предсказательницу всего за полгода до «Лотоса». Работала она тогда уборщицей в кафе... несчастная девочка! Впрочем, эсперы нередко выбирают подобные занятия — когда зарабатывать на жизнь с помощью своего дара не умеют, но тем не менее хотят «сохранить интеллект» для занятия магией. И до сих пор Евгений считал, что с Тонечкой именно так и было — и только после «Лотоса» она достаточно развила свои способности... и даже сумела понять что-то такое, из-за чего даже Виллерс, весьма трезвый и разумный исследователь, рискнул не только карьерой, но и жизнью!
Неужели удалось выяснить что-то еще о Тонечке? Может быть, это прольет свет и на ее последнее открытие?! Евгений торопливо пододвинул к себе папку...
...Первые страницы не дали ничего нового: те же скупые, неполные, равнодушные сведения. Что же имел в виду Веренков? Евгений понял это, только когда начал читать протокол полицейского расследования...
Оказывается, все это время Тонечка жила по фальшивому паспорту! Просто невероятно... Евгений долго разглядывал этот жуткого качества документ — и решительно не мог понять, как можно было жить с ним столько времени! Впрочем, Юля говорила, что Тонечка всегда была очень осторожна, и к тому же неплохо владела внушением — того и другого вполне достаточно, чтобы избегать рискованных ситуаций...
— Несмотря на поддельные документы, в полицейских архивах она не числится, — заметил Веренков. — Мы делали запрос, ответ был отрицательным...
Евгений был совершенно ошарашен. Теперь судьба Тонечки — и то, что он еще раньше знал из ее досье, и то, что недавно рассказала Юля — представилась ему совершенно в новом свете!
Поддельные документы и отсутствие явного уголовного прошлого — сочетание интересное, но увы, из него мало что можно извлечь. Участница нераскрытого преступления? Возможно... Эмигрантка? Тоже возможно... Причем если эмигрантка, то скорее всего не из Шатогории — иначе она просто обратилась бы в СБ за помощью!
Ну, и что делать? Евгений представил себе, с какими трудностями будет связано выяснение хоть чего-нибудь в этой истории... особенно теперь, когда даже со смерти Тонечки прошло уже больше года! Нет, черт побери Ананича: можно ли быть таким разгильдяем?!
— Господи, неужели этот недоумок не понимал... — начал Евгений.
— Женя! — непонятно, серьезно или нет прервал его Веренков. — О мертвых — либо хорошо, либо ничего...
— Тогда объявим неделю молчания в честь Никласа Ананича! — резко ответил Евгений. — Конечно, чего уж там... Теперь, когда прошло столько времени, для организации расследования понадобится масса усилий, вы это хотите сказать? Согласование с полицией, излишняя огласка? И все это безо всякой гарантии результата...
— Именно. Ты все правильно понял. И я очень не советую тебе заниматься этим делом в одиночку. Это может оказаться опасным для тебя или повредить репутации нашей службы...
— А если я не последую вашему совету?
— Господь с тобой, это же не приказ! Делай, что считаешь нужным...
На какой-то миг Евгения захлестнуло возмущение — ну ладно, совет, не приказ, но как Ян может советовать такое исследователю? Да неужели ему самому не любопытно, о чем писала Тонечка в пропавшем дневнике? Ведь было же что-то, из-за чего два человека бросили все и кинулись в смертельную авантюру... Но вмешавшийся рассудок тут же усмирил бурю: конечно, Веренков тоже ученый, но помимо этого он еще и администратор, и хороший администратор. Со своей точки зрения он более чем прав — пока нет надежды на быстрое и успешное расследование, любые попытки разворошить эту кучу будут весьма чреваты... главным образом, для того, кто будет ворошить! Не тот случай, когда любопытство на пользу. В конце концов, он ведь сам пришел к Веренкову за помощью — так разумно ли с порога отметать его рекомендации?
— Ну, я вижу ты понял меня, — сказал Ян, внимательно посмотрев Евгению в лицо. — Это хорошо!
