– Это так, – согласился Мордехай. Последний раз, когда ему напомнили об этой особенности, Софья Клопотовская сочла это забавным. Последствия, однако, могут оказаться слишком серьезными.
Бросаемые катапультами бутылки с нервно-паралитическим газом имели некоторые преимущества перед обычной артиллерией: ни вспышки, ни гром выстрела не раскрывали позиций метальщиков. Они продолжали бросать бутылки, пока не израсходовали их полностью.
После этого еврейские бойцы стали отходить от дороги, прикрываемые пулеметами. Было предусмотрено несколько сборных пунктов – на фермах надежных поляков. «Поляков, на которых, как мы надеемся, можно положиться», – подумал Мордехай, приближаясь к одной из них. Там они переоблачились в обычную одежду и вооружились более эффективным оружием, чем винтовки. В те дни в Польше появиться на публике без «маузера» за плечами было почти то же самое, что выйти голым.
Мордехай вернулся в Лодзь с западной стороны, дальней от места нападения на автоколонну. Вскоре после полудня он подошел к помещению пожарной команды на Лутомирской улице.
Берта Флейшман приветствовала его перед входом.
– Говорят, утром было нападение нацистов, всего в двух километрах от города?
– В самом деле? – в замешательстве спросил он. – Я не слышал об этом, хотя утром действительно была стрельба. Впрочем, сейчас стреляют почти каждый третий день.
– Это, должно быть, как его там… Скорцени, вот как, – сказала Берта. – Какой еще сумасшедший рискнет сунуть голову в осиное гнездо?
Во время их разговора к зданию подошел районный руководитель службы порядка, который приводил Анелевича к Буниму. Оскар Биркенфельд имел при себе только дубинку, а потому с уважением ожидал, когда вооруженный винтовкой Анелевич обратит на него внимание. Когда это произошло, сотрудник службы порядка сказал:
– Буним снова требует вашего появления немедленно.
– В самом деле? – спросил Анелевич. – И зачем?
– Он скажет сам, – ответил Биркенфельд с некоторым вызовом – насколько это возможно было при почти полном отсутствии оружия.
Анелевич свысока посмотрел на него, ничего не отвечая. Сотрудник службы порядка поник и спросил слабым голосом:
– Вы пойдете?
– О да, я пойду, хотя Буниму и его марионеткам следовало бы поучиться хорошим манерам, – сказал Мордехай.
Биркенфельд сердито вспыхнул.
Мордехай похлопал по плечу Берту Флейшман:
– Скоро увидимся.
– …Немного, – ответил он. – О нападении нацистов я услышал в тот самый момент, когда ваш ручной полицейский пришел, чтобы привести меня сюда. Вы можете спросить его после того, как я уйду: мне кажется, он слышал, как мне сообщили эту новость.
– Я проверю, – сказал Буним. – Так вы отрицаете какую-либо вашу роль в нападении на автоколонну?
– Разве я нацист? – спросил Анелевич. – Берта Флейшман, женщина, с которой я разговаривал, когда Биркенфельд нашел меня, думает, что к этому может иметь отношение некто Скорцени. Я наверняка не знаю, но слышал, что он где-то в Польше, может быть, даже к северу от Лодзи.
Если он сможет чем-то навредить эсэсовцу, надо это сделать.
– Скорцени? – Буним высунул свой язык, но не стал, дергать им вперед и назад, верный признак заинтересованности. – Уничтожить его стоит целого выводка яиц обычных тосевитов вроде вас.
– Истинно, благородный господин, – сказал Мордехай.
Если Буниму хочется думать, что он безопасный трепач, для него это только на пользу.
Ящер сказал:
– Я исследую, имеют ли слухи, о которых вы сообщаете, какую-либо обоснованность. Если да, то я приму все меры для уничтожения вредного самца. При успехе мой статус повысится.
Мордехай подумал, предназначена ли последняя фраза ему, или же Буним говорит сам с собой.
– Я желаю вам удачи, – сказал он.
И хотя он лично возглавил нападение на колонну, идущую на север воевать против немцев, он имел в виду именно то, что сказал ящеру.
– А ведь мы правильно действуем! – с энтузиазмом произнес Омар Брэдли, присаживаясь в кабинете Лесли Гровса в Научном центре Денверского университета. – Вы сказали, что следующая бомба вскоре будет на подходе, и заверили, что так и будет.
– Если бы я лгал вам – или еще кому-то, – меня схватили бы за задницу и вытурили вон, заменив человеком, который выполняет свои обещания, – ответил Гровс. Он наклонил голову набок. Где-то вдали продолжала грохотать артиллерия. Но теперь Денвер не выглядел готовым сдаться. – А вы, сэр, вы проделали дьявольскую работу по защите этого города.
– У меня был хороший помощник, – сказал Брэдли.
Они обменялись легкими поклонами, довольные друг другом. Брэдли продолжил:
– Не похоже, что нам следует использовать вторую бомбу где-нибудь поблизости. Попробуем перевезти ее в другое место, где от нее им будет еще хуже.
– Да, сэр. Так или иначе, но мы справимся с этим, – сказал Гровс.
Железнодорожные пути, ведущие в Денвер и из него, были разрушены, но обычные дороги еще сохранились. Если разобрать устройство на части, то его можно перевезти на лошадях, куда нужно.
– Рассчитываю, что да, – сказал Брэдли. Он потянулся к нагрудному карману, но на полпути остановил движение руки. – Никак не могу отвыкнуть от курения. – Он сделал длинный усталый выдох. – А ведь благодаря этому есть шанс прожить дольше.
– Наверное, это так, – сказал Гровс.
Брэдли хмыкнул, но тут же придал себе невозмутимый вид. Гровс его не осуждал. У него тоже были заботы поважнее, чем табак. Он заговорил о самой большой:
– Сэр, как долго мы с ящерами будем играть в «око за око»? Вскоре уже не останется несданных городов, если мы продолжим в том же духе.
– Я знаю, – сказал Брэдли, и его длинное лицо помрачнело. – Черт возьми, генерал, я такой же солдат, как и вы. Я не делаю политику. Я только провожу ее в жизнь наилучшим образом, которым только могу. Делать политику – работа президента Халла. Если хотите послушать, я расскажу вам то, что говорил ему.
– О да, конечно, я хочу услышать это, – ответил Гровс. – Если я смогу понять, что я должен делать, я соображу, как делать, чтобы было легче.
– Не все так думают, – сказал Брэдли. – Многие хотели бы сосредоточиться только на своем дереве и забыть про лес. Мое мнение: нам следует использовать эти бомбы только для того, чтобы заставить ящеров сесть за стол и серьезно поговорить об окончании этой воины. Насколько я понимаю, любой мир, который позволит нам сохранить малейшую независимость, стоит этого.
– Малейшую независимость? – переспросил Гровс. – Даже не всю нашу территорию? Это тяжелый мир, чтобы просить его, сэр.
– В данное время, я считаю, это все, на что мы можем надеяться. Принимая во внимание изначальные цели вторжения ящеров, даже этого добиться будет нелегко, – сказал Брэдли. – Вот почему я так рад вашим успехам. Без ваших бомб нас уже победили бы.
– Но даже с ними нас все равно победят, – сказал Гровс. – Хотя побеждают они нас не так быстро, и
