стал активным защитником. Не признавал действий и решений упрощенных, шайбой распоряжался умело и непременно с финтом – то клюшечкой (этаким широким зигзагообразным движением), то просто кивком головы, то обманывал одним лишь взглядом. На эти финты противник попадался часто, и тогда Александр либо сам завершал атаку, либо пасом – непременно скрытно! – выводил на бросок партнера.
От природы могучего телосложения, Виноградов из всех игровых действий, по-моему, больше всего любил «потолкаться». В силовом единоборстве он жаждал проверить себя и противника на прочность, и столько в его действиях было удали, что зрители часто награждали Александра аплодисментами, даже если судьи за это отправляли его в «клетку» (скамейка штрафников в те годы обычно отгораживалась барьерами и действительно напоминала клетку).
Вместе с Владимиром Никаноровым Александр Виноградов проводил на льду большую часть времени и в клубе, и в матчах против ЛТЦ в 1949 году. Он не был быстр, но никогда не казался медленнее соперников. Игровая страсть плюс умение предугадать события скрашивали этот его недостаток.
Да, Александр любил атмосферу спортивных баталий.
И в первом для него и для сборной СССР чемпионате мира 1954 года в Стокгольме Виноградов не нуждался в тренерских призывах отдать все силы для победы. Будучи истинным патриотом, он не играл, а по-настоящему – в хорошем, правильном понимании этого слова – сражался на льду за честь команды. Умел, что очень важно, повести ребят за собой. Негодовал, если кто-либо из партнеров уклонялся от шайбы.
Когда мы готовились к матчам с соперником сильным, авторитетным, тренеры просили иногда, чтобы Александр сказал товарищам пару слов. Пару – не более: он много говорить не любил. И его краткое обращение всегда взбадривало команду: игроки знали, что у Виноградова слово не расходится с делом. И такие хоккеисты-рыцари всегда были и в армейском клубе, и в сборной – они верно служили хоккею, являлись первыми помощниками тренеров.
Конечно, все люди не без слабостей. Были они и у Александра. Однако свои прегрешения он никогда ни на кого не сваливал, не утаивал их, не обещал плаксивым голосом «больше не буду». Он просто начинал истязать себя на тренировках, а потом тайком исчезал в баньку, чтобы, вернувшись разрумяненным, прямо посмотреть в глаза товарищам и тренерам: мол, все в порядке – я в форме.
Кстати, банька заменяла Александру все лечебные процедуры. Парился он зло, как бы воюя с собственным телом. Хлестал себя веником так рьяно и безжалостно, что стоять рядом было страшновато. И, услышав могучий бас Виноградова: «Поддайте парку!», – многие спешно ретировались к выходу.
…Закончив играть, Александр Виноградов работал тренером. И с мастерами, и – особенно успешно – в ЦСКА с детьми. «Наш добрый дядька-тренер!» – так величало его не одно поколение мальчишек. Александр разговаривал с ними как с равными, а его образный, с присказками-прибаутками язык, резко отличавшийся от наукообразных сентенций иных нынешних детских тренеров, даже самое сложное в хоккее делал для ребят ясным и понятным. О том, что тренировки Виноградова всегда были интересными, я уж не говорю.
И еще об одной черте Александра, не имеющей, казалось бы, никакого отношения к спорту, к хоккею. Природа всегда была и остается Саше в радость. В грибной охоте он преображается – становится разговорчивым и по-особому веселым. Знает цену каждому грибу – как его поджарить и засолить. Знает, где должны быть беленькие. Но, напав на место, – вот уж истинная редкость! – молчать не будет. Покричит, созовет друзей, отправившихся с ним в лес, и, немного похвалившись найденными боровиками, тут же покажет, где должны расти другие.
Вот таков он, Александр Николаевич Виноградов, человек доброй и широкой, истинно русской души!
«Жили два друга в нашем полку…»
Николай Сологубов и Иван Трегубов – великая пара великих защитников. Мы вспоминаем их, не отделяя одного от другого, ибо роднит их многое.
Вместе несли они после войны армейскую службу в Хабаровском крае. Вместе играли в русский хоккей. Позже долгие годы – и в ЦСКА, и в сборной страны – выступали в одном звене, дополняя друг друга. И как выступали! Сегодня без скидок на время, на изменение принципов и уровня мирового хоккея с ними можно сравнить только лучших наших защитников – Валерия Васильева, Вячеслава Фетисова и Алексея Касатонова. А в начале 50-х годов, во времена спортивных удач Сологубова и Трегубова, у зрителей дух захватывало, когда на льду красиво буйствовала – в лучшем смысле слова – эта пара.
Сологубов и Трегубов первыми узаконили активную игру защитников. Они первыми' показали всем, что защитник – не только разрушитель, которому не страшны никакие канадцы (а их в то время многие побаивались), но и созидатель: скрытые пасы Николая и Ивана в ходе сложных единоборств создавали богатые возможности для острейших контратак.
Эта пара не нуждалась в помощи партнеров – даже если силы противника были превосходящими. Я говорю об этом потому, что сегодня мало таких самостоятельных защитников – большинство нынешних игроков обороны, защищаясь, просят помощи у форвардов, а это значит, что оборона становится дорогостоящей. Сологубов же с Трегубовым, наоборот, освобождали нападающих от части оборонительных обязанностей, и форварды их звена могли без оглядки на тылы развивать и завершать атаки. Впрочем, и в развитии, и в завершении атак эта великая пара принимала самое живое участие.
Вот один из любимых приемов Сологубова и Трегубова, к сожалению забытый сегодня. Выполняя передачи друг другу в одно касание на большой скорости, они заставляли противника метаться, стараясь угадать, откуда последует атака. И попытки эти зачастую оставались бесплодными: после скрытного паса нападающий, имевший счастье играть в одной пятерке с Сологубовым и Трегубовым, получал шайбу и вовремя и точно – по месту маневра либо следовал внезапный бросок защитников по цели. Поднял я свои дневники, но не смог обнаружить, чтобы звено нападающих вместе с Сологубовым и Трегубовым проиграло микроматч и в наших первенствах, и в международных турнирах, хотя мы их всегда выпускали против сильнейших троек соперника. Оно и понятно: у Николая и Ивана высокая техническая оснащенность приемов сочеталась с умением быстро и безошибочно разгадать намерения соперника, а их владение приемами атакующими делало атаку всей пятерки единой и мощной.
… Их места в раздевалке были рядом. На сборах они завтракали, обедали и ужинали за одним столом. На тренировках и в матчах оба были примером, однако вне площадки обоим не хватало порой сил поберечь себя от житейских соблазнов. Но при всем сходстве их и многое и отличало – вот почему автор принимает решение рассказывать об этих защитниках дальше раздельно.
Чемпион мира 1956 и 1963 гг. Чемпион Европы 1955, 1956, 1958–1960, 1963 гг. Олимпийский чемпион 1956 г. Трижды признан ЛИХГ лучшим защитником чемпионатов мира (1956, 1957, 1960 гг.).
Награжден орденом Трудового Красного Знамени, медалью «За трудовую доблесть».
Николай воевал около трех лет. Он был разведчиком. Офицер военкомата, определивший военную судьбу Сологубова, явно знал толк и в людях, и в профессии разведчика. Бесстрашный, удалой, никогда не паникующий, до удивления находчивый и жизнелюбивый, Николай обладал огромной физической силой – у
