– Чепуха, – автоматически возразил Томалсс.
Раса считала себя выше остальных народов. Да, представители Работев-2 и Халесс-1 имели равные права почти во всех областях жизни, у них сохранилась собственная социальная иерархия, но их миры находились в руках Расы. Впрочем, если подумать, в словах Тессрека есть доля истины. Тосев-3 не покорен. Томалсс полагал, что рано или поздно это свершится, но с каждым днем его надежды становились все более и более призрачными.
– Кроме того, – продолжал Тессрек, – многие наши коллеги – и я с ними совершенно согласен – заметили, что присутствие маленького тосевита на борту нашего корабля оказывает отрицательное воздействие на экологию. Он ужасно воняет. Многие самцы с удовольствием избавились бы от него по одной этой причине, о чем они не раз говорили.
– Лично я считаю, что такой подход пахнет еще хуже, чем тосевиты, – ответил Томалсс.
Он постарался скрыть охвативший его страх. Если все остальные исследователи и психологи объединятся против эксперимента, он будет закрыт, несмотря на его очевидную важность. Нечестно, но птенец проклевывается с той стороны яйца, где ему удобнее.
«Хм, – задумался Томалсс, – какое влияние на исследования Больших Уродов оказывают личные отношения?» Наверное, никакого. В противном случае, как им удалось преодолеть такой огромный путь от варварства до атомного оружия – ведь Раса объединилась задолго до того, как Большие Уроды вообще возникли. Сама мысль о том, что тосевиты в некотором смысле превосходят Расу, вызывала возмущение. Томалсс старательно искал, но нигде не находил логических ошибок.
– Пока я не получу прямого приказа, я буду продолжать эксперимент в его нынешней форме. В любом случае я не отдам птенца на милость Больших Уродов, если не будет принято соответствующее решение на самом верху. К тому же многие меня поддерживают. Моя работа необходима для разработки принципов общения с тосевитами. Мы изучаем их сексуальность и ее влияние на остальные аспекты жизни. Если эксперимент будет прекращен, мы потеряем несколько перспективных направлений исследования.
– А тебе придется отправиться на поверхность Тосев-3, – злорадно заявил Тессрек.
– Ну, я уже не раз бывал на планете, – парировал Томалсс. И хотя он без особого энтузиазма относился к Тосев-3 и Большим Уродам, он добавил: – Некоторые самцы считают, что исследования можно проводить только в стерильных условиях; они не понимают, как важно изучить среду обитания тосевитов. Результаты, полученные в лабораториях, не отражают реальности в полной мере.
– А некоторые самцы получают удовольствие, наступая на куски экскрементов, – очевидно, им нравится очищать ноги от кала. – Тессрек обратил глазные бугорки в сторону тосевитского птенца. – А другие самцы, должен добавить, не имеют никаких оснований смеяться над работой своих товарищей, когда сами уютно устроились в лаборатории на борту корабля.
– Условия моего эксперимента требуют, чтобы я находился здесь, – сердито ответил Томалсс. – Я пытаюсь выяснить, насколько Большие Уроды способны адаптироваться к нашей системе ценностей, если они будут жить среди нас с самого детства. Я привез сюда птенца, чтобы лишить его контактов с другими Большими Уродами. На поверхности Тосев-3 добиться этого практически невозможно.
– В результате ты вынудил нас вступить в контакт с ароматами этого жалкого маленького существа, – сказал Тессрек. – Система очистки рассчитана на наши запахи, так что нам приходится постоянно мириться с его отвратительной вонью. – И он добавил утвердительное покашливание.
Птенец тут же издал звук, который при желании можно было назвать утвердительным покашливанием. Возможно, звук получился даже более чистым, чем предполагал Томалсс, поскольку Тессрек тут же обратил глазные бугорки на маленького тосевита, а затем повернулся к нему спиной, словно отказываясь поверить в то, что услышал.
– Вот видишь! – торжествующе воскликнул Томалсс. – Птенец, несмотря на все свои недостатки, готов приспособиться к нашим обычаям, даже на ранних стадиях своего развития.
– Он просто издал серию громких неприятных звуков, – не сдавался Тессрек. – Абсолютно бессмысленных. – И чтобы подчеркнуть свою мысль, кашлянул.
Томалсс с беспокойством посмотрел на птенца. Даже он не всегда понимал смысл звуков, которые издавал его подопечный. Только изучая птенцов такого же возраста, он мог бы сделать обоснованные выводы. Однако он бы с радостью отдал все, что заработал за очередной период, только чтобы птенец издал утвердительное покашливание.
Томалсс ни на что не рассчитывал, но тут – как раз в тот момент, когда он расстался с последними надеждами, – маленький тосевит кашлянул. И получилось у него весьма недурно!
– Совпадение, – изрек Тессрек, прежде чем Томалсс успел открыть рот.
Однако Тессрек воздержался от третьего утвердительного, покашливания.
– Вовсе нет, – Возразил Томалсс. – Именно так Большие Уроды учатся языку. Поскольку птенец общается только с нами, а мы являемся носителями языка, он имитирует звуки, которые слышит. Пройдет некоторое время, и он научится увязывать звуки со смыслом – иными словами, овладеет речью.
– Большие Уроды даже на своем языке не умеют говорить внятно, – высокомерно сказал Тессрек.
Однако он не стал продолжать спор с Томалссом – очевидно, признал его правоту.
– Поскольку идет постоянная видео – и аудиозапись того, что происходит в этом помещении, я хочу поблагодарить тебя за вклад, который ты внес в мою работу.
Тессрек прошипел какую-то гадость и стремительно удалился. Томалсс приоткрыл рот – он смеялся, сегодня его победа не вызывала сомнений. Тосевитский птенец издал звук, который заменял ему смех. Иногда звуки, не похожие на речь Расы, ужасно раздражали Томалсса. Теперь же он засмеялся еще сильнее. Птенец понял его чувства и разделял их. Чтобы зафиксировать достигнутый результат, Томалсс добавил:
– Растущий уровень взаимных контактов требует новых серьезных исследований. – Неожиданно для себя он с теплотой посмотрел на маленького тосевита. – Пусть только попробуют тебя забрать. Ты представляешь слишком большую ценность, чтобы мы могли вернуть тебя Большим Уродам.
Глава 20
Йенс Ларссен выглянул в окошко фермерского домика, в котором скрывался несколько дней. Большую часть времени, проведенного здесь, он наблюдал за отрядом, прочесывающим местность. Рано или поздно они уйдут.
– Им меня не поймать, – пробормотал он. – Я слишком умен для них. И не позволю себя обнаружить.
Он не сомневался, что сумеет оторваться от погони, преследовавшей его от самого Денвера, и выйти на территорию, которую контролируют ящеры. Однако проблема оказалась более сложной. Выяснилось, что его ждут на востоке. И Ларссен не забыл о телеграфе и телефоне (даже если они не работают, зачем рисковать), а также о радиосвязи и почтовых голубях.
Поэтому он ждал, когда его перестанут искать. Пройдет еще несколько дней, или даже недель, и они решат, что он замерз в горах во время метели или сумел проскользнуть мимо постов. Наконец нельзя исключать, что военные действия обострятся, и людям станет не до него. Тогда он вновь пустится в дорогу. Ему казалось, что это время уже почти пришло. Он рассмеялся.
– Им меня не поймать, – повторил Ларссен. – Черт побери, они были в доме, но им не пришло в голову, что я здесь прячусь.
Ларссен повел себя умно. Конечно, всем известно, что физики обладают высоким интеллектом. Он выбрал домик с подвалом. Всякий раз, когда к дому кто-то направлялся, он прятался внизу. Ему удалось даже накрыть ковриком люк, ведущий в подвал. Не раз тяжелые сапоги солдат стучали по полу у него над головой, но ни один из них не догадался, что он сидит в темноте, положив палец на спусковой крючок «Спрингфилда».
Йенс снова рассмеялся. У солдат не хватило ума заглянуть себе под ноги. Ничего другого Ларссен от
