припадков, — отозвался синеглазый человек, подумав несколько секунд, — Не могу корить вас за то, что должным образом за ним не наблюдали, поскольку это явно не удавалось и нам самим.
— Мы? — Невинно переспросил Таллентайр. — Так у него есть и другие родственники в Лондоне, кроме вас?
— О, да, — не без заминки ответил Шепард. — Но он на некоторое время отошел от семьи. — И, словно не в силах больше выдерживать взгляд Таллентайра, молодой человек внезапно перевел взгляд на Лидиарда, и долго смотрел на него жгучими проницательными глазами.
— Мой брат говорил вам что-нибудь, мистер Лидиард? — Спросил он. — Мы не на шутку беспокоимся о нем. Есть хоть какая-то надежда, что он еще жив?
— Да нет же. — сказал Лидиард, изо всех сил стараясь изобразить наивное удивление, хотя не вполне понимал, почему вдруг ощутил такую острую потребность притворяться. — Он просыпался только на несколько часов каждый день. Обычно, уже было темно, и, хотя он соглашался, чтобы я его кормил, едва ли я мог усмотреть в нем проблеск человеческого разума до того самого дня, как он исчез. Боюсь, ваш брат был очень болен… но мне очень жаль, что мы не смогли доставить его домой.
— А вы и сами были больны? — Спросил молодой человек. Лидиарда изумила неподдельная искренность его тревоги.
— Меня укусила змея. — равнодушно произнес Дэвид, — Но теперь я полностью поправился. — И молча поздравил себя с тем, как продвигается в освоении тонкого искусства лжи. Ему совсем не понравился брат Пола Шепарда, в присутствии которого ему стало откровенно не по себе.
— Боюсь, я упустил ваше личное имя, мистер Шепард, — дружелюбно вставил Таллентайр.
— Перрис, — отозвался тот, по-прежнему не сводя изучающего взгляда с Лидиарда.
— Необычное имя, — заметил баронет. — Если бы вы потрудились дать мне ваш адрес и адреса других родственников вашего брата, я с удовольствием напишу вам полный отчет о нашем с ним знакомстве, который и пошлю вам с моими самыми серьезными и искренними соболезнованиями.
— Вы очень любезны, но думаю, что мои родные предпочли бы услышать новости из моих уст. — сказал Перрис, — Как вы думаете, есть надежда, что Пол еще жив?
— Мы, безусловно, не можем быть уверены, что он умер. — заметил баронет. — Но человек, который не вполне отвечает за себя, и исчезает с парохода в открытом море рано поутру, имеет мало возможностей спастись даже в такой безобидной лоханке, как Средиземное море. Не могу вам посоветовать на что-то надеяться.
— Конечно, — согласился посетитель. И без предупреждения его взгляд вновь переместился. На этот раз, чтобы ненадолго остановиться на лице Гилберта Фрэнклина, прежде чем вернуться к Таллентайру. — Простите, что пришлось вас побеспокоить, — вновь повторил он. — Вы были необыкновенно любезны, позаботившись о моем брате, очень жаль, что ваши усилия не завершились более счастливо. Увы, он болен уже очень давно, и нам сказали, что мало надежды на его полное выздоровление.
Тут посетитель протянул руку и принял у Саммерса свою шляпу. Затем с легким поклоном круто повернулся на пятках. Никто не шелохнулся, пока не слышался стук шагов, на ступенях парадной лестницы.
Таллентайр покосился на Лидиарда, прежде чем сказать Фрэнклину:
— Вы узнали этого человека? Он глядел на вас так, словно вы знакомы.
— Нет, — пожал плечами Фрэнклин. — Не знаю, и почему он пришел сюда, если в объявлении, помещенном в «Таймс», я указал свой адрес.
— Он мне здорово не понравился, — сказал Лидиард растерянно. — Это весьма странно, ведь я не испытывал такой неприязни к его брату, хотя, они, безусловно, близнецы.
