, его ждет мирный день, но война еще не окончена. Ему предстояло вернуться в бой, и он был готов к этому.