оно соблюдалось и соблюдается во всех странах и во всех войнах.
Если это так, то понимание первого словосочетания уже тем самым предрешается. Грамматически это тоже должно быть сочетание глагола с прямым дополнением, т. е. не разделять что-либо между своими войсками, а разделять свои войска, что опять-таки является общим правилом при «грабеже селений», т. е. когда во все стороны направляют отряды для фуражировки или для опустошения земель противника.
7.6. Ду Му дает другое толкование этого места. Он считает, что во время ночного боя зажигать много факелов и бить во множество барабанов невозможно, так как ночной бой обычно происходит не на открытом широком месте, а на тесном пространстве; ночной бой это не генеральное сражение, а вылазка, налет и т. п. Кроме того, это и небезопасно, так как открывает противнику свое расположение. Поэтому Ду Му считает, что здесь речь идет о другом. Построение китайской армии в древности напоминает шахматную доску, между клетками которой идут проходы. На местах скрещений этих проходов всюду заранее устанавливаются факелы. По сигналу барабана с дозорной вышки, оповещающему о приближении противника, эти огни немедленно зажигаются, и весь лагерь освещается.
Это предотвращает суматоху и беспорядок; солдаты могут легко построиться в боевой порядок и встретить противника в полной готовности. Это толкование, весьма на первый взгляд правдоподобное, тем не менее не может быть принято по трем соображениям. Во-первых, тогда нужно как-нибудь подобным же образом объяснить и вторую часть фразы – о большом количестве знамен в дневном бою, что сделать вряд ли возможно. Во-вторых, при таком объяснении трудно дать удовлетворительное толкование словам «..» В- третьих, исторические примеры свидетельствуют, что к такому приему обмана противника полководцы на Востоке прибегали.
7.7. Выпускаю при переводе cлова «..» как несомненно лишние: они повторяются в конце, где они вполне на месте.
Глава 8[*]. Слова, заключенные в скобки, представляют буквальное повторение начала VII главы и здесь явно излишни.
8.1. Цзя Линь толкует это место по-своему. Он считает, что в словах Сунь-цвы речь идет о соединении в управлении народом метода наград с методом наказаний. При одном всегда необходимо и другое. Но это толкование совершенно неуместно, так как такие понятия, как «награда», «наказание», «выгода», «вред», у Сунь-цзы играют роль совершенно точных терминов, обозначающих именно то, что они обозначают.
Поэтому никакой надобности в обозначении одних понятий другим термином нет.
8.2. Иероглиф, употребляемый для обозначения слова «синь» – «правдивость», «доверие», «вера,» по мнению Ду Му, приходится здесь считать заместителем иероглифа «.», которым обозначается слово, также звучащее «синь» и значащее «протягивать-ся», «проводить-ся». В таком своем значении этот иероглиф противопоставляется иероглифу «.», обозначающему слово «цюй» – «сгибать-ся», «надламывать-ся». В данной фразе трактата этим словом Сунь-цвы, очевидно, хочет выразить ту мысль, что при умении принимать в расчет одинаково и пользу и вред все старания не «оборвутся по середине», на полдороге, а «приведут к концу», доведут до результата.
8.3. Останавливаюсь на таком общем толковании этого места, так как считаю, что попытки комментаторов подставлять под слова Сунь-цвы конкретные приемы и методы действий вряд ли обоснованы. Именно поэтому они все и говорят о разных вещах. Во фразе «подчиняют себе князей вредом» одни видят привлечение на свою сторону важнейших сановников соседнего государства; другие считают, что речь идет о засылке своих агентов, которые дезорганизуют управление, третьи полагают, что тут говорится о посылке шпионов, сеющих рознь между правителем и народом; четвертые думают, что дело сводится к направлению к соседнему князю искусных мастеров, которые подбивают князя на большие и роскошные постройки, что приводит к истощению его казну; наконец, некоторые считают, что здесь может идти речь об отправлении соседнему князю в подарок красавиц, которые отвлекали бы князя от дел правления. Короче говоря, комментаторы перечисляют ряд конкретных мер, направленных во вред соседнему государству, и, конечно, список таких мер может быть еще продолжен. Сунь-цзы же вообще остается на почве общих принципов и поэтому так же следует понимать и это его высказывание.
Так же трудно признать и то толкование слова 'е', которое дают комментаторы. Так, например, Ду Му и Чжан Юй полагают, что в фразе Сунь-цзы «заставляют служить себе делом» содержится тот смысл, что, если моя страна богата и ее мощь велика, соседние государства сами покорятся. Но, как совершенно правильно замечает Сорай, при таком толковании слово 'е' приходится понимать, как сельский труд, сельское хозяйство, которые служили основой всего богатства страны. Но вряд ли можно придавать этому слову такое значение. Ду Ю полагает, что под словом 'е' подразумеваются строительные работы, изготовление предметов роскоши или «музыка», т. е. устройство всяких празднеств. Это толкование, во- первых. очень натянуто, во-вторых, делает непонятным глагол 'и'. Ван Чжэ, ссылаясь на фразу из Цзо- чжуань «..», полагает, что под словом 'е' следует подразумевать действия армии. Но, как опять-таки правильно замечает Сорай, в этом месте Цзо-чжуань слова «е цзи» образуют одно сложное слово со смыслом «уже» (ср. Сорай, цит. соч., стр. 188). Поэтому я и считаю, что в этом месте трактата либо вкралась позднейшая вставка, так как совершенно достаточно первой фразы, говорящей о действии вредом, и третьей фразы, говорящей о выгоде; либо же если и принимать эту вставку, то толковать слово 'е' именно в смысле «дело», обнимающем собой одинаково понятие и выгоды и вреда. На такое понимание наталкивает, во-первых, контекст: Сунь-цзы только что установил положение,что во всякой выгоде есть свой вред, а во всяком вреде – своя выгода,поэтому вполне возможно в его устах и такое обобщающее понятие; во-вторых, на такое понимание наталкивает само местоположение этой фразы: она помещена по середине между фразой о вреде и фразой о выгоде.
8.4. Сорай полагает, что «пять опасностей», о которых упоминает в этой фразе Сунь-цзы, и есть те «пять выгод», о которых он говорил выше. Сорай объясняет дело так: «Когда не знают эти пять опасностей, они становятся опасностями. Но если, зная эти опасности, принимать по отношению к ним меры, они становятся выгодой» (цит. соч., стр. 190).
Считаю это толкование совершенно неприемлемым, так как, рассуждая о «пяти опасностях», Сунь- цзы имеет в виду те опасности, которые обусловливаются личными качествами полководца; все же предыдущее рассуждение о выгодах, как это явствует с полной очевидностью из самого текста, имеет в виду выгоды вообще – в любом аспекте. Толкование Сорая идет вразрез со всем предыдущим текстом и свидетельетвует только о том, что и он оказался завороженным этим словечком «пять» в выражении «пять выгод», заставившим комментаторов идти на всякие натянутые и противоречивые толкования, лишь бы отыскать где-нибудь именно «пять выгод». Я не говорю уже о том, что невозможно вообще слово «опасность» считать заменителем слова «выгода». Сунь-цзы видит взаимоотношение этих двух понятий, но ему никогда не приходит в голову отрицать за каждым элементом этого отношения свое собственное значение и именно – противоположное другому.
9.1. Перевожу слово «шэн» так, как предлагают все комментаторы, объясняющие его либо как «ян» – «солнечный», либо как «сян ян», – «обращенный к солнцу». Ду Му говорит «мянь нань» – «обращенный к