— Я тоже ощутил явную неприязнь, — признался Таллентайр.
Доктор, который размышлял, сдвинув брови, внезапно вставил:
— Я никогда не встречал его раньше, но я видел кого-то, очень на него похожего.
— А, тогда я готов выдвинут следующее предположение. — сказал Таллентайр. — Возможно, его брат все-таки жив и прибыл в Англию раньше нас.
— Весьма похоже, — задумчиво произнес Фрэнклин, все еще следуя некоей своей мысли. — И если сумасшествие в семье наследственно, то, пожалуй, и здесь тот же случай.
— Что вы имеете в виду? — Спросил Лидиард.
— Ну, я имею в виду молодого человека, с которым разговаривал на станции Хэнуэлл. — сказал доктор, — Он был, конечно, не так похож на мистера Шепарда, чтобы счесть их двойняшками, но все же сходство довольно велико, и это наводит меня на мысль, об их несомненном происхождении из одной семьи.
— Лондонские вервольфы! — Саркастически произнес Таллентайр. — Мне следовало бы догадаться.
Лидиард тоже помнил, что подозрительный малый сказал Фрэнклину. Он помнил также и то, что Пол Шепард, настоящее имя которого, конечно, было не Пол и вовсе не Шепард, очень серьезно увещевал его остерегаться лондонских оборотней. Он вдруг почувствовал, отчетливо увидел, какова истинная связь между кошмарами, наполнявшими его сны, и жизнью. Все встало на свои места. И, хотя он прекрасно знал, что не располагает никакими свидетельствами, которые сэр Эдвард Таллентайр признал бы надежными, в глубине души был абсолютно уверен своем поразительном открытии.
Пол Шепард был
Неведомый демон, вселившийся в него, безусловно, подлинный. И подлинная опасность грозит ему со всех сторон. Теперь он должен ждать ее отовсюду, как и посоветовал человек-волк с «Эксельсиора».
Вообще-то он всегда знал, как много здесь правды, но теперь окончательно стал честен с собой. Он не безумен и не введен в заблуждение, и если загадку нового Сфинкса нельзя удовлетворительно разгадать, то будет потеряно куда больше, чем гордость сэра Эдварда.
5
Их второй посетитель явился на Стертон Стрит в тот же вечер, когда обед едва только завершился. Таллентайр согласился принять его, хотя леди Розалинда и Корделия были раздосадованы и очень недовольны, что их покидают.
Лидиард предвкушал беседу, не менее удивительную, и надеялся, что она все же прольет больше света на события. Но разговор начался весьма неловко, чувствовалась заметная скованность и растерянность в том, как четверо мужчин располагались в креслах в курительной комнате, терпеливо ожидая возможности начать разговор, пока Саммерс разольет бренди в стаканы и удалился.
— Я не был уверен, что вы меня примете, — сказал Джейкоб Харкендер, поднимая беглый взгляд от стакана, который согревал в пальцах. Таллентайр, похоже, тщательно изучал посетителя. Он ранее признался Лидиарду, что хотя не видел этого человека двадцать пять лет, он все еще помнил физиономию Харкендера столь остро и свежо, словно то впечаталась в его память. Сэр Эдвард описывал его лицо как нежное, почти женское, с бледной кожей, всегда готовой залиться лихорадочным румянцем. Но более всего он помнил жуткий взгляд, в котором иногда сквозила какая-то нечеловеческая злоба. Лидиарду трудно было вообразить Харкендера, сидящего перед ним, порядочно отмеченного возрастом и очень сдержанном, желчным и яростным чудовищем. Но в этом человеке угадывалось нечто вулканическое, стихийное, словно он все еще был способен порой разразиться безумным гневом. И была в нем известная мягкость и женственность. И еще что-то неуловимое. Лидиарду казалось, что это некая тень, наложенная его вторым Я, отражение чуждого внутреннего демона.
— Почему бы мне вас не принять? — Отозвался баронет. — Вы думаете, я человек из тех, что со
