Он прокрался в сторону и сел в кустах недалеко от своей постели. Через край лощины на него светила луна.
Пин сидел с шаром, зажатым меж колен. Он низко наклонился над ним, похожий на жадного ребенка, склонившегося над тарелкой с едой в уголке, тайком от остальных. Снял плащ и посмотрел на шар. Воздух вокруг него, казалось, затвердел. вначале шар, был темным, черным, как агат, и лишь лунный свет отражался на его поверхности. Затем в его глубине что-то слабо засветилось и зашевелилось. Вскоре все внутри было охвачено огнем; шар завертелся, или скорее всего огонь в нем закрутился. Неожиданно огни погасли. Пин задрожал и попытался бороться, он остался согнутым, сжимая шар обеими руками. Ниже и ниже наклонялся он и потом застыл, губы его беззвучно зашевелились. Потом со сдавленным криком он упал на спину и остался лежать неподвижно.
На его пронзительный крик из зарослей выбежали караульные. Вскоре весь лагерь был на ногах.
— Значит, вот кто вор! — сказал Гэндальф и торопливо набросил свой плащ на шар. — Но ты, Пин! Какое печальное открытие! — Он наклонился над телом Пина; хоббит неподвижно лежал на спине, его невидящие глаза были устремлены в небо. — Дьявольщина! Какой вред нанес он себе и всем нам!
Лицо колдуна было угрюмым и изможденным.
Он взял Пина за руку и приблизил лицо к его лицу, прислушиваясь к дыханию. Потом положил ладонь ему на лоб. Хоббит вздрогнул. Глаза его закрылись. Он закричал и сел, в изумлении глядя на лица собравшихся вокруг него, бледные в лунном свете.
— Это не для вас, Саруман! — закричал он пронзительным, но выразительным голосом, отшатываясь от Гэндальфа. — Я пошлю за ним немедленно. Понимаете? — Он попытался было встать и убежать, но Гэндальф мягко, но крепко держал его.
— Перегрин Тук! — сказал он. — Вернись!
Хоббит расслабился и лег, вцепившись в руку колдуна.
— Гэндальф! — воскликнул он. — Гэндальф! Простите меня!
— Простить вас? — сказал колдун. — Вначале скажите мне, что вы сделали.
— Я взял шар и взглянул в него, — запинаясь, проговорил Пиппин, — и увидел зрелище, которое испугало меня. Я хотел уйти, но не смог. А потом пришел он и начал меня расспрашивать. И он глядел на меня и… и… это все, что я помню.
Пин закрыл глаза и задрожал, но ничего не сказал. все молча на него смотрели, кроме Мерри, который отвернулся. лицо Гэндальфа оставалось жестким.
— Говори! — сказал он.
Тихим нерешительным голосом Пин начал, и постепенно слова его становились яснее и сильнее.
— Я увидел темное небо и высокую крепость, — сказал он. — и крошечные звезды… Казалось, это находилось очень далеко, но видно и слышно было очень хорошо. Затем звезды исчезли, их закрыли крылатые существа. Я думаю, они были очень большие. Но в стекле они казались похожими на летучих мышей, вьющихся вокруг башни. Их было девять. Одно полетело прямо на меня, становясь все больше и больше. Это было ужасно — нет, нет! Я не могу говорить!
Я попытался убежать: Мне показалось, что сейчас оно вылетит. Но когда оно закрыло весь мир, оно исчезло. Потом пришел он. Он не говорил, я не слышал его слов. Он просто смотрел, и я его понимал.
— Итак, вы вернулись? — говорил его взгляд. — Почему вы не докладывали так долго?
Я не ответил. Он сказал:
— Кто вы?
Я по-прежнему не отвечал, но это причиняло мне ужасную боль. И когда он приказал еще раз, я ответил:
— Хоббит!
Неожиданно он, казалось увидел меня и рассмеялся. Это был жестокий смех. Меня как будто резало ножами. Я боролся. Но он сказал:
— Подожди, мы еще встретимся. Скажи Саруману, что это лакомство не для него. Ты понял? Скажи это!