— Для всех, кроме этой погибшей девочки, — усмехнулся Евгений. — Последнее, что она хотела оставить миру, пропало безвозвратно! Нет, нет, — поспешно добавил он, увидев, как поползли вверх брови Веренкова, — я не собираюсь заниматься самодеятельностью... По крайней мере, пока не появятся новые факты.
— Ну, новые факты — это другое дело, — Ян слегка улыбнулся и спросил, меняя тему: — Говорят, у тебя активное сотрудничество с эсперкой?
— Да, — быстро ответил Евгений. Ему все-таки было немного стыдно за свое отступление. Но мог ли он спорить? Если начальство не хочет связываться с проблемой, что может сделать один исследователь? Разве что обнаружить новые данные и настоять-таки на необходимости расследования, но это уже дело возможного будущего... А пока Тонечка не представляет особенного интереса для СБ: ну, предсказательница, ну, покончила с собой... Зато активное сотрудничество с эспером в ауристике — дело престижное и перспективное.
— Вы работаете по твоей специализации? — словно нарочно подтверждая его мысли, спросил Ян. — И как результаты?
— Ну, о результатах пока еще рано говорить. Но может получиться нечто интересное! Дело в том, что появилась возможность не идти каждый раз от объекта, а попытаться набрать статистику и проанализировать ее...
Несколько минут Евгений с увлечением рассказывал о своей работе, Ян рассеянно слушал, и по отсутствию вопросов Евгений понял, что мысли его собеседника заняты не тем.
— Я отвлекаю вас? — прервал он себя. — Простите, но вы сами спросили...
— «Зануда — это человек, который на вопрос „как дела“ начинает подробно о них рассказывать», — процитировал Ян известную поговорку. — Не обижайся! Ты действительно нащупал нечто интересное, и я надеюсь продолжить этот разговор в более подходящее время... А теперь я должен спросить: ты по- прежнему хочешь остаться куратором?
— То есть... То есть как?!
Прежние опасения, от которых Евгений уже успел отвлечься, вернулись с новой силой: неужели его все-таки хотят отстранить от работы? Исчерпал запас везения... Ну, а разве не исчерпал? Одна скверная история, другая — что будет дальше? Очень нужно Веренкову связываться с такими приключениями, пусть даже и ради одного из любимых учеников...
Но Евгений вовсе не ощущал себя виноватым — с каждым могло случиться такое! В конце концов, совпадения, даже несчастные — совсем не то же самое, что промахи или недобросовестность. А может быть — если рассмотреть все аспекты удачливости! — несчастья «притягивает» не он, а обитатели общины? Тогда дело приобретает совсем другой оборот!
Это Евгений и попытался объяснить Веренкову, едва сдерживая обуревающие его эмоции...
— Значит ты, несмотря ни на что, хочешь остаться куратором? — прервал Ян его излияния.
— Разумеется!
— И перейти на постоянную работу в институт не хочешь?
— Пока нет, — коротко ответил Евгенпй.
— Ну что же, — Веренков поднялся, давая понять, что разговор окончен, — я постараюсь убедить всех, и в первую очередь шефа, что тебя имеет смысл оставить на прежней должности. Конечно, в этом есть определенный риск, но я надеюсь на твое благоразумие! К тому же... — начал было он, но прервал себя: — Нет, это не имеет значения! Возвращайся в Сент-Меллон, через пару дней тебе сообщат результаты научного совета.
Из института Евгений возвращался в весьма расстроенных чувствах. «Ждите решения научного совета!» Всю дорогу до Сент-Меллона он думал о возможном исходе. Что, если его все же отстранят от курирования? Если потребуется найти виноватого — другой кандидатуры нет. Ну почему все это происходит именно с ним?! Второй раз за последние две недели Евгений чувствовал себя первоклассником, несущим домой скверную отметку и запись в дневнике... Жаль только, что «показывать дневник» давно уже некому! Он редко ощущал себя одиноким, но сейчас ему было очень тоскливо. Как было бы хорошо, если бы дома его
