— Ой, Саймон, эта машина! Совсем забыла! Я, конечно, не понимаю, почему вы берете на свои плечи всю ответственность за мою глупость, но, каюсь, счастлива от этого! Не говорите Нико, но я и правда уже хочу отдохнуть.
— Вот и хорошо. Это недалеко и все время под гору. Но подождите, ерунда какая, я пойду с вами.
— Не разрешу ни за что. Тогда придется потом идти в Арахову. Честное слово, я не заблужусь и буду осторожна.
Я пожала руку Стефаносу и Нико и подумала: очень по-гречески — полностью игнорировать женщину, но потратить лишний час, чтобы показать короткую дорогу домой. Старик кивнул и отвернулся.
Нико нежно посмотрел красивыми глазами и сказал:
— Я увижу вас еще, мисс? Будете в Арахове?
— Надеюсь.
— Заходите посмотреть ковры в магазине моей сестры — очень хорошие, всех цветов, местные. Еще там есть броши и горшки в лучшем греческом стиле. Для вас они дешевле — я скажу сестре, что вы — мой друг, да?
Я засмеялась:
— Если соберусь покупать ковры и горшки, приду к твоей сестре, обещаю. До свидания и спасибо.
— До свидания, мисс. Спасибо, красивая мисс.
Светящиеся носки бросились по дороге за Стефаносом.
Саймон усмехнулся.
— Дедушка запер бы внучка, пойми он половину его слов. Если существует на свете невинная развращенность, то это про Нико. Легкое наложение Афин на Арахову, впечатляющая смесь, да?
— Когда она такая красивая, как Нико… Саймон, вы правда ничего не нашли в пещере? Совсем ничего?
— Ничего. Есть маленькая внутренняя пещерка, пустая, как мытый горшок… Потом расскажу. Я лучше пойду с ними. Приду в «Аполлон» пообедать, и встретимся. А потом переселим вас в студию. Вы пообедаете со мной, конечно?
— Почему, спасибо, я…
— Тогда вам пора. Встретимся за обедом.
Он помахал рукой и ушел за шокирующе розовыми носками.
Я смотрела вслед, но он не обернулся. С удивлением я поняла, что в это время вчера я его еще не знала. Повернулась и медленно пошла вниз в Дельфы.
12
Когда я вышла на скалу над храмом, солнце стояло прямо над головой. Далеко внизу монументы, портики и священный путь выглядели очень чистым аккуратным макетом из музея. Я немного отошла от обрыва и села на камень. Дорога к стадиону проходила мимо густого куста можжевельника, но силы мои закончились, а здесь прохладный ветерок с моря делал жизнь чуть легче. Я сидела тихо, подперев рукой подбородок, и смотрела вниз на сонный мрамор святых мест, серебряно-голубые глубины долины, огромную скалу, пылающее солнце… Нет, подумала я, не хочу уезжать из Дельф. даже если придется сидеть в студии рядом с невыносимой Даниэль, чтобы сэкономить и вернуть деньги за машину. Завтра, послезавтра, еще день… Сколько нужно времени, чтобы получить все, что можно от Дельф? Я должна остаться. И мое решение, сказала я себе быстро, не имеет никакого отношения к Саймону Лестеру и его делам. Никакого. Но ужасно интересно, что мы будем делать завтра…
— Что вы здесь делаете?
Вопрос раздался прямо за моей спиной. Я резко обернулась, из-за куста вышла Даниэль в алой юбке колоколом и бирюзовой блузке, открывающей шею. Очень открывающей. Неизбежная сигарета висела на нижней губе, бледно-розовые губы и ногти при смуглой коже выглядели странно.
— Здравствуйте, — сказала я очень вежливо.
Я собиралась вечером стать ее соседкой, нельзя было давать ей повода проявлять плохие манеры, и я вежливо поздоровалась. Но Даниэль явно не заботилась о манерах, они не вписывались в ее жизненную схему. Она просто существовала, а если всем другим это не нравилось, им следовало терпеть.
Она повторила резким голосом:
— Что вы здесь делаете?
— Сижу, любуюсь видом, а вы?
Она подошла, как манекенщица, — колени вместе, бедра выбрасываются вперед, и встала картинкой в журнале мод.
— Не далеко ли забрели в такую жару?
— А вы очень устали или шли не так далеко?
Вот уж я не собиралась говорить, где была, не ее дело, хотя ей явно и интересно. Это паломничество Саймона и больше ничье. А если он решил взять меня с собой, это его проблемы, но Даниэль я об этом не скажу.
— А где Саймон?
— Не знаю, вы его искали?
— Да нет, — она села в двух ярдах от меня и улыбнулась.
— Сигарету?
— Спасибо, — сказала я не подумав.
Она молча меня рассматривала, а я курила и старалась не переживать, что теперь неудобно уходить, хотя очень хочется. Совершенно непонятно, с какой стати, когда мы общаемся с такими людьми, мы продолжаем придерживаться собственных табу и привычек. Почему мои хорошие манеры не позволяют мне встать, как наверняка сделала бы Даниэль, сказать: «Ты мне надоела, маленькая невоспитанная потаскушка, и ты мне не нравишься», — и уйти себе по горе? Но нет, я сидела, выглядела доброжелательно безразлично и курила ее сигарету. По сравнению с той, которой угощал меня Нико, ее — нектар и амброзия. Могла бы предложить даже оливковую ветвь, я боюсь данайцев, дары приносящих.
— Вы не были на полднике в гостинице?
— Нет, а вы?
— Где вы ели?
— У меня был пикник.
— С Саймоном?
Я подняла брови и попыталась изобразить холодное удивление этими инквизиторскими допросами. Никакого эффекта.
— С Саймоном? — повторила она.
— Да.
— Я видела, как он выезжал на машине.
— Да ну?
— Он вас где-то подобрал?
— Да.
— Куда, вы поехали?
— На юг.
Она помолчала минуту.
— Почему вы не хотите рассказать, где вы были и что делали?
Я посмотрела на нее довольно беспомощно:
— С какой стати?
