— Этот старый хрыч Толвин и в самом деле не бросил нас, — еле слышно сказал Ясон.
— Конечно, нет, — с вызовом ответил Кевин, и Ясон усмехнулся.
— Мы поступили бы точно так же! —Думсдэй хлопнул Ясона по плечу, крепко стиснул его в объятиях, и впервые за все долгие годы их дружбы Ясон увидел, что он смеется.
— Да, конечно, — прошептал Ясон. — Мы сделали бы то же самое.
ГЛАВА 12
— Вот почему я считаю, что вся вина лежит на вас и вашем выжившем из ума деде, — сказал барон Джукага.
Принц Тхракхатх выслушал его, в ярости сверкая глазами и больше всего сожалея о том, что он не может просто убить его. Вся императорская семья была настроена против того, чтобы применять чрезвычайные меры к тому, кого они считали виновником всех бед. Основной флот понес серьезный ущерб, большинство преданных им килратхов погибли, стоило ли сейчас разжигать междоусобицу? Многие семьи выражали крайнее недовольство случившимся. Кто знает? Они могли объединиться между собой и подняться против императора, так что не следовало в данный момент дразнить гусей. Подумать только! На Вукар потеряно пять авианосцев, два повреждены настолько серьезно, что смогут встать в строй не раньше чем через год или даже два, плюс разгром шести почти законченных авианосцев на строительных верфях. Немыслимо, просто немыслимо…
— Вы-то, по крайней мере, живы, не то что Русмак и Гар, — хмуро сказал принц.
— Оба они вели себя как глупцы и заслужили смерть. Гар был слишком самонадеян и горяч, он не хотел ждать. Если бы он задержался и выждал, пока высадятся десантные части, как я ему советовал, то не погиб бы вместе со своими кораблями в самом начале, когда их флот свалился нам как снег на голову. Он погиб, и поделом ему. Трагедия в том, что его глупость обошлась в сорок тысяч жизней наших лучших воинов, а Вукар так и осталась в руках людей.
— Нам не придется отбивать Вукар, — сказал принц Тхракхатх. — Только что получено сообщение нашего наблюдателя. Они покинули Вукар, разрушив все, что смогли.
— Я с самого начала говорил вам, что это пустая затея. Месть за разрушенный дворец, на который не позарился бы даже последний голодранец — и больше ничего.
— Как смеете вы говорить такое о месте, где жила мать императора?
— Смею, потому что кто-то должен сказать вам наконец правду! — возмущенно воскликнул барон.
Тхракхатха просто ошеломил его гнев — впервые в жизни он услышал, как барон Джукага, всегда спокойный и выдержанный, повысил свой голос.
— Дело не в дворце, конечно. Ваш дед, мой сводный дядя, втянул нас в гибельную войну. Вас тогда еще на свете не было, и вы не знаете, как я предостерегал его от этого, советуя прежде попытаться вступить в соглашение с людьми. Отправить к ним послов, заслать шпионов, убаюкать людей сладкоголосыми песнями о том, как мы жаждем мира и разоружения, а потом ударить. Если распустить слюни, всегда найдутся глупцы, которые поверят, учредят всякие комитеты по дружбе и согласию, заморочат остальным головы ласковыми уговорами — короче, сделают за нас полдела. Ослабить военный флот можно, добившись того, что средства, на него отпущенные, пойдут на другие цели. Мирные. И это сделать легче, чем уничтожать его в сражении. Ни вы, ни ваш дед не понимаете: одной и той же цели можно добиваться разными средствами, не только войной, но и миром. Важен результат, важна окончательная победа. Вы же признаете только кровопролитие.
— Все это — уже история, покрытая пылью, которая говорит только о вашей трусости. Тот факт, что вы, килратх, в жилах которого течет императорская кровь, способны рассуждать подобным образом, выходит за пределы моего понимания.
