– Лейтенант, нам должны помочь призраки. Хочу сказать, что я не самый плохой добытчик…
– Ты самый настоящий грабитель и сукин сын, Дракула, – проворчал Дэниелс.
Сабо оказался лучшим фуражиром из всех, кого Остолопу доводилось встречать, а он видел настоящих знатоков этого дела, американцев и англичан, а особенно французов, во Франции, во время Первой мировой войны. Если бы не Дракула, взвод питался бы отвратительно, да и настроение у людей было бы много хуже. У Остолопа до сих пор оставалось в запасе несколько драгоценных сигарет.
Дракула ухмыльнулся и продолжал говорить, словно Остолоп его не прерывал.
– …но все дело в том, что призраки знают, где лежит самый лучший товар, поскольку именно они его спрятали. А я повсюду сую свой нос, и иногда мне везет, вы понимаете, что я имею в виду? Удача – важная штука, спору нет, но гораздо лучше иметь на своей стороне ангела. – Он говорил со спокойной уверенностью человека, у которого в рукаве спрятана пара тузов.
– Не стану с тобой спорить, парень. Вот только в следующий раз переговоры с ними будешь вести ты. Скажешь, что лейтенант сделал тебя официальным представителем армии США по поставкам продовольствия для взвода. Посмотрим, что из этого получится, если, конечно, нас отсюда не вышвырнут и мы не подорвемся на снаряде.
– Хорошо, лейтенант, если вы так хотите, – проговорил Сабо до такой степени равнодушно, что Остолопу пришлось прижать руку ко рту, чтобы сдержать смех.
Дэниелс понимал, что отдал лисе ключи от курятника. Дракула будет добывать товар для себя, а не только для взвода и получит солидную прибыль. Но он достаточно умен, чтобы в первую очередь обеспечить людей самым необходимым. Ну, а если чувство меры ему изменит, Остолоп с ним быстренько разберется.
Со стороны озера Мичиган по улице Калумет, где находились ящеры, начал стрелять миномет.
– Пошли! – крикнул Остолоп и помчался к дому, который сохранился лучше остальных.
За ним бежали солдаты его взвода, держа наготове винтовки и автоматы. Все спрятались среди развалин.
Вновь началась бомбардировка с воздуха – и рядом стали падать осколки. Минометы продолжали обстрел. Остолоп выглянул из-за угла дома, выпустил очередь – ему показалось, что он заметил ящера, – пробежал с десяток шагов и залег за грудой кирпичей, еще недавно исполнявших роль трубы в чьем-то разбомбленном доме.
Пару минут лейтенант лежал, восстанавливая дыхание. Война – занятие для молодых, а он уже далеко не молод. «Стоит ли платить кровью за несколько миль разрушенного города, которые они пытаются отбить у ящеров?» – вдруг подумал он.
Во время первой войны, в которой Остолоп принимал участие, его посещали похожие мысли. Но там ты раз за разом занимал вражескую траншею, продвигался вперед, еще и еще, а потом приходило время, когда боши не выдерживали и сдавались.
Остолоп понял, что имел в виду мистер Вильсон[21], когда говорил: «Война нужна для того, чтобы покончить с войной». А затем появились Гитлер и японцы, и все пришлось начинать сначала. А когда прилетели ящеры, вдруг оказалось, что он сражается уже не в богом забытой чужой стране – бои идут в Чикаго. Проклятье, парк Комиски – точнее, то, что от него осталось, – находился примерно в миле отсюда.
Судя по доносившемуся с неба шуму товарного поезда, ящеры отправились на расправу с минометчиками. Конечно, Остолоп не хотел, чтобы его товарищи по оружию погибли, но все равно почувствовал облегчение: враг перенес огонь в другое место.
Он пополз к остову старого «форда», стоявшего на четырех спущенных колесах. Вновь усилился огонь стрелкового оружия; ящеры не собирались отступать. Остолоп находился почти рядом с машиной, когда его нашла пуля.
