Глава двадцать четвертая
ВСТРЕЧА
Моей та женщина была,
я в сумерках ее нашел.
Минут десять спустя из темноты на яркий свет фар («Крайслер» по-прежнему сиял всеми своими огнями на расстоянии до пятидесяти ярдов вдоль дороги, отделяя ночь ото дня, высвечивая каждый камушек, всякую неровность на пути и ошеломляя бесчисленных комаров, мотыльков и бабочек, трепещущих, бьющих крыльями и падающих от оглушающего сияния) шагнула темная фигура.
Слабо очерченная и не отбрасывающая тени, она окунулась в поток мощных лучей и сразу превратилась в высокого мужчину в кожаном пальто, слишком узком и несколько коротковатом для него, в кожаном шлеме, из которого выступал ярким пятном белый, чуть суженный овал лица со сверкающими на нем, точно пара алмазов, глазами. Эти глаза были устремлены на машину; прямо к ней он и направился.
— Алло! Месье?.. Должно быть, летчик… — растягивая слова, произнес Джеффри Форд, соображая с некоторым опозданием. Перед ним снова промелькнуло недавнее событие, несколько минут назад с гулом самолет пронесся низко над их головами, сделал один или два круга, подобно ястребу, определяющему для верности местонахождение добычи! И затем улетел, чтобы приземлиться где-то поблизости. И вместе с шумом мотора все как бы замерло в сознании романиста. — Если этот спортсмен собирается обратиться к нам за помощью, боюсь, это будет напоминать разговор глухого со слепым…
Джой не хватало воздуха, она задыхалась. У нее вырвался лишь короткий крик:
— Рекс!
— Рекс? — повторил следом Джеффри, повернулся и посмотрел на нее с изумлением.
Джой Траверс пристально вглядывалась в приближающуюся фигуру, так неожиданно возникшую в столь драматический момент. Словно распахнулся черный бархатный занавес ночи и на сцене, ярко освещенной прожекторами, появился святой Георгий, победивший дракона.
Ее маленькое усталое лицо и большие выразительные, печальные глаза преобразились от радости и восторга, она протянула руки навстречу Траверсу с немым призывом. Этот ее порыв был непроизвольным и безотчетным.
2
Целые тома сочинений, долгие беседы, пространные письма не могли бы сказать Рексу Траверсу больше, чем вид этих двух маленьких рук без перчаток, трепетно тянувшихся к нему при свете фар.
Он распрямил свои широкие плечи, будто только сейчас сбросил, наконец, тяжкий груз неопределенности, тревожного ожидания, беспокойства, разъедающей ревности. Это сразу сделало его беззаботным, лишенным усталости, совсем другим человеком по сравнению с тем злобным преследователем, совершившим свой стремительный полет, подобно ястребу, над темной землей. И когда он различил это неподвижное сияние огней на дороге и сделал несколько кругов, чтобы убедиться, что обнаружена нужная машина и что поле годится для посадки, он сказал себе мрачно: «Вот то, что нам надо. А сейчас, пожалуйста, короткое интервью…»
После всплеска обретенной уверенности к нему вернулось спокойствие, и Траверс в первый раз со дня встречи с Джеффри Фордом почувствовал себя довольно благожелательно настроенным по отношению к этому длинному, тщедушному парню, беспомощно сидевшему за рулем своей заглохшей машины. Рекс подошел к ним. Как будто не было той последней кошмарной сцены на балконе, потому что он просто произнес:
— Привет.
Казалось, душа Джой сейчас вырвется из груди, забьется в какое-то отдаленное место и уже оттуда будет наблюдать и прислушиваться к тому, что произойдет дальше.
Джеффри Форд — обаятельный собеседник и эксперт в области слов — только и смог сказать:
— Послушайте! Это вы были в самолете, который пролетел над нами только что?
— Да. Я прилетел сюда на «Мотыльке» моего друга Смитсона. У вас какие-то трудности, не так ли? Что случилось? — Обычно таким тоном летающий доктор разговаривал со своими пациентами.
Затаив дыхание. Джой ждала неподвижно, точь-в-точь полевая мышь, застигнутая ястребом, парящим над ней. Она застыла, но не от ужаса. Он пришел. И это главное. Он здесь.
— Как твои аккумуляторы, Форд?
— Э-э-э… Что такое? Боюсь, что не имею ни малейшего представления.
— Хорошо, но не лучше ли для начала выключить фары? В противном случае вы потратите всю электроэнергию, и скоро у вас ее совсем не останется.
— О, спасибо, э-э-э… я полагаю, что нет.
Погасли сияющие прожектора, и дорога вновь погрузилась в темноту, такую же звенящую, как и наступившая тишина. Зато снова появился лунный свет, и глубокий голос Рекса Траверса мягко произнес:
— Я прибыл сюда, собственно говоря, чтобы спросить, не собирается ли моя жена вернуться обратно. Как ты, Джой?
В ответ раздался совершенно непривычный, слабый, чужой голос:
— Ты хочешь, чтобы я вернулась? С тобой? Навсегда?
— Прошу тебя.
Джой бросила очень быстрый взгляд на Рекса, потом поискала глазами свою дорожную сумку.
Это решило все.
Теперь Рекс Траверс знал с твердой уверенностью, что обрел в жизни все, что желал; поэтому больше никакой борьбы, никакой спешки! Настало время обратиться к бывшему сопернику и поговорить с ним спокойно, вежливо.
— Я сожалею об ошибке и о том, что вас подвели таким образом, Форд, но тут ничего не поделаешь.
— О, совершенно ничего страшного, — ответил Джеффри, который в течение семи часов жил словно в каком-то абсурдном стишке:
Жила молодая невеста сто лет,
Которая как-то воскликнула: «Нет!
Нет больше в душе ни сил, ни огня.
Скорей заберите отсюда меня!»
И вот наконец подошел к тому моменту, когда уже был в состоянии справиться с ситуацией. Она казалась ему романтической. Сначала расставание доктора и его молодой жены в полночь; она уходит к своему прежнему любовнику. Потом бегство в быстро мчащейся автомашине (конечно, до того момента, пока она мчалась! Хотя какое тут удовольствие для мужчины — ехать с человеком, страдающим сонной болезнью. Ладно, не беда!). Затем энергичное преследование беглецов мужем. Полет в поднебесье. Обнаружение «преступников». Стремительное приземление с целью захвата женщины… Да, Джеффри справится с этой ситуацией, будет на высоте, сделает какой-нибудь галантный, привлекательный, веселый жест. Но он не мог веселиться. Доктор Траверс появился, чтобы прервать этот фарс. Задержать машину,