— Ну да, знаменитая килратхская гордость! Мы никогда не прекратим воевать, мы даже слышать об этом не хотим, все на свете должно принадлежать нам, наш законный удел — повелевать всем, даже звездами. Но сейчас мы столкнулись с достойным соперником. Люди преподали нам хороший урок, и нельзя относиться к ним с пренебрежением. Мы, конечно, одолеем их, но только тогда, когда получше изучим эту расу.
— Вы жаждете мира?
— Вовсе нет. Это война не на жизнь, а на смерть, либо мы их, либо они нас. Но войну нужно вести с умом и ясной головой, а ничего этого у вашего деда нет.
— Подобные речи — измена, я не желаю вас больше слушать.
— Полагаете, что это измена, кузен? Какая может быть измена, если то, что я говорю, идет на пользу дела? Это не измена, это здравый взгляд на вещи. Мы были уверены, что запросто справимся с ними, что колосс стоит на глиняных ногах, ткни его — и он развалится, и ветры наших бурь развеют его прах. А что получилось? Тридцать лет они терпели поражение за поражением, а за последние десять дней уничтожили столько, что все ваши обещания закончить войну победой еще до конца этого года рассеялись как дым.
Обойдя стол, барон налил себе вина и с усмешкой взглянул на Тхракхатха.
— Нет, я не буду, — покачал головой принц.
На лице барона мгновенно отразилось подозрение.
— Не бойтесь, вино не отравлено, клянусь честью.
Пристально посмотрев на него, барон кивнул и осушил свой бокал.
— Кузен, я знаю, что вы далеко не глупец. Мне известно также, что вы сами вовсе не прочь стать императором. Но я предостерегаю вас так же, как в свое время предостерегал вашего деда: не недооценивайте хитрости, ума и силы духа людей. Слишком много в истории примеров того, как империи гибли от рук тех, кого они презирали.
— Это все, барон? Тот кивнул.
— Я отправляюсь в эту ссылку, но на сердце у меня нелегко. Истина о том, кто виновен в разгроме на Byкар и фиаско у Килраха, рано или поздно всплывет наружу. Пока же это изгнание даст мне возможность предаться любимым занятиям — чтению древних классиков и переводу с языка землян произведений, к которым многие у нас относятся с таким пренебрежением. Этого у меня не отнимет никто, равно как никто не помешает мне заниматься искусством и музыкой. И можете не сомневаться — я вернусь. Я не питаю к вам ненависти, кузен, но если вы допустите, чтобы этот полутруп с усохшими мозгами и дальше оставался на троне, я приду к выводу, что вы не годитесь на роль нашего императора. И тогда я сам стану им. Смотрите, не упустите момента.
— Можете покинуть мой корабль, и надеюсь, вы там и сгинете, в этой ссылке, и я никогда больше вас не увижу.
Барон Джукага улыбнулся.
— Взаимно, кузен. Да, если хотите, я был бы счастлив подарить вам нашего семейного летописца. Он чрезвычайно искусен в создании как раз тех самых сказок о волнующих победах, которые вам так нравятся. Он так умело сплетает ложь и правду, что докопаться до последней просто невозможно. Он очень пригодился бы вам, ведь вы живете мечтами и фантазиями. И пока это не изменится, пока вы не научитесь понимать людей и рассуждать так, как они, вы снова и снова будете терпеть поражения в этой войне.
Небрежно отсалютовав, барон удалился. Принц Тхракхатх взял со стола свою печать, в которую был помещен маленький прибор, способный определять наличие яда, и, налив в бокал вина из графина, проверил, не подсыпал ли туда что-нибудь его кузен. Яда не оказалось.
С бокалом в руке он вернулся к столу и, потягивая вино, погрузился в изучение сводок потерь и ущерба. Не вызывало сомнений, что по крайней мере в течение года придется оставить надежду на то, чтобы нанести людям сокрушительный удар и добраться до Земли. Может быть, имело бы смысл организовать что-то вроде рейда в сердце Конфедерации, подобно тому, как это сделали они. Кое в чем барон, несомненно, был прав — нужно лучше изучить своего врага, чтобы понимать ход его рассуждении. Принц отдавал себе отчет в том, что на протяжении последних сражений он несколько раз не сумел
