руки.
Большая кольцевая каменная стена, видом своим напоминающая холм, окружала Изенгард, отходя от горного отрога и возвращаясь к нему. В этой стене был сделан только один вход — большая арка в южной части стены. Здесь в скале был пробит глубокий туннель, с обеих сторон его закрывали мощные железные двери. Они были сделаны так искусно — на больших петлях державшихся на больших стальных столбах и врезанных в скалу, — что когда они открыты, их можно было распахнуть легким толчком… Открывались они бесшумно. Тот, кто проходил глубокий, отражающий эхо туннель, видел равнину, большой круг, плоский и похожий на большую мелкую чашку; от одного ее края до другого было не менее мили. И когда-то она была зеленой, на ней росли ряды фруктовых деревьев, орошаемых ручьями, которые стекали с гор в озеро. Но в поздние дни Сарумана здесь нельзя было увидеть ни одного зеленого листика. Дороги были выложены плоскими камнями, темными и твердыми, а по краям их вместо деревьев шли длинные ряды столбов, некоторые из которых были из мрамора, другие из меди или железа, соединенные тяжелыми цепями.
С внутренней стороны в стене было врезано множество комнат, залов, проходов, так что со всех сторон глядели бесчисленные окна и темные двери. Здесь жили тысячи рабочих, слуг, рабов и воинов с огромными запасами оружия; в глубоких подземельях нижних уровней содержали и кормили волков. Вся равнина тоже была изрыта. Глубокие шахты уходили под землю; входы в них прикрывали низкие насыпи и каменные купола, так что в лунную ночь равнина Изенгарда напоминала кладбище гигантских беспокойных мертвецов, потому что земля здесь дрожала. Подземные ходы многими пролетами и спиралями уходили в глубокие подземелья; здесь была сокровищница Сарумана, его арсеналы, кладовые, кузницы и огромные печи. Бесконечно вертелись здесь железные колеса и гремели молоты. Ночью из вентиляционных отверстий вырывались столбы пара, освещенные снизу красным отблеском, или голубым, или необыкновенно зеленым.
Все дороги меж цепей сходились к центру. Здесь стояла башня удивительной формы. Она была построена строителями древности, выровнявшими кольцо Изенгарда, и казалась сделанной не искусством, людей, но выросшей из костей земли во времена древней пытки холмов. Это был остров из черной блестящей твердой скалы, из нее поднимались четыре могучих столба, соединяющихся вместе на высоте и ограненных со всех сторон. Вершины их были остры, как острия копий, а стороны — как ножи. Между ними находилась узкая площадка, мощеная полированным камнем со странными изображениями. Здесь человек мог стоять на высоте в шестьсот футов над равниной. Таков был Ортханк, цитадель Сарумана, и название это (случайно или специально) имело два значения: на языке эльфов оно означало Клин-Гора, но на древнем языке людей Марки — Искушенный Разум.
Сильным и удивительным местом был этот Изенгард и прекрасным в старину; здесь жили великие повелители, правители Гондора на западе и мудрецы наблюдавшие звезды. Но Саруман преобразовал его для своих целей, сделал лучше, как он думал, начинил изобретениями и искусствами, на которые он потратил свою мудрость, и хотя он считал это своей выдумкой, на самом деле все это пришло из Мордора; то, что он сделал, было лишь миниатюрной копией, детской моделью огромной крепости, арсенала, тюрьмы, мощных печей Барад-Дура, Башни Тьмы, которая не терпела соперничества, смеялась над лестью, высокомерная в своей гордости и неизмеримой силе.
Такова была крепость Сарумана, как говорили о ней слухи: ибо на памяти людей Рохана никто не проходил в ее ворота, за исключением немногих, таких, как Змеиный Язык, кто проходил тайно и никому не рассказывал о том, что знал.
Гэндальф подъехал к большому столбу с рукой и миновал его; когда всадники сделали то же самое, они с удивлением обнаружили, что рука больше не кажется белой. Она как будто была вымазана засохшей кровью; приглядевшись внимательней, они увидели, что у нее красные ногти. Не обращая на нее внимания, Гэндальф ехал в туман, и всадники неохотно последовали за ним. Повсюду вокруг, как после внезапного наводнения, стояли лужи, все углубления были залиты водой, из-под камней с журчанием выбегали ручейки.
Наконец Гэндальф остановился и подозвал всех к себе; подъехав, они увидели, что туман рассеивается и показывается солнце. Прошел час после полудня. Они пришли к дверям Изенгарда.
Но двери изогнутые и сломанные, лежали на земле. Повсюду вокруг лежали обломки камней, куски скал, наваленные в груды. Большая арка сохранилась, но за ней лежала пропасть без крыши: туннель был взломан, в скалах по сторонам были проделаны бреши, башенки туннеля были превращены в пыль. Если бы великое море поднялось в гневе обрушилось на холмы с бурей, оно не смогло бы причинить большего разрушения.
Кольцо внутри было полно парящей воды — бурлящий котел, в котором плавали обломки балок и копья, ящики и разбитая утварь. Изогнутые и обрушившиеся столбы высовывали свои расколотые стволы из воды, но все дороги были затоплены. Далеко впереди, затянутый облаками пара возвышался скальный остров. Башня Ортханка стояла мрачная и высокая не тронутая бурей.
Король и весь отряд молча сидели в седлах, поражаясь тому, какая сила могла справиться с Саруманом; как это произошло, они не могли догадаться. Затем они обратили свои взоры к арке и обрушившимся воротам. Поблизости от себя они увидели большую груду обломков; неожиданно они поняли, что на этой груде находятся две маленькие фигурки, одетые в серое, так что их было очень трудно различить. Рядом с ними лежали бутылки, чашки, тарелки, как будто неизвестные только что хорошо поели и теперь отдыхают от своей работы. Один, казалось, спал, другой, со скрещенными ногами, заложив руки за голову, откинулся на обломки скалы и пускал изо рта маленькие кольца тонкого голубого дыма.
Мгновение Теоден, Эомер и все их люди с недоумением смотрели на них. Среди этих обломков Изенгарда это зрелище было самым странным. Но прежде чем король заговорил, маленькая фигурка, пускавшая дым изо рта, обнаружила их присутствие. Она вскочила на ноги. Это был внешне молодой человек, хотя он и был ростом не более половины роста взрослого человека; голова его с коричневыми курчавыми волосами была непокрыта; одет он был в поношенный плащ того же цвета и фасона, что носили товарищи Гэндальфа, когда приехали в Эдорас. Он низко поклонился, приложив руку к сердцу. Затем, по- видимому, не замечая колдуна и его товарищей, повернулся к королю и Эомеру.
— Добро пожаловать, повелитель, в Изенгард! — сказал он. — Мы привратники. Меня зовут Мериадок, сын Сарадока, а мой товарищ, которого, увы! Одолела усталость, — тут он пнул другого ногой, — Перегрин сын Паладина, из дома Туков. Наш дом находится далеко на севере. Лорд Саруман находится там, внутри; но в данный момент он закрыт с одним Змеиным Языком, иначе, несомненно, он вышел бы приветствовать таких почетных гостей.
— Несомненно, вышел бы, — засмеялся Гэндальф. — А Саруман ли приказал вам охранять его разрушенные двери и ждать прибытия гостей, уделяя свое внимание не только тарелкам и бутылкам?
— Нет, добрый сэр, это не его дело, — серьезно ответил Мерри. — Он был очень занят. Наш приказ исходит от Древобрада, который взял на себя управление Изенгардом. Он приказал нам приветствовать повелителя Рохана подобающими словами. Я постарался сделать это как можно лучше.
— А как насчет ваших товарищей? Насчет Леголаса и меня? — воскликнул Гимли, не способный больше сдерживаться. — Мошенники с покрытыми шерстью ногами, прогульщики! Хорошенькую охоту вы заставили нас вести! Двести лиг, через болота и лес, через битвы и смерть, чтобы освободить вас! И что же мы видим? Вы тут бездельничаете, пируете — и курите! Курите! Куда вы делись, негодяи? Молот и клещи! Я так разрываюсь между гневом и радостью, что если не разорвусь, это будет чудом!
— Вы говорите и за меня, Гимли! — рассмеялся Леголас. — Хотя я скорее узнал бы о том, куда они делись за бутылкой вина.
— Одного вы не нашли в вашей охоте, это ясно — умных мозгов, — сказал Пин, открывая глаза. — Вы видите нас на поле нашей победы, среди трофеев, и удивляетесь, что мы наслаждаемся заслуженным отдыхом!
— Заслуженным? — переспросил Гимли. — Не могу в это поверить!
Всадники засмеялись.
— Несомненно, мы присутствуем при встрече хороших друзей, — сказал Теоден. — Так это и есть потерянные члены вашего товарищества, Гэндальф? Этим дням суждено было наполниться чудесами. Многое видел я с тех пор как покинул свой дом; и вот перед моими глазами еще одни персонажи из легенд. Не невысоклики ли это, кого некоторые из нас называют также холбитланами?
