выпить. А ведь я вас все-таки где-то видела!
Оскар пожал плечами.
- Вряд ли, - сказал он.
Илина накалялась на глазах.
- Сволочь какая-нибудь, - сообщила она мне громко. - Алло, Оскар, может, вы интель?
- Нет.
- Как же нет? - сказала Илина. - Ясно, что интель. Вы еще поцапались в «Ласочке» с плешивым Лейзом, зеркало расколотили, а Моди надавала вам оплеух…
Каменное лицо Оскара слегка порозовело.
- Уверяю вас, - произнес он очень вежливо, - я не интель и никогда в жизни не был в «Ласочке».
- Что же, я вру, по-вашему? - сказала Илина.
Тут я на всякий случай снял со столика бутылку и поставил под кресло.
- Я приезжий, - сказал Оскар. - Турист.
- Давно прибыли? - спросил я, чтобы разрядить атмосферу.
- Нет, недавно, - ответил Оскар. Он по-прежнему глядел в стену. Железной выдержки человек.
- А-а! - сказала вдруг Илина. - Помню… Это я все напутала. - Она расхохоталась. - Никакой вы не интель, конечно… Вы же были позавчера у нас в Бюро. Вы коммивояжер, да? Вы предлагали управляющему партию какой-то дряни… «Дюгонь»… «Дюпон»…
- «Девон», - подсказал я. - Есть такой репеллент, «Девон».
Оскар впервые улыбнулся.
- Совершенно верно, - сказал он. - Но я не коммивояжер, конечно. Я просто выполнил поручение моего родственника.
- Это другое дело, - сказала Илина и вскочила. - Так бы и сказали. Иван, нам всем нужно выпить на брудершафт. Я позвоню… Нет, лучше я сбегаю. А вы пока поболтайте. Я сейчас…
Она выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
- Веселая женщина, - сказал я.
- Да, чрезвычайно. Вы местный?
- Нет, я тоже приезжий… Какая странная идея пришла в голову вашему родственнику!
- Что вы имеете в виду?
- Кому нужен «Девон» в курортном городе?
Оскар пожал плечами.
- Мне трудно судить об этом, я не химик. Но согласитесь, нам часто трудно понять даже поступки наших ближних, не то что их фантазии… Так «Девон», оказывается… Как вы его назвали? Реце…
- Репеллент, - сказал я.
- Это, кажется, для комаров?
- Не столько для, сколько против.
- Вы, я вижу, хорошо в этом разбираетесь, - сказал Оскар.
- Мне приходилось им пользоваться.
- Ах, даже так…
Что за черт? - подумал я. Что он всем этим хочет сказать? Он больше не смотрел в стену. Он смотрел мне прямо в глаза и улыбался. Но если он хотел что-нибудь сказать, то он уже сказал. Он встал.
- Пожалуй, я не стану больше ждать, - произнес он. - Насколько я понимаю, меня здесь вынудят пить на брудершафт. А я приехал сюда не пить. Я приехал сюда лечиться. Передайте, пожалуйста, Римайеру, что я буду звонить ему сегодня вечером. Не забудете?
- Нет, - сказал я. - Не забуду. Если я скажу, что заходил Оскар, он поймет, о ком идет речь?
- Да, конечно. Это мое настоящее имя.
Он поклонился и вышел размеренным шагом, не оглянувшись, прямой и весь какой-то неестественный. Я запустил пальцы в пепельницу, выбрал окурок без помады и несколько раз затянулся. Табак мне не понравился. Я потушил окурок. Оскар мне тоже не понравился. И Илина. И Римайер мне тоже очень не понравился. Я перебрал бутылки, но все они были пустые.
Глава четвертая
Римайера я не дождался. Илина так и не вернулась. Мне надоело сидеть в прокуренной комнате, и я спустился вниз, в вестибюль. Я намеревался пообедать и остановился, озираясь, где здесь ресторан. Около меня мгновенно возник портье.
- К вашим услугам, - нежно прошелестел он. - Автомобиль? Ресторан? Бар? Салон?…
- Какой салон? - полюбопытствовал я.
- Парикмахерский салон. - Он деликатно взглянул на мою прическу. - Сегодня принимает мастер Гаоэй. Усиленно рекомендую.
Я вспомнил, что Илина назвала меня, кажется, патлатым першем, и сказал: «Ну что ж, пожалуй». - «Прошу за мной», - сказал портье. Мы пересекли вестибюль. Портье приоткрыл низкую широкую дверь и негромко сказал в пустоту обширного помещения:
- Простите, мастер, к вам клиент.
- Прошу, - произнес спокойный голос.
Я вошел. В салоне было светло и хорошо пахло, блестел никель, блестели зеркала, блестел старинный паркет. С потолка на блестящих штангах свисали блестящие полушария. В центре зала стояло огромное белое кресло. Мастер двигался мне навстречу. У него были пристальные неподвижные глаза, крючковатый нос и седая эспаньолка. Больше всего он напоминал пожилого, опытного хирурга. Я робко поздоровался. Он коротко кивнул и, озирая меня с головы до ног, стал обходить меня сбоку. Мне стало неуютно.
- Приведите меня в соответствие с модой, - сказал я, стараясь не выпускать его из поля зрения. Но он мягко прижал мой рукав и несколько секунд дышал за моей спиной, бормоча: «Несомненно… Вне всякого сомнения…» Потом я почувствовал, как он прикоснулся к моему плечу.
- Несколько шагов вперед, прошу вас, - сказал он строго. - Пять-шесть шагов, а потом остановитесь и резко повернитесь кругом.
Я повиновался. Он задумчиво разглядывал меня, пощипывая бородку. Мне показалось, что он колеблется.
- Впрочем, - сказал он неожиданно, - садитесь.
- Куда? - спросил я.
- В кресло, в кресло, - сказал он.
Я опустился в кресло и смотрел, как он снова медленно приближается ко мне. На его интеллигентнейшем лице вдруг появилось выражение огромной досады.
- Ну как же так можно? - произнес он. - Это же ужасно!…
Я не нашелся что ответить.
- Сырье… Дисгармония… - бормотал он. - Безобразно… Безобразно!
- Неужели до такой степени плохо? - спросил я.
- Я не понимаю, зачем вы пришли ко мне, - сказал он. - Ведь вы не придаете своей внешности никакого значения.
- С сегодняшнего дня начинаю придавать, - сказал я.
Он махнул рукой.
- Оставьте!… Я буду работать вас, но… - Он затряс головой, стремительно повернулся и отошел к высокому столу, уставленному блестящими приборами. Спинка кресла мягко откинулась, и я оказался в полулежачем положении. Сверху на меня надвинулось большое полушарие, излучающее тепло, и сотни