Он пожирал меня глазами. Я чувствовал, что распадаюсь на кусочки. Нет! Нет! Я не могу больше говорить. Я больше ничего не помню.
— Смотри на меня! — сказал Гэндальф.
Пин посмотрел прямо ему в глаза. Колдун некоторое время удерживал его взгляд в молчании. Потом лицо его смягчилось и на нем появилась тень улыбки. Он ласково положил руку на голову Пиппина.
— Хорошо! — сказал он. — Больше ничего не говори! В твоих глазах нет лжи, как я опасался. Он недолго говорил с тобой. Дурак ты был, дураком и остался, Перегрин Тук. Но ты честный дурак. Более мудрый, возможно, на твоем месте причинил бы больше вреда. Но запомни! Ты и твои друзья спаслись благодаря редкой удаче. Ты не можешь рассчитывать на нее вторично. Если бы он тебя расспрашивал дальше, ты рассказал бы все, что знаешь, на погибель всем нам. Но он был слишком нетерпелив. Ему нужна была не только информация, ему нужен был ты, немедленно, он хотел не торопясь поговорить с тобой в Башне Тьмы. Не дрожи! Если ты вмешиваешься в дела колдунов, будь готов думать и о таких вещах. Но хватит! Я прощаю тебя. Успокойся! Дела обернулись не так плохо, как могли бы.
Он осторожно поднял Пина и отнес на его постель. Мерри пошел следом и сел рядом с другом.
— Лежи и отдыхай, если можешь, Пин, — сказал Гэндальф. — Верь мне. Если ты снова почувствуешь зуд в ладонях, скажи мне. Я позабочусь о тебе. Но во всяком случае, мой дорогой хоббит, больше не суй мне камень под бок! Теперь я оставлю вас двоих ненадолго.
— Опасность пришла ночью, когда мы меньше всего ждали ее, — сказал Гэндальф. — Мы едва спаслись!
— Как хоббит Пин? — спросил Арагорн.
— Думаю, теперь все будет хорошо, — ответил Гэндальф. — Он недолго подвергался испытанию. К тому же у хоббитов поразительная способность к восстановлению. Воспоминание о этом ужасе у него скоро исчезнет. Может быть, слишком быстро. Не возьмете ли вы камень Ортханка, Арагорн, и не будете ли его хранить? Это опасное поручение.
— Конечно, опасное, — согласился Арагорн. — Но я возьму его по праву. Ибо, несомненно, это палантир из сокровищницы Элендила, доставленный сюда королями Гондора. Мой час приближается. Я возьму его.
Гэндальф взглянул на Арагорна и затем, к удивлению остальных, поднял завернутый камень и, поклонившись, протянул его Арагорну.
— Примите его, повелитель! — сказал он, — в залог всего остального, что должно быть возвращено вам. Но если я могу посоветовать, не используйте его — пока! Будьте осторожны!
— Когда ждешь и готовишься столько лет, не станешь торопиться и не будешь неосторожным, — ответил Арагорн.
— Не споткнитесь в конце дороги, — заметил Гэндальф. — И храните эту вещь в тайне. Вы и все остальные, стоящие здесь! Прежде всего не должен знать о том, где находится этот камень, хоббит Перегрин. Зло при его посредстве может прийти вновь. Ибо, увы! Он держал его и глядел в него, а вот этого не должно было случиться! Он не должен был притрагиваться к нему в Изенгарде, я должен был бы действовать там чуть быстрее. Но мой мозг был занят Саруманом, и поэтому я не сразу догадался о природе камня. Потом я устал, и, когда я лежал в задумчивости, сон овладел мной. Теперь я знаю!
— Да, не может быть сомнений, — сказал Арагорн. — Теперь мы знаем, как осуществлялась связь между Изенгардом и Мордором… Многое объяснилось.
— Странными силами обладают наши враги, и странной слабостью! — сказал Теоден. — Но уже давно было сказано: часто зло вредит злу.
— Это повторялось много раз, — сказал Гэндальф. — Но на этот раз нам удивительно повезло. Может, этот хоббит спас меня от грубой ошибки. Я раздумывал, не попробовать ли воспользоваться этим
