Сколько человек, объединенных во «все», внесли в Алкион требуемую жертву? Или я боюсь? Боюсь, что это будет Ротгар, или Алахак, или тридцать рэмродов «Кара-док», или Джонни Сокоро, или Ив Лэпторн? Или я боюсь за себя?
— Судьба, — сказал я, — приберегла это для меня. Она обрекла меня летать на этом корабле. Я предохранялся, как только мог, от полетов в сердце Течения, играющего как цыплятами с разрывами и дефектами времени и всеми другими проявлениями искажений. Везде где мог, я избегал встречи с Течением. Какого черта еще я могу сделать?
— Я забыл тебя, — пожаловался Ротгар.
— Ничего, — сказал я. — Не успел я вернуться с Могилы Лэпторна, как Течение пришло за мной. Оно наступает мне на пятки, и я не могу стряхнуть его, куда бы ни направлялся.
Ротгар не стал повторно сетовать. Он решил, что я пьян.
Я откинулся в своем кресле, задумавшись. Связи между дель Арко и Ив Лэпторн, между Новой Александрией и мною, между моим классом пилота и кораблем — все это было теперь существенным. Но кто-то имел возможность побеспокоиться о том, чтобы соткать паутину из этих связей, и из этой паутины мне не вырваться. Новая Александрия, конечно. Компьютер. Хитрые мозги. Они любили вещи приятные и аккуратные. Им нравилось создавать такие ситуации. И они их создавали. Только теперь они сверяли свои ответы со скользкими правилами.
Я всегда любил новоалександрийцев, когда работал на них прежде. Но теперь меня точило необычное раздражение. И главное, я не верил, что заслуживаю стольких хлопот.
— Хочешь еще выпить? — спросил Ротгар. — Я плачу.
— Отлично, — сказал я. Он ушел к бару, затем вернулся назад ко мне.
— Ты — пилот «Хохлатого Лебедя»? — спросил он.
— Да, — сказал я, соглашаясь со своей судьбой. Он ухмыльнулся.
— С тобой будет хорошо летать, — сказал он. — Мне нравится пилот, который знает, что он может сделать с кораблем. За пределами Венца, говорят, ты — самый лучший. Я тоже всем так говорю. И ты это знаешь.
— Знаю, — сказал я. — То же самое я говорил о тебе. Может быть, мы говорим о работе, которую не можем выполнить сами.
Он рассмеялся.
— Им не следовало бы называть корабль таким именем, — сказал он. — Но оно не так плохо, как прочие.
Затем мы выпили.
9
Джонни разбудил меня на следующее утро, подтянул в сидячее положение и сунул в руку чашку кофе.
— В чем дело? — захотелось мне знать. — Я не настолько пьян.
— Ив внизу, — сказал он.
Я было застонал, но подумал, что не стоит.
— Что ей нужно? — ровным голосом спросил я.
— Вы не знаете, зачем вы ей понадобились?
— Только не надо…
— А вы когда-нибудь прекратите? — перебил он. Я понял, что он чем-то обеспокоен.
— Я вчера не очень хорошо себя вел? — догадался я.
— Вы были немного надоедливы, — сказал он.
На этом и закончились мои попытки сделать какие-то возражения и обсуждать этот вопрос. Джонни был явно на стороне дель Арко. Это можно было понять: малыш никогда не был в космосе. Я заглотнул кофе и отдал ему чашку.
— Холодный, — заметил я.
С деланной неторопливостью я оделся и спустился вниз. Ив сидела, а Джонни стоял опираясь на стену и жадно глазел на нее. — Не хотите ли прогуляться? — спросила она.
— Зачем?
— Я хочу поговорить с вами.
— Не об этом же проклятом корабле?
— Не совсем, — сказала она. — Я хочу расспросить вас о Майкле:
Я кивнул. Джонни выглядел совсем несчастным, когда я проходил мимо, но я лишь беспомощно пожал плечами. Он сделал то же самое.
Солнце светило ярко, но было сыро. Облака все еще плыли на север, а мостовые были влажными от дождя, который лил всю ночь. Мы брели в направлении северо-восточной части города. Этот район Нью- Йорка не был идеальным местом для прогулок, но у Ив было что-то на уме, реальное или воображаемое, и она не обращала ни малейшего внимания на окружающую нас убогость.
— Тот мир, где погиб Майкл, находится на краю Течения? — спросила она.
— Да, неподалеку от Венца, — сказал я.
— Что вам понадобилось в Течении? — Она не хотела ходить вокруг да около. Я понимал, к чему она вела.
— Я уже говорил вам, — сказал я. — Мы делали переход к Холстхэммеру из Азадикта в поисках груза.
— Вы не собирались искать «Потерянную Звезду»?
— Нет, не собирались.
— Куда же вы намеревались доставить груз, который получили бы в Холстхэммере?
Я пожал плечами.
— Куда-нибудь; в зависимости от того, что это было. Вероятно, попытались бы взять ткани или что-то вроде этого для мира под названием Розрок. А с Розрока, если бы все сложилось удачно, можно было бы что-то захватить на Холстхэммер.
— Значит, какое-то время вы планировали находиться вблизи Течения?
— Да, думаю, неподалеку. Вашему брату там нравилось. Но находиться поблизости от Течения и быть в нем — это разные вещи.
— Я прочла вчера вечером некоторые письма Майкла. Он упоминает «Потерянную Звезду» дважды. Один раз в письме из Холстхэммера, а второй раз, когда вы приземлились на планете на краю Течения. Чья идея была лететь туда?
Внутренне я застонал. И раньше у меня закрадывалось подозрение, но я никогда серьезно не считал, что Лэпторн может иметь виды на сокровища «Потерянной Звезды». Даже Лэпторн…
— Это была идея Майкла, — ответил я ей.
— Для вас это имело значение?
— Что именно?
— То, что Майкл погиб оттого, что собирался лететь за «Потерянной Звездой»?
— Вы считаете, что мне следовало ринуться туда, чтобы вместе с ним погибнуть в этой безумной затее? — спросил я. — Из преданности? Или из-за эмоций?
— Но он на самом деле хотел попробовать или нет?
— Может быть. Временами он вел себя как идиот, но мне ничего не говорил. Я считал, что мы будем заниматься, как обычно, перевозкой грузов. Ведь таким образом мы зарабатывали себе на жизнь. Я бы ни за что не дал себя уговорить окунуться в Течение. Никогда бы не повел корабль в такое гиблое место.
— Но это был не ваш корабль. Он принадлежал также и Майклу.
— Корабль не полетел бы без меня. Как, кстати, и без Майкла тоже. Куда бы мы ни направлялись, мы должны были договориться о полете. Точно так же как я не дал бы ему лететь охотиться за сокровищами Черной Туманности, точно так же он не позволил бы мне перевозить почту с Пенафлора на Новый Рим. Мы
