разгадать замысел противника — именно потому, что не учитывал его психологии.
Да, барон Джукага был прав, почти как всегда и во всем. Вот почему не нужно было пренебрегать его советами и вот почему следовало опасаться его.
— Ты дурак! Говоря по правде, тебя следовало бы выгнать со службы.
Адмирал Толвин выслушал эти слова с вызывающим видом и иронической улыбкой на лице, стоя посреди кабинета Бэнбриджа.
— Ничего не сообщив мне, не получив моего согласия, ты совершил прыжок во владения врага, предоставив нам очищать By кар. Ты рисковал не только своей задницей, но и авианосцем. Черт возьми, ты просто ненормальный!
— Когда мы поймали закодированное килратхское сообщение о том, что «Тарава» ушла к точке прыжка Ф-один, стало ясно, что она направляется в сектор Джугара. Я рассчитал, что могу прибыть туда примерно в то же время, что и они — если отправлюсь в путь немедленно, — и попытаться спасти их. Просто не было времени на то, чтобы согласовывать это с тобой. Связь, как ты знаешь, была повреждена во время боя.
— Не морочь мне голову! — Голос Бэнбриджа сорвался на крик.
Вскочив, он обошел вокруг стола и направился к Толвину, угрожающе выставив вперед палец.
— Мы одержали победу на Вукар, но и сами оказались в тяжелом положении. Мы потеряли «Трафальгар», а «Геттисбергу» предстоит провести в доке не меньше года. Уцелели лишь «Волкодав» и «Конкордия». И тут ты исчезаешь и отправляешься черт знает куда. Проклятье, ты поставил под угрозу все, чего мы добились. Кто знает? Еще чуть-чуть, и мы могли оказаться на грани катастрофы.
— Но я не потерял «Конкордию». Напротив, я привел обратно «Тараву».
Лицо Бэнбриджа стало цвета вареной свеклы.
— Ты сумасшедший, Джеф!
— Но ты же не станешь отрицать, что все закончилось хорошо, Вэйн? Мы победили, в ходе войны наступил перелом, по крайней мере, на данный момент. На By кар все прошло блестяще — лучше, чем мы ожидали, верно? А какой урон нанесла врагам «Тарава»? Они поработали на славу.
— Хватит лебезить, этот номер не пройдет. Джеф засмеялся и покачал головой.
— Мы проделали вместе долгий путь, Вэйн. Ты знаешь меня как никто, не пытайся задеть меня, тебе это не удастся. Эти ребята на «Тараве» оказались не винтиками в механизме нашей операции — они добавили к ней свой собственный, очень весомый вклад. Я не уверен, что то, чего мы добились на Вукар, важнее, чем тот разгром, который учинили они. На стапелях уничтожено шесть почти готовых авианосцев. А сколько человеческих жизней потребовалось бы, чтобы расправиться с ними в бою? А верфи? А крейсер, две орбитальные станции, четыре сторожевика и около ста истребителей? Но даже это еще не все. Моральный эффект, вот что важнее всего. Он превысил самые радужные ожидания. Вся Конфедерация ликует, черт побери! Но и этого мало. Взгляни на все происшедшее глазами килратхов. Я ничуть не удивился бы, узнав, что Империя на грани дворцового переворота или, по крайней мере, очень основательной чистки в среде высокопоставленных лиц.
— Я никогда не простил бы себе, — продолжал Толвин, — если бы бросил их там, Вэйн, имея возможность помочь. Только благодаря им мы победили на Вукар, и наш прямой долг состоял в том, чтобы сделать все для их спасения. Я жалею об одном — приди я на двадцать минут раньше, и Гриерсон остался бы жив.
— У Гриерсона не было выхода. Если бы он сам не бросился в атаку, они все равно разделались бы с ним. — Бэнбридж пошарил рукой по столу, нащупал лист бумаги и швырнул его Толвину в лицо. — Черт побери, я согласен со всем, что ты говоришь, но вот от чего меня просто трясет.
Толвин усмехнулся.
— Отправить ложное сообщение за моей фальшивой подписью, где сказано, что «Конкордия» якобы отправлена для спасения «Таравы» по моему приказанию, — это ни в какие ворота не лезет! Это обман, более того, воинское преступление, за которое можно попасть под трибунал.
