не смогли бы заснять интересующий их процесс.
К деньгам, уплаченным чешуйчатыми дьяволами, Лю Хань прибавила несколько оккупационных долларов из собственного кармана, чтобы повитуха не болтала об унижении, которому она подверглась. Хо Ма сразу согласилась – за деньги повитуха готова на все что угодно. Впрочем, сдержит ли она свое обещание, это уже другой вопрос.
У Лю Хань начались новые схватки, и Хо Ма заглянула ей между ног.
– Я вижу головку ребенка, – сказала она. – Черные волосики… но ведь у папаши очень даже черные волосы, хоть он и приехал из-за границы, верно?
– Да, – устало прошептала Лю Хань.
То, что отцом ребенка был Бобби Фьоре, станет еще одной скандальной подробностью этих и без того необычных родов. Лю Хань опасалась, что ей не удастся умаслить Хо Ма, чтобы та держала рот на замке.
Но тут она перестала размышлять о том, что будет рассказывать Хо Ма своим товаркам, потому что начались новые схватки. Желание вытолкнуть ребенка стало невыносимым. Лю Хань задержала дыхание и натужилась, не удержалась и тоненько вскрикнула от усилия.
– Еще! – крикнула Хо Ма, когда Лю Хань остановилась, чтобы перевести дух: она чувствовала себя так, будто из нее выпустили весь воздух.
Впрочем, ее не пришлось долго уговаривать. Несколько коротких мгновений она пыталась отдышаться, собралась с силами, сделала глубокий вдох и снова натужилась. Давление стало таким невыносимым, словно несколько месяцев она страдала от жестокого запора.
– Еще! – повторила Хо Ма и протянула руку, чтобы помочь ребенку выйти наружу.
Несколько чешуйчатых дьяволов переместились поближе, чтобы заснять происходящее на свои проклятые камеры. Однако Лю Хань их не видела, ей было не до них.
– Так, держу головку, – сообщила повитуха. – Очень симпатичный ребеночек – если учесть, кто его отец. Носик совсем крошечный. Еще раз поднатужься… вот-вот, сейчас он весь выйдет.
Лю Хань послушно выполнила требование Хо Ма. Теперь, когда появилась головка, остальное не составляло особого труда. Через несколько мгновений повитуха сообщила:
– Девочка.
Лю Хань знала, что должна огорчиться, но она так устала, что ей было все равно.
Она еще несколько раз поднатужилась и родила послед, который напоминал кусок сырой печенки. Один из чешуйчатых дьяволов бросил камеру и выскочил из хижины.
Хо Ма завязала пуповину двумя шелковыми ниточками, обрезала ее ножницами. Затем повитуха несколько раз ущипнула ребенка за ступни, и он начал пищать, точно сердитый котенок. Хо Ма засунула кочергу в огонь и прижгла пуповину.
– Ты так сделала, чтобы убить маленьких невидимых демонов – не совсем правильное слово, но другого мне не подобрать, – которые вызывают болезнь? – спросил Томалсс.
– Таков обычай, – ответила повитуха, закатив глаза от возмущения тем, какие идиотские вопросы задают чешуйчатые дьяволы.
Она завернула послед в тряпку, чтобы унести его с собой и закопать в каком-нибудь уединенном месте.
Лю Хань давно перестала обращать внимание на глупые и возмутительные вопросы маленьких дьяволов.
– Дай мне ребенка, – попросила она.
Даже несколько слов дались ей с огромным трудом. Она помнила, как ужасно чувствовала себя после рождения сына, незадолго до того, как и малыша, и ее мужа убили японцы.
Хо Ма передала ей ребенка. Лю Хань приложила дочь к груди, малышка тут же нашла сосок и начала сосать. Лю Хань повернулась к Томалссу и сказала:
– Вы видели все, что хотели? Могу я снова одеться?
Маленький чешуйчатый дьявол ничего не ответил, по крайней мере прямо. Вместо этого он задал ей новый вопрос:
– Почему вы не очистите детеныша от отвратительной субстанции, которой он весь покрыт?
Лю Хань и Хо Ма переглянулись. Какие они все-таки глупые!
– Ребенок еще слишком маленький, – ответила повитуха. – Его нельзя купать. На третий день после появления на свет, когда он немного окрепнет, мы его вымоем.
Томалсс заговорил на языке Расы, обращаясь к одной из своих машин. Лю Хань уже ничему не удивлялась, она видела много разных приборов. Томалсс снова перешел на китайский:
– У меня имеется информация о том, что другие группы Больших Уродов так не поступают.
– А какое нам дело до обычаев иностранных дьяволов? – презрительно ответила Хо Ма.
Лю Хань только кивнула, соглашаясь с ней. Конечно же, лучше китайцев нет никого. Обняв ребенка одной рукой, она села, медленно и очень осторожно – ей казалось, что за полдня она постарела лет на пятьдесят, – и потянулась за рубашкой и брюками. Когда она поняла, что Томалсс возражать не будет, она положила дочь на кровать и оделась. Затем снова взяла малышку, приложила к плечу и хлопала по спинке, пока она не срыгнула воздух, который заглотила вместе с молоком.
Хо Ма налила ей чаю, дала вареное яйцо (если бы у нее родился сын, она получила бы пять), несколько штук круглого сахарного печенья из ароматизированного теста и пару маленьких губчатых печений в форме веера и граната с маленькими серебристыми точечками. Лю Хань мгновенно проглотила традиционное угощение, потому что ничего не ела и выпила только стакан горячей сладкой воды с сушеной креветкой – креветку съесть уже не успела – с тех самых пор, как начались схватки.
Один из чешуйчатых дьяволов с камерой в руках сказал, обращаясь к Томалссу:
– Недосягаемый господин, более отвратительного зрелища мне еще никогда в жизни видеть не приходилось.
– Я благодарю тебя за то, что ты не покинул свой пост, – ответил Томалсс. – Возможно, мы лишились важной информации, когда Двенч ушел из хижины. Он не выполнил свой долг перед Расой.
– Вы очень великодушны в своей похвале, недосягаемый господин, – ответил чешуйчатый дьявол. – Продолжим эксперимент?
Лю Хань прислушивалась к их шипению вполуха; она устала после родов и могла думать только о новорожденной дочери, а кроме того, не слишком хорошо понимала язык маленьких дьяволов. Однако слово «эксперимент» привлекло ее внимание, хотя она изо всех сил постаралась это скрыть. С того момента, как инопланетяне прилетели на Землю, Лю Хань стала частью их экспериментов. Они преследовали свои собственные цели и интересы, которые ни в коей мере не были ее целями и интересами.
– Нет, – ответил Томалсс. – Никакой срочности пока нет. Пусть китайцы продолжают исполнять свои традиционные обряды. Возможно, благодаря им ребенок получает дополнительные шансы выжить. Мне кажется, большое число тосевитов придерживается таких же взглядов, что и китайцы.
– Будет так, как вы пожелаете, недосягаемый господин, – проговорил другой чешуйчатый дьявол. – Лично меня удивляет, что Большие Уроды продолжают сохранять свою численность, даже увеличивают ее, несмотря на необычную систему воспроизводства. Снести яйцо гораздо проще и не настолько опасно для здоровья самки, чем кошмарная кровавая процедура, свидетелями которой мы только что стали.
– Тут я с тобой совершенно согласен, Мсефф, – сказал Томалсс. – Вот почему нам необходимо понять, каким образом и почему тосевитам удается увеличивать численность своего населения. Возможно, риск, которому подвергаются самки во время репродуктивного процесса, является причиной круглогодичной сексуальной активности. Мы занимаемся разработкой этой идеи.
Лю Хань перестала их слушать. Вряд ли сейчас они что-нибудь скажут про свой новый эксперимент. Хо Ма взяла тряпку с последом и вышла из хижины. А через некоторое время вышли Томалсс и другие чешуйчатые дьяволы, оставив Лю Хань в одиночестве.
Она положила спящую девочку в приготовленную заранее деревянную колыбель. Хо Ма оказалась совершенно права – малышка выглядела как самый обычный китайский ребенок, и Лю Хань обрадовалась. Если ей когда-нибудь удастся покинуть лагерь, она сможет вырастить дочь, как того требуют обычаи ее родной страны, и никто не станет задавать неприятных вопросов.
Если ей когда-нибудь удастся покинуть лагерь. Лю Хань печально рассмеялась. Разве у нее есть
