Миссис Мэдкрофт вернула гостю обожающий взгляд и очень довольная засмеялась. Ее щеки заметно порозовели.
Я мало что могла добавить к их беседе. Не вызывало сомнения, что они совершенно очаровали друг друга, и мне доставляло удовольствие убедиться, что у миссис Мэдкрофт был, по крайней мере, один поклонник. Я чувствовала себя здесь лишней и постаралась затеряться в груде диванных подушек. Но моя маленькая хитрость не удалась.
— Не надо этих детских глупостей! — запротестовала хозяйка. — Я хочу, чтобы вы с мистером Квомби лучше узнали друг друга. Я не буду удовлетворена до тех пор, пока мои самые лучшие друзья не станут любить друг друга так же, как я люблю их.
Однако мистера Квомби, кажется, больше устраивало общение с хозяйкой наедине. «У нас будет достаточно времени для бесед с мисс», — сдержанно произнес он. Хозяйка кинула в его сторону недовольный взгляд. Он немедленно исправился, добавив: «Миссис Мэдкрофт всю эту неделю только и говорила что о вашем приезде. Я бесконечно слышал ее слова „дочь Марион это“, „дочь Марион то“. У нее от вас вскружилась голова, как у школьницы».
Я вежливо и достаточно сдержанно улыбнулась, давая ему понять, что оценила его стремление, но лично на меня он произвел меньшее впечатление, чем рассчитывал. Зато я заметила, как миссис Мэдкрофт от льстивых слов джентльмена просто расцвела. Не отвечая на комплименты мистера Квомби, я посчитала нужным переменить тему разговора. А заодно побольше узнать о том, что меня? особенно интересовало.
— Чайтра сказала мне, что моя мать работала у вас ассистенткой, — произнесла я и выжидательно посмотрела на миссис Мэдкрофт. О, для нее большего не требовалось. Одного легкого намека на желание слушать ее вполне хватало для того, чтобы она дала волю своему красноречию.
— Мы проработали вместе с Марион пять лет, — с подъемом заговорила миссис Мэдкрофт. — Это была вершина моего успеха. Вы даже не поверите, какой на меня был спрос! Меня приглашали каждый вечер и зачастую еще после обеда. Я обязательно покажу вам свой альбом с газетными вырезками. Твоя мать неизменно сопровождала меня повсюду, и я не соглашалась никуда выезжать без нее. Я требовала, чтобы и ее также приглашали. О, что это были за времена!
Хозяйка умолкла и прикрыла глаза, видимо, предаваясь блаженным воспоминаниям.
— Жаль, что мы не встретились тогда, — успел воспользоваться короткой паузой мистер Квомби. — Я был бы счастлив сейчас дополнить ваши яркие рассказы, в правдивости которых я ни одно мгновение не сомневаюсь.
— Дорогой мой человек! — послала хозяйка гостю ослепительную улыбку. — Я хотела делать и все делала для того, чтобы наша жизнь как можно больше устраивала Марион. И ее это устраивало. Да, до тех пор, пока она не встретила мистера Кевери и не влюбилась в него.
Тут миссис Мэдкрофт наклонилась в мою сторону и положила свою руку на мою. «Прости, моя дорогая, — произнесла она громким шепотом, который был хорошо слышен и гостю. — Но я никогда не одобряла их брак. Однако поймите меня правильно. Твой отец был хороший человек. Он был бы идеальным мужем для какой-нибудь другой леди. Но, к сожалению, он совсем не подходил для Марион».
— И, тем не менее, у них получился хороший, крепкий союз, — внесла я существенную поправку.
— Не удивительно, не удивительно, — сделала миссис Мэдкрофт театральный жест. — Марион никогда не позволила бы себе показать, что она разочарована в своем избраннике. Она была очень милая девушка, искренняя и благородная. К тому же, склонная к привязанностям. Назову еще одну замечательную черту, которой природа щедро наделила Марион — это романтичность. Бывает, что двое смотрят вниз: один видит лужу, другой звезды в луже. Так вот, Марион всегда видела звезды. Это приносило ей много радости в жизни, но не меньше и огорчений.
А мистер Кевери оказался таким прозаическим человеком. Он не думал ни о чем, кроме самых ординарных вещей. За те годы, что Марион провела со мной, она развила в себе широкое и высокое восприятие жизни. Представляю, каково ей было с мистером Кевери! Бедное дитя! Даже не желая того, мистер Кевери приземлял и подавлял ее.
