– Всю Землю, – повторил Якоби. – Тут есть о чем подумать. Мы назвали войну мировой еще до того, как ящеры на нас напали, но Америка, Африка, Индия, большая часть Ближнего Востока практически не участвовали в войне. Теперь же война охватила все страны. Трудно представить себе ее масштабы.
Мойше кивнул. Ему было труднее, чем британскому еврею. Якоби вырос в Лондоне, который являлся столицей одной из величайших мировых империй, к тому же тесно связанной с Соединенными Штатами. Он всегда думал о мире как о едином целом. Интересы Мойше прежде не выходили за пределы Польши – точнее, Варшавы – ровно до того дня, когда фон Риббентроп и Молотов подписали пакт о нацистско- советской дружбе, который гарантировал не только неизбежность войны, но и ее крайнюю жестокость.
Сквозь стекло инженер предложил Русецкому и Якоби выйти из студии. Они быстро повиновались; до начала следующей передачи оставалось совсем мало времени.
Как и следовало ожидать, в коридоре уже ждал высокий тощий мужчина с резкими чертами лица, его густые темные волосы тронула седина. Он посматривал на часы, держа в руках листы бумаги с напечатанным на машинке текстом, вроде тех, что нес Якоби.
– Доброе утро, мистер Блэр, – сказал Мойше на своем неуверенном английском.
– Доброе утро, Русецки, – ответил Эрик Блэр, снимая свой темный «в елочку» пиджак. – В этом закрытом гробу становится все жарче – пожалуй, лучше остаться в одной рубашке.
– Да, тепло, – ответил Мойше, отвечая на ту часть реплики, которую понял.
Блэр занимался вещанием на Индию. Он несколько лет прожил в Бирме, а также успел получить тяжелое ранение во время гражданской войны в Испании, где сражался на стороне республиканцев. Во время скитаний он умудрился подхватить тяжелый кашель, скорее всего туберкулез.
Он на всякий случай вытащил носовой платок.
– Прошу меня простить, джентльмены, мне нужно выпить стакан чая, чтобы прочистить трубы.
– Поразительный человек, – пробормотал Якоби на идиш, когда Блэр вышел. – Я видел, как после передачи он кашлял кровью, но никто из слушателей никогда бы не догадался, что он болен.
Вскоре вернулся Блэр с толстой чашкой из белого фарфора. Он сделал несколько глотков напитка, отдаленно напоминающего чай, скорчил рожу и быстро прошел в студию. И тут же завыла сирена воздушной тревоги. Русецки удивленно заморгал; он не слышал воя двигателей самолетов ящеров.
– Может быть, спустимся в подвал? – спросил он.
К его удивлению, Якоби возразил:
– Нет, подождем. Послушай.
Мойше послушно принялся слушать. Вместе с воем сирен до него донесся и другой звук – резкий металлический звон, который он далеко не сразу сумел распознать.
– Почему звонят церковные колокола? – спросил он. – Раньше во время налетов они молчали.
– В сороковом году их голоса должны были послужить сигналом, – ответил Якоби. – Благодарение Богу, тогда он так и не прозвучал.
– Я не понимаю, каким сигналом?
– Когда люфтваффе начали нас бомбить, все колокола молчали. Но все знали, что, если колокола зазвонят, значит, началось вторжение.
Церковные колокола продолжали звонить, и внутри у Мойше все похолодело.
– Немцы не станут вторгаться в Англию, – сказал он. Хотя это и не вызвало у него особого восторга, после высадки ящеров отношения между Великобританией и оккупированной немцами северной Францией стали почти дружескими. Ящеры… – Ой!
– Ой – это правильное слово, – согласился Якоби и склонил голову набок, прислушиваясь к сиренам и звону колоколов. – Однако я не слышу истребителей ящеров и выстрелов наших зениток. Если вторжение и началось, то не в Лондоне.
– Тогда где же? – спросил Мойше, словно Якоби имел доступ к тайной информации.
– Откуда я знаю? – нетерпеливо отозвался Якоби и тут же ответил на собственный вопрос. – Мы на радиостудии Би-би-си. Если мы ничего не выясним, находясь здесь, значит, ответа на твой вопрос не существует.
Русецки стукнул ладонью по лбу, чувствуя себя очень глупо.
– В следующий раз – знаешь, что я сделаю? Спрошу у библиотекаря, где найти нужную книгу.
И Мойше снова колебался, он не слишком хорошо знал планировку здания, поскольку обычно направлялся сразу в эту студию.
Якоби заметил его сомнения.
– Пойдем, я покажу тебе, где находится отдел новостей. Они в курсе всех событий.
На нескольких столах стояли ряды радиоприемников. Свист и скрежет помех, разноязыкий говор легко могли свести случайного человека с ума. Большинство операторов – в основном женщины – сидели в наушниках, каждая из них слушала только одну станцию.
Одна фраза повторялась снова и снова:
– Они здесь.
Одна из женщин сняла наушники и положила на стол. Вероятно, она собралась выйти в туалет. Женщина кивнула Якоби – кажется, они были знакомы.
– Понимаю, почему ты к нам зашел, дорогуша, – сказала она. – Мерзавцы наконец это сделали. Парашютисты – и один только бог знает, что еще – высадились на юге, а также в центральных графствах. Больше никто ничего не может сказать.
– Спасибо, Норма, – сказал Якоби и перевел ее слова Мойше, который сначала понял не все.
– На юге и в центральных графствах? – переспросил Русецки, пытаясь представить себе карту. – Звучит не слишком хорошо. Я бы даже сказал…
– Они наступают на Лондон с севера и юга, – перебил его Якоби и серьезно посмотрел на Мойше. – Не думаю, что мы еще долго будем вести отсюда передачи: Один только бог знает, как организовать снабжение всем необходимым города с населением в семь миллионов – ведь захватчики наступают с двух сторон сразу.
– Мне приходилось голодать и раньше, – пожал плечами Мойше. – У немцев не было никаких проблем с доставкой продовольствия в варшавское гетто; они попросту не занимались этой проблемой.
– Я знаю, – ответил Якоби. – Но есть и другие вопросы. Мы бы все встали на борьбу с немцами. Не сомневаюсь, что Черчилль будет сражаться с ящерами до конца. Очень скоро они будут здесь, нам раздадут оружие, и мы окажемся на передовых рубежах обороны.
В словах Якоби Мойше почувствовал правду. Во всяком случае, Мойше поступил бы именно так, если бы управлял страной. Тем не менее он покачал головой.
– Тебе они дадут винтовку. А мне предложат медицину скую сумку с чистыми тряпками вместо бинтов. – И он неожиданно для себя самого рассмеялся.
– Что тут смешного? – удивился Якоби.
– Уж не знаю, смешно это или не слишком, – ответил Мойше, – но здесь я буду евреем, который отправится на войну с красным крестом на рукаве.
– Не знаю, не знаю… – покачал головой Якоби. – Но ты не отправился на войну. Война сама пришла за тобой.
Уссмак был напуган. Неуклюжий транспортный корабль, большой и достаточно мощный, мог взять на борт сразу два тяжелых танка, но летал лишь немногим быстрее, чем истребители Больших Уродов. Как правило, истребители Расы прикрывали транспортные корабли, чтобы тосевитская авиация не могла к ним подобраться. Уссмак уже достаточно долго участвовал в войне на Тосев-3, чтобы знать, как превращаются в хаос даже тщательно разработанные планы, когда приходится сражаться с вероломными Большими Уродами.
Неужели его план постигнет такая же участь? Еще до встречи с Большими Уродами? Он сказал по системе внутренней связи:
