– Совсем как снег на Земле,– заметила Галя, подставляя ладонь под струю льдинок.
– Ну, этого добра везде много,– сказал Потапов.– Например, на Ганимеде сколько хочешь снегу.
– Я был на Ганимеде,– объявил Грегор.
– С ума сойти можно,– сказал Потапов. Он выключил свою пилу и отвалил от стены огромный ледяной куб.– Вот так.
– Разрежь на части,– посоветовал Стаценко.
– Не режь,– сказал Козлов. Он тоже выключил пилу и отвалил от стены глыбу льда.– Наоборот...– Он с усилием пихнул глыбу, и она медленно поплыла к выходу из тоннеля.– Наоборот, Валноге удобнее, когда брусья крупные.
– Лед,– сказала Галя.– Совсем как на земле. Я теперь буду всегда ходить сюда после работы.
– Вы очень скучаете по Земле?– робко спросила Зойка. Зойка была на десять лет моложе Гали, работала лаборанткой на астрометрической обсерватории и робела перед своей заведующей.
– Очень,– ответила Галя.– И вообще по Земле, Зоенька, и так хочется посидеть на траве, походить вечером по парку, потанцевать... Не наши воздушные танцы, а обыкновенный вальс. И пить из нормальных бокалов, а не из дурацких груш. И носить платье, а не брюки. Я ужасно соскучилась по обыкновенной юбке.
– Я тоже,– сказал Потапов.
– Юбка – это да,– сказал Козлов.
– Трепачи,– возразила Галя.– Мальчишки.
Она подобрала осколок льда и кинула в Потапова. Потапов подпрыгнул, ударился спиной в потолок и отлетел на Стаценко.
– Тише ты,– сердито сказал Стаценко.– Под пилу угодишь.
– Ну, довольно, наверное,– сказал Козлов. Он отвалил от стены третий брус.– Грузи, ребята.
Они погрузили лед на платформу, затем Потапов неожиданно схватил одной рукой галю, другой рукой Зойку и забросил обеих на штабель ледяных брусьев. Зойка испуганно взвизгнула и ухватилась за Галю. Галя засмеялась.
– Поехали!– заорал Потапов.– Сейчас Валнога даст вам премию – по миске хлорелловой похлебки на нос.
– Я бы не отказался,– проворчал Козлов.
– Ты и раньше не отказывался,– заметил Стаценко.– А уж теперь, когда у нас голод...
Платформа выехала из «айсгротте», и Грегор задвинул ворота.
– Разве это голод?– сказала Зойка с вершины ледяной кучи.– Вот я недавно читала книгу о войне с фашистами – вот там был действительно голод. В Ленинграде, во время блокады.
– Я был в Ленинграде,– объявил Грегор.
– Мы едим шоколад,– продолжала Зойка,– а там выдавали по полтораста граммов хлеба на день. И какого хлеба! Наполовину из опилок.
– Так уж и из опилок,– усомнился Стаценко.
– Представь себе, именно из опилок.
– Шоколад шоколадом,– сказал Козлов,– а нам туго будет, если не прибудет «Тахмасиб».
Он нес электропилу на плече, как ружье.
– Прибудет,– уверенно сказала Галя. Она спрыгнула с платформы, и Стаценко торопливо подхватил ее.– Спасибо, Костя. Обязательно прибудет, мальчики.
– Все-таки я думаю, надо предложить начальнику уменьшить суточные порции,– сказал Козлов.– Хотя бы только для мужчин.
– Чепуха какая,– сказала Зойка.– Я читала, что женщины гораздо лучше переносят голод, чем мужчины.
Они шли по коридору вслед за медленно движущейся платформой.
– Так то женщины,– сказал Потапов.– А то дети.
– Железное остроумие,– сказала Зойка.– Прямо чугунное.
– Нет, правда, ребята,– сказал Козлов,– если Быков не прибудет завтра, надо собирать всех и спросить согласия на сокращение порций.
– Что ж,– согласился Стаценко.– Я полагаю, никто не будет возражать.
– Я не буду возражать,– объявил Грегор.
– Вот и хорошо,– сказал Потапов.– А я уж думал, как быть, если ты вдруг будешь возражать.
– Привет водовозам,– крикнул астрофизик Никольский, проходя мимо.
Галя сердито заметила:
– Не понимаю, как можно так откровенно заботиться только о своем брюхе, словно «Тахмасиб» – автомат и на нем нет ни одного живого человека.
Даже Потапов покраснел и не нашелся, что сказать. Остаток пути до камбуза прошли молча. В камбузе дядя Валнога сидел, понурившись, возле огромной ионообменной установки для очистки воды. Платформа остановилась у входа в камбуз.
– Сгружайте,– сказал дядя Валнога, глядя в пол. В камбузе было непривычно тихо, прохладно и ничем не пахло. Дядя Валнога мучительно переживал это запустение.
В молчании ледяные брусья были отгружены с платформы и заложены в отверстую пасть водоочистителя.
– Спасибо,– сказал дядя Валнога, не поднимая головы.
– Пожалуйста, дядя Валнога,– сказал Козлов,– пошли, ребята.
Они молча отправились на склад, затем молча вернулись в зал отдыха. Галя взяла книжку и улеглась в кресло перед магнитовидеофоном. Стаценко нерешительно потоптался возле нее, поглядел на Козлова и Зойку, которые снова уселись за стол для занятий (Зойка училась заочно в энергетическом институте, и Козлов помогал ей), вздохнул и побрел в свою комнату. Потапов сказал Грегору:
– Ходи. Твой ход.
Глава 3
Люди над бездной
1. Капитан сообщает неприятную новость,
а бортинженер не боится
Видимо, крупный метеорит угодил в отражатель, симметрия распределения тяги по поверхности параболоида мгновенно нарушилась, и «Тахмасиб» закрутило колесом. В рубке один только капитан Быков не потерял сознания. Правда, он больно ударился обо что-то головой, потом боком и некоторое время совсем не мог дышать, но ему удалось вцепиться руками и ногами в кресло, на которое его бросил первый толчок, и он цеплялся, тянулся, карабкался до тех пор, пока в конце концов не дотянулся до панели управления. Все крутилось вокруг него с необыкновенной быстротой. Откуда-то сверху вывалился Жилин и пролетел мимо, растопырив руки и ноги. Быкову показалось, что в Жилине не осталось ничего живого. Он пригнул голову к панели управления и старательно прицелившись, ткнул пальцем в нужную клавишу.
Киберштурман включил аварийные водородные двигатели, и Быков ощутил толчок, словно поезд остановился на полном ходу, только гораздо сильнее. Быков ожидал этого и изо всех сил упирался ногами в стойку пульта, поэтому из кресла не вылетел. У него только потемнело в глазах, и рот наполнился крошкой отбитой с зубов эмали. «Тахмасиб» выровнялся. Тогда Быков повел корабль напролом сквозь облако