В общем-то, мне приходилось согласиться, что точка зрения миссис Мэдкрофт на духовный мир моего отца была не совсем ошибочной. Но в своей оценке она не учла его любви к искусству, театру, его преданность семье. И еще: я никогда не замечала, чтобы мама ощущала, будто она жертвует собой ради него больше, чем получает взамен. Все это я высказала миссис Мэдкрофт, заключив словами: «Полагаю, что это и есть та причина, по которой вы с мамой расстались. Отец, конечно же, не мог одобрять вашу дружбу».
— Видишь ли, дорогая, — огорченно покачала хозяйка головой. — Мне пришлось принести ради Марион еще одну жертву. Я пошла на разрыв нашей дружбы ради нее, чтобы не напоминать ей о тех вещах, которые ей не мог дать мистер Кевери. Я говорю об известности, возможностях бывать в высшем свете. Откровенно говоря, моя дорогая, он завидовал той жизни, которую Марион вела со мной, и боялся, что он не удержит ее, если мы будем поддерживать добрые отношения. А я так хотела твоей матери счастья!
— Какой стыд! — воскликнул мистер Квомби. — Какой позор для джентльмена! Только подумать, вы, леди, должны были разлучиться с лучшей подругой навсегда ради амбиций недостойного ее мужа.
Миссис Мэдкрофт достала носовой платок и прикоснулась к увлажнившимся глазам. «Мне было больно, — согласилась она. — Но я не обиделась. Ведь это ее муж настоял на том, чтобы она порвала отношения со всеми, кого знала. Это было действительно печально. Но он тоже невиновен. Он несчастный, бедный человек, любивший Марион до безумия. Он не хотел делить ее ни с кем».
— С джентльменами иногда такое происходит, — заметил мистер Квомби и окинул миссис Мэдкрофт взглядом собственника. При этом он в мою сторону как-то особо сверкнул своими черными глазами.
Теперь я припомнила, что мы вели семьей действительно замкнутую жизнь. Но мне никогда не приходило в голову спросить родителей о причинах. Сейчас я начала думать о том, что, кажется, не очень хорошо знала взаимоотношения отца с матерью.
Может быть и теперь я знаю о них далеко не все.
Миссис Мэдкрофт честно рассказала все до конца? Меня не покидало ощущение, что она в чем-то лгала. В чем именно, сразу не разберешь, потому что многое в ее рассказе звучало правдоподобно. Тем не менее, до тех пор, пока сама не разберусь основательно во взаимоотношениях родителей.
Миссис Мэдкрофт, казалось, не замечала нежного взгляда своего друга, все свое внимание она сосредоточила на мне. Она вновь наклонилась ко мне и еще сильнее сжала мое руку. «Но теперь дочь Марион приехала ко мне, и все стало на свои места», — удовлетворенно произнесла она. Я еще раз попыталась вежливо улыбнуться, но, наверное, это плохо получилось, так как в моей голове кружился целый рой вопросов. Я уже собралась задать один из них, но меня опередил громкий стук в дверь гостиной.
Вошла Чайтра. Сразу стало ясно, не для того, чтобы сказать, что ужин подан. Ее смуглое лицо выглядело болезненно-бледным, а в глазах стоял испуг. Но миссис Мэдкрофт и ее гость ничего не заметили.
— Уже пора ужинать? — спросила миссис Мэдкрофт. — Как быстро идет время, когда ты в приятном обществе!
— Нет и не может быть общества, более приятного, — не остался в долгу мистер Квомби.
Чайтра крепко сжала ладони и пробормотала:
— Дело не в этом, мэм.
Хозяйка невозмутимо спросила: «Надеюсь, ты не спалила барашка? Пожалуйста, только не в этот вечер».
Служанка еще более замялась и многозначительно посмотрела назад, молча приглашая хозяйку выйти. Ясно, Чайтра хотела что-то сказать ей наедине. Я подумала, уж не вернулась ли миссис Бродерик, или, что еще хуже, мистер Ллевелин.
Миссис Мэдкрофт, конечно, поняла знаки служанки, но не придала им значения. Она нетерпеливо замахала руками и раздраженно сказала: «Что там у тебя? Быстро выкладывай! Я не могу читать твои мысли».
Руки Чайтры бессильно опустились, и она, пожав плечами, обреченно произнесла:
