станет с Саруманом? Не могу сказать. Мне жаль, что так много прежде хорошего гноится в этой башне. Но для нас дела пока идут неплохо. Неожиданны повороты судьбы! Часто ненависть поражает сама себя! Думаю, что даже если бы мы смогли войти в Ортханк, вряд ли мы нашли бы что-либо более ценное, чем этот шар, который бросил в нас Змеиный Язык.
Резкий крик, неожиданно прекратившийся, донесся из окна.
— Кажется, Саруман согласен со мной, — усмехнулся Гэндальф. — Идемте! Оставим их.
Они вернулись к развалинам ворот. Не успели они войти под арку, как из тени под грудой камней, где они стояли, вышли Древобрад и еще дюжина энтов. Арагорн, Гимли и Леголас с удивлением смотрели на них.
— Здесь три моих товарища, Древобрад, — сказал колдун. — Я говорил тебе о них, но вы их еще не видели, — и он назвал их одного за другим.
Старый энт смотрел на них долго и внимательно и по очереди говорил с каждым. И последним он обратился к Леголасу.
— Значит, вы пришли из Чернолесья, мой добрый эльф? Это был когда-то очень большой лес.
— Он до сих пор большой, — сказал Леголас. — Но не настолько велик, чтобы мы, в нем живущие, не хотели бы видеть новые деревья. Я бы очень хотел побывать в лесе Фэнгорна. Я прошел только по его опушке, но мне очень не хотелось уходить от него.
Глаза Древобрада блеснули от удовольствия.
— Надеюсь, ваше желание осуществится до того, как эти холмы состарятся, — сказал он.
— Я приду, если позволит судьба, — сказал Леголас. — Я договорился со своим другом, что если все кончится хорошо, мы с ним вместе посетим Фэнгорн — с вашего позволения.
— Любой эльф, пришедший с вами, будет встречен с радостью, — сказал Древобрад.
— Друг, о котором я говорю, не эльф, — сказал Леголас. — Я имею в виду Гимли, сына Глоина. — Гимли низко поклонился, и топор выскользнул у него из-под пояса и покатился по земле.
— Хум, хм! Ах, вот оно что! — сказал Древобрад, глядя на него темными глазами. — Гном с топором! Хум! Я хорошо отношусь к эльфам, но вы просите слишком многого! Какая странная дружба!
— Может она и странная, — согласился Леголас, — но пока Гимли живет, я не приду в Фэнгорн один. Его топор предназначен не для деревьев, а для орочьих шей. О Фэнгорн, хозяин леса Фэнгорн! Сорок два орка зарубил он в битве.
— Ху! Эта история получше! — обрадовался Древобрад. — Ну, ну, дела пойдут так, как они и должны идти. Нет необходимости торопиться им навстречу. А сейчас мы должны на некоторое время расстаться. День приближается к концу, однако Гэндальф говорит, что вы должны уйти до наступления ночи, а повелитель Марки хочет поскорее вернуться в свой дом.
— Да, мы должны идти, и идти немедленно же, — подтвердил Гэндальф. — боюсь, что нам придется забрать у вас ваших хранителей ворот. Но вы хорошо справитесь и без них.
— Может и справлюсь, — сказал Древобрад. — но мне жаль расставаться с ними. Мы стали друзьями за такое короткое время, что мне показалось, будто я стал торопливым. Но ведь они были единственной новостью, которую я увидел под солнцем и луной за много-много лет. Я не забуду их. Я внес их имена в длинный список. И энты будут их помнить:
Энты рождены из земли, как горы,
Они ходят широко и пьют воду.
Голодны, как охотники, хоббиты-дети,
Смешливый народ, маленькие люди. Они останутся нашими друзьями, пока обновляются листья. Прощайте! И если узнаете новости в вашей приятной земле, в Уделе, пошлите мне слово! Вы знаете, что я имею в виду: что-нибудь об энтийских женах. Приходите сами, если сможете.
— Мы придем! — сказали Мерри и Пин вместе и торопливо отвернулись. Древобрад некоторое время молча смотрел на них, задумчиво покачивая головой. Потом обернулся к Гэндальфу.