За несколько месяцев боев во Франции и почти за год в Иллинойсе он не получил даже царапины. Остолоп не считал себя неуязвимым; он был разумным человеком. Но он не ожидал, что его дни сочтены.
Сначала он ощутил лишь удар, словно кто-то сильно лягнул его сзади.
– Ох, дерьмо, – сказал он, словно судья не засчитал проход на третью базу и не намерен отменять ошибочное решение.
Остолоп извернулся назад, пытаясь разглядеть рану, но задача оказалась слишком сложной. Он чувствовал, как брюки наполняются кровью.
– Боже мой, – пробормотал он. – Все говорят про задницу, но именно я получил туда пулю.
Он вдруг почувствовал страшную боль, словно кто-то всадил в него раскаленный стержень.
– Санитар! – завопил Остолоп.
Он чувствовал, что кричит, точно теленок, которого клеймят, но ничего не мог с собой поделать.
К нему подполз Дракула Сабо. Увидев, в какое место лейтенант ранен, Дракула принялся хохотать.
– Извините, лейтенант, – сказал он, немного успокоившись. – Просто я подумал, что мой поцелуй не был бы таким болезненным.
– Я звал санитара, а не Ви Кей Филдса[22], – проворчал Остолоп. – У тебя есть бинт? – Сабо кивнул. – Сделай что-нибудь, ладно?
– Конечно. Приподнимитесь немного, я спущу ваши брюки, а то мне не добраться до раны.
Когда Остолоп повиновался, Дракула ловко перебинтовал его – он явно делал это не в первый раз.
– На вид ничего страшного, сэр. Не царапина, конечно, но ранение сквозное, к тому же кость не задета. Вам нужно тихо посидеть и подождать санитаров. Я думаю, с вами все будет в порядке.
– Тихо посидеть? – Остолоп закатил глаза. – Я не собираюсь никуда отсюда уходить, но и сидеть у меня нет ни малейшего желания.
– Да я уж понял, – ответил Дракула и слегка похлопал Остолопа по плечу. – Будьте осторожны. Удачи вам. – И Сабо побежал вперед, догонять остальных.
Прошло всего несколько мгновений, и Дэниелс из командира взвода – правой руки Бога – превратился в отходы войны.
– Санитар! – снова крикнул он.
Остолоп мог привлечь к себе ящеров, но решил рискнуть. Ящеры никогда не добивали раненых и вели себя более благородно, чем немцы и американцы во время предыдущей войны.
– Куда тебя ранили, солдат? – Человек с красным крестом на рукаве был черным.
Впрочем, сейчас Остолопа не смутило бы, даже если бы он оказался зеленым.
– Прямо в задницу, – ответил он.
– Ясно. – У чернокожего санитара был белый напарник. Остолоп заметил это, но промолчал, хотя вести переговоры продолжал негр. – Мы поставим носилки рядом с тобой, а ты ложись на живот, договорились?
– Договорились. – Остолоп сделал, как ему велели. – Англичане называли такое ранение билетом на родину: слишком серьезное, чтобы сражаться дальше, но недостаточно опасное для жизни. Их отправляли в Англию, и для них война заканчивалась. А я… – Он покачал головой.
Негр сочувственно кивнул.
– Боюсь, вы правы, лейтенант. Вас починят и отправят обратно. – Он повернулся к своему белому напарнику. – Давай, Джимми. Отнесем его на медицинский пункт.
– Хорошо, док. – Джимми взялся за свой конец носилок.
– Док? – переспросил Остолоп. Теперь понятно, почему с ним разговаривал чернокожий парень. – Врач? – Лишь невероятным усилием воли он удержался, чтобы не добавить «парень». – Вы?
– Верно. – Негр не смотрел на Дэниелса. В первый раз в его голосе появилось напряжение. – Вас это беспокоит, Алабама? Если я недостаточно белый, чтобы позаботиться о вас, оставайтесь здесь, – сказал он совершенно серьезно.
– Я с Миссисипи, – автоматически поправил его Остолоп. Потом сообразил, что не ответил на вопрос. – И уже довольно давно оттуда уехал. Если ты американец настолько, что готов починить мою