— Именно оно сделало тебя героем всего происшедшего, — ответил Толвин с улыбкой. — Ты и никто другой рискнул всем, чтобы спасти отважный экипаж «Таравы».
— Ты загнал меня в угол и прекрасно понимаешь это, Джеф, в особенности теперь, когда я был представлен к медали за доблесть — в том числе и за то, что удалось вызволить «Тараву». Не могу же я, черт возьми, пойти на попятную и объявить во всеуслышание, что на самом деле все произошло вопреки моему приказанию?
— Да уж, вряд ли это возможно, Вэйн. Я не понимаю, что ты так переживаешь? Победителей, как известно, не судят. Все обошлось, все — герои; наша победа войдет в историю. Черт возьми, я уверен, что уже сейчас готовится пьеса для головидения. Интересно, кто будет играть тебя, а, Вэйн? Могу себе вообразить эту сцену! Ты отрываешь задумчивый взгляд от стола, смотришь на меня и говоришь: «Джеф, мы должны спасти этих ребят во что бы то ни стало, Конфедерация в долгу перед ними. Отправляйся и приведи их обратно».
Бэнбридж с шумом втянул воздух и присел на край своего стола.
— Ладно, черт тебя подери, ничего не поделаешь — ты захватил меня врасплох. Ты откалывал такие номера еще двадцать пять лет назад, в Академии, когда учился в моей группе, и сейчас продолжаешь в том же духе.
— И буду продолжать, уверяю тебя, Вэйн. Это полезно нам обоим — чтобы все время быть начеку и оставаться в форме.
— Ну-ну, — Бэнбридж покачал головой. — Смотри только, не попади впросак когда-нибудь.
— Я мог, конечно, на этот раз и попасть впросак, если подразумевать под этим то, что у меня был серьезный шанс отправиться на тот свет. Но я не жалею — оно того стоило. Черт тебя побери, Вэйн, — его голос зазвучал без прежней теплоты, почти холодно, — ты постоянно забываешь о том, что на войне сражаются прежде всего люди. Не корабли, а мужчины и женщины из плоти и крови. У большинства из них еще молоко на губах не обсохло, они только-только начинают свою жизнь — и тем не менее рискуют ею, получая за это очень мало благодарности. Эти ребята заслужили лучшую участь, чем быть брошенными на растерзание килратхским стервятникам. Война еще не кончена, и важно не только то, что эти ребята не пропали зря, а вернулись в строй. Важно то, что и они, и все остальные, поняли: мы своих не бросаем, чего бы это ни стоило. Это я тебе говорю, и, пока я жив и имею какой-то вес, я ни за что не допущу, чтобы к людям относились просто как к пушечному мясу. Я уже говорил — если цивилизация хочет, чтобы за нее сражались, она должна быть готова заплатить любую цену, чтобы вызволить тех, кто рискует ради нее своей жизнью.
— Ладно, не будем об этом… Они здесь?
— Да. Ждут встречи с тобой.
— Зови их.
Толвин подошел к двери и приоткрыл ее.
— Входите, вы двое.
В кабинет вошли Ясон и Меррит. Они сделали движение, чтобы вытянуться по стойке «смирно», но Бэнбридж махнул рукой, а потом, к их удивлению, вытянулся сам, отсалютовал им, подошел и пожал им руки. Дружеская улыбка осветила его лицо.
— Черт возьми, как приятно видеть вас живыми.
— Спасибо, сэр, — ответил Ясон. — Это и вправду здорово — остаться в живых.
— Вы оба — герои, вам это известно? Я лично представил вас к наградам. Вся Конфедерация только о вас двоих и говорит. Журналисты дерутся между собой за право первыми взять у вас интервью, ваши лица не сходят с экранов.
Ясон молчал, не зная, что ответить на это.
— Бригадный генерал Меррит, ваше начальство сообщило мне, что вы назначаетесь командиром Первого полка космической пехоты.
— А как же Гонсалес, сэр? Она отлично справляется с этой должностью.
— Прошу прощения, вы что, не в курсе? Она погибла на Byкар.
— Она была чертовски хорошим командиром, — сказал Меррит, опустив голову.