— Значит Саруман не уйдет? — сказал он. — Я так и думал. Его сердце прогнило, как у черного хуорна. Даже если бы я был побежден и все мои деревья уничтожены, я бы не стал прятаться один в темной норе.
— Но вы ведь не хотели заполнить весь мир своими деревьями и задушить всех остальных живых существ, — сказал Гэндальф. — Саруман остается нянчить свою ненависть и плести новые сети, если сможет. У него ключ от Ортханка. Ему нельзя позволить сбежать.
— Конечно, нет! Энты присмотрят за этим, — сказал Древобрад. — Саруман не сможет поставить ногу за пределами башни без моего позволения. Энты будут караулить его.
— Хорошо! — согласился Гэндальф. — На это я и рассчитывал. Теперь я могу заняться другими делами, сняв с себя эту заботу. Но будьте бдительны! Вода сошла. Боюсь, что теперь недостаточно просто поставить часовых у башни. Я не сомневаюсь, что под Ортханком есть глубокие подземные ходы и что Саруман надеется вскорости выбраться незамеченным. Я прошу вас снова пустить воду и делать это, Пока Изенгард не превратится в стоячее озеро или пока вы не найдете сток. Когда все подземные проходы будут затоплены или выходы обнаружены, то тогда Саруману придется остаться в башне и смотреть из окна.
— Предоставьте это энтам! — сказал Древобрад. — мы обыщем всю долину с начала до конца и заглянем под каждый булыжник… Деревья снова будут жить здесь, старые дикие деревья. Мы назовем этот лес сторожевым. Ни одна белка не выйдет отсюда без моего ведома. Предоставьте это энтам! И пройдет семь раз столько времени, сколько он пытал нас, но мы не устанем сторожить Сарумана.
11. ПАЛАНТИР
Солнце опускалось за длинный западный отрог гор, когда Гэндальф со своими товарищами и король с всадниками Рохана выехали из Изенгарда. Гэндальф посадил перед собой Мерри, а Арагорн — Пиппина. Два королевских воина поскакали вперед и быстро скрылись из виду. Остальные ехали неторопливо.
Энты торжественными рядами, как статуи, стояли у ворот, подняв свои длинные руки и не издавая ни звука. Проехав немного по извивающейся дороге, Мерри и Пин оглянулись. Небо было еще освещено, но длинные тени протянулись через Изенгард, серые развалины погрузились во тьму. Виден был один лишь Древобрад, на расстоянии похожий на пень от большого дерева. Хоббиты вспомнили свою первую встречу с ним далеко отсюда на краю леса Фэнгорн.
Они подъехали к столбу с белой рукой. Столб стоял по-прежнему, но рука была сброшена и разбита на мелкие куски. прямо посредине дороги лежал указательный палец; ноготь его, ранее бывший красным, почернел.
— Энты уделили внимание даже мелким деталям, — сказал Гэндальф.
Они ехали дальше, и вечер опустился на долину.
— Мы будем ехать всю ночь, Гэндальф? — спросил некоторое время спустя Мерри. — не знаю, как вы чувствуете себя, когда на вас цепляется мелкий сброд. Но сброд устал и был бы рад перестать цепляться и полежать.
— Значит, ты слышал это? — спросил Гэндальф. — Не мучься. Будь доволен, что другие слова не были нацелены в тебя. Он хорошо разглядел вас. Если тебя это утешит, могу сказать, что ты и Пин занимаете его мысли больше всех нас. Кто вы, как вы оказались здесь и почему, что вы знаете, были ли вы захвачены, и если это так, как же вы спаслись, если все орки погибли — именно эти маленькие загадки беспокоят великий ум Сарумана. Можете даже считать это комплиментом, Мериадок. И можете считать честно, что он задумался о вас.
— Спасибо, — сказал Мерри. — Но гораздо большая честь — цепляться за ваш хвост, Гэндальф. Из-за того, что в этой позиции можно задать вопрос вторично, если в первый раз не получишь ответа. Мы будем так ехать всю ночь?
Гэндальф засмеялся.
— Неукротимый хоббит! У всех колдунов должны быть под присмотром одни-два хоббита, чтобы думать над своими словами и правильно выражать свои мысли. Прошу прощения. Надо уделить внимание
