– А если завтра доверим играть с канадцами?
– Нормально.
На том и закончился наш первый разговор.
Дав указание разместить Виктора и накормить, я стал проверять себя. Уверенность новичка в общем-то удивила. Без всяких раздумий, без смущения он согласился играть против канадцев, от одного упоминания о коих у некоторых наших спортсменов пропадал аппетит и сон. Подумал: а не артист ли наш новый вратарь? И решил проверить.
Спрашиваю врача: «Как новичок?» «Поужинал, – отвечает, – с аппетитом. От добавки не отказался. Ни на что не жалуется. Сразу пошел спать».
Верно ли, усомнился я, «сразу»? Подошел к двери комнаты, где разместили Коноваленко, собрался обстоятельно побеседовать о важности матча, об ответственности вратарской роли, но… Из-за двери слышалось мощное похрапывание – сами по себе отпали все вопросы. Да, добротная, крепчайшая нервная система была у Виктора – и тот матч-дебют с канадцами он провел уверенно, и еще восемь сезонов (Коноваленко пропустил лишь чемпионат мира 1969 года) Виктор обеспечивал нашей сборной запас прочности.
Чемпион мира 1963–1968, 1970–1971 гг. Чемпион Европы 1963–1968, 1970 гг. Олимпийский чемпион 1964 и 1968 гг.
Награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета».
Игра Коноваленко внешне была проста. Настолько проста, что ЛИХГ не удосужился ни разу назвать Виктора лучшим вратарем чемпионата мира. Только в 1970 г. журналистский референдум в Стокгольме присудил Коноваленко пальму первенства. Деятели же из исполкома ЛИХГ не могли понять, что за внешней простотой приемов этого вратаря, за четкостью навыков скрывается столько терпения и упорства, сколько не проявлял никто из признанных «лучшими».
Дадим слово Дмитрию Богинову, тренеру, у которого было немало задумок, воплотившихся в создании в начале 60-х годов в Горьком интересной команды «Торпедо». Виктор Коноваленко с первого и до последнего дня своей жизни в большом хоккее был вратарем этой команды.
– Я, – говорит Богинов, – себе роль первого тренера Виктора не отвожу. Он еще до меня играл в юношеской торпедовской команде, и для того чтобы не обратить на Коноваленко внимания, нужно было быть просто слепым.
Сначала Виктор просто прибегал с автозавода, с работы, на тренировки мастеров – посмотреть, помочь ребятам привести в порядок клюшки, коньки. Потом и сам начал тренироваться с нами.
Учить Коноваленко кататься на коньках не было нужды – в нем это, видимо, от природы было заложено. Забегая вперед, скажу, что Виктор и в нападении себя пробовал, и на одной из зимних спартакиад забил в игре предварительных соревнований шесть или семь голов. Что же касается отработки вратарских приемов…
На сборы мы обычно приезжали в Москву. Время на стареньком катке «Сокольники» было строго лимитировано, и не раз бывало, что Виктор ночью стучался ко мне: «Дмитрий Николаевич, знаете, лед сейчас дают!» И мы, поймав такси, отправлялись в Сокольники. Возвращались же утром – так Коноваленко подвергал себя максимальному испытанию на прочность. И эту его настойчивость, стремление всегда доводить дело до конца команда очень ценила.
Слова «часовым ты поставлен у ворот» Коноваленко не воспринимал просто, как строку из песни. В 1970 году ь Стокгольме в столкновении с шведским нападающим Виктор получил очень серьезную травму. На льду появились носилки, но Коноваленко от санитаров убежал. И в следующем матче – с финнами – он вышел на лед, хотя рана могла открыться. Она, рана, и открылась, но Виктор, хотя вопрос о победе нашей команды был решен к середине игры, охранял, как и полагается часовому, свой пост до конца…
Я помню случай, о котором рассказывал Дмитрий Богинов. Но Богинов не знал, что уже на следующий день после матча со шведами мы с врачом команды еле удержали Коноваленко, рвавшегося тренироваться.
Порой Виктор мне, но уже как тренеру ЦСКА, и неприятности доставлял. Так, однажды в Горьком армейцы так и не смогли одолеть «Торпедо». Причина – непробиваемость Коноваленко. За несколько лет тренировок в сборной с выдающимися армейскими игроками Виктор хорошо изучил их повадки, особенности. И в тот вечер он играл против ЦСКА боевито и весело.
– Витюха, – шутили армейцы после встречи, – помочь нам не мог, что ли?
– Обязан свой родной клуб прославлять и для него трудиться, – совершенно серьезно ответил вратарь «Торпедо». – И не хочу быть хуже вас…
Какая ясность в видении высокой цели, какое благородство в этих его словах!
За годы служения сборной дублерами у Коноваленко были и Виктор Зингер (в 1969 году Зингер, кстати, отлично провел чемпионат мира, будучи первым вратарем) и Виктор Пучков. Однако, хотя Коноваленко был выше их классом, он никогда этого не показывал. Когда же мы привели к Виктору молодого Владика Третьяка, в поведении Коноваленко явственно стали звучать отцовские нотки. Поучениями он не занимался – приободрял («Все здорово, Владик!»), советовал, просил нас, тренеров, почаще доверять молодому. Даже свою рубашку с 20-м номером подарил Владиславу.
Да, Коноваленко верно служил хоккею. Его запас прочности – в мастерстве, в волевом усердии, а главное, в вере в успех – помог сборной преодолеть канадский барьер. Продолжает Виктор Сергеевич служение хоккею и сейчас – учит тренироваться и жить ребятишек в горьковской детской хоккейной школе.
Равнение на Третьяка
«Владислав Третьяк – лучший вратарь XX века…» «Пока в воротах сборной СССР Владислав Третьяк – победить ее невозможно…» Подобных высказываний, принадлежащих крупнейшим специалистам канадского хоккея, можно привести множество. При этом следует помнить, что канадцы всегда чрезвычайно ревностно относились к «чужим» стражам ворот. И если уж они делают такие признания о Владиславе, это говорит о многом.
Как видите, в этом послужном спортивном списке что ни цифра, то рекорд. И рекорд вряд ли повторимый! Но играя – и как играя! – Владислав Третьяк установил и другой рекорд, о котором и помыслить не может ни один западный спортсмен: два высших учебных заведения закончил наш лучший
