замечал.
— И что произошло? — задал я естественный вопрос.
— На один из дней он назначил десять операций, утром проснулся, решил, что столько ему не потянуть, и пришел к нам. Не в этот кабинет, но в политическое управление. Кажется, он до сих пор в клинике.
— Превосходный был хирург, — вставил Фастнот.
— Вот-вот, — покивал Деметер. — Потом мы опросили парней, с которыми работал Сэкетт. Они не заметили ничего подозрительного. Сэкетт всегда держался особняком, но свои обязанности выполнял добросовестно, то есть каждые двадцать минут выходил на связь, патрулируя залы музея.
— Он охранял и африканскую выставку? — спросил я.
— Да. Очень интересная экспозиция. Вам удалось осмотреть ее?
— Нет.
— Напрасно. Там есть удивительные экспонаты.
— Мне понравились маски, — вставил Фастнот. — Никогда не видел таких страшилищ.
— Так вот, — продолжал Деметер. — Сэкетт попросил, чтобы его включили в охрану африканской выставки. В этом нет ничего необычного. Охранники постоянно меняют смены. Некоторым нужно поработать ночью, чтобы иметь свободные дни. Другие предпочитают побродить по музею от четырех дня до полуночи. Музей закрывается в шесть, и число охранников уменьшается на сорок процентов. Сэкетта включили в охрану африканской выставки, потому что он первый попросил об этом. За месяц до ее открытия.
— К тому времени он уже кололся? — спросил я.
— Скорее всего. Как мне представляется, те, кто украл щит, понимали, что в музей им не проникнуть, не имея там своего человека. В музее потрясающая система охранной сигнализации. Сплошная электроника. Поэтому они подкатились к Сэкетту, пообещали ему жирный куш, пристрастили к героину, давая его так много, что хватило и жене, а после открытия выставки умыкнули щит.
— Как они его вынесли? Через парадную дверь?
— Едва ли они заходили в музей. — Деметер выпустил к потолку струю дыма и посмотрел на меня, ожидая моей реакции.
— А что им мешало?
— Двери. В шесть часов они блокируются электронными замками, — ответил Фастнот.
— Кроме одной, — добавил Деметер.
— Совершенно верно, — согласился Фастнот. — Кроме одной.
— Эта дверь ведет из подвала на грузовую площадку, — пояснил Деметер. — Она тоже блокируется электронным замком, но лишь снаружи. А изнутри ее можно открыть, не поднимая тревоги. Вы меня понимаете?
Я кивнул.
— Она служит для пересменки охранников. Кроме того, наличия такой двери требуют правила противопожарной безопасности. Сэкетт отнес щит к этой двери, открыл ее, передал сообщникам, а потом еще и сообщил, что щит украден.
— Он сообщил о пропаже щита?
— Именно так.
— А у этой двери не было круглосуточной охраны?
— Нет.
— Вы поговорили с ним? Я имею в виду Сэкетта.
— Мы в тот день не работали. Я спал дома, в собственной постели. А в чьей постели был Фастнот, известно только Господу Богу.
Фастнот мечтательно улыбнулся.
— Ей исполнилось восемнадцать. Как раз в тот день. Я принес ей красивый подарок.
— Нам-то голову морочить не обязательно, — пробурчал Деметер.
— Когда вам поручили это дело? — спросил я.
— В пятницу. Когда началась наша смена. Мы сразу отправились к Сэкетту, но тот испарился. И знаете, каков итог, Сент-Ив?
— Каков же?
— Едва ли не единственная наша ниточка — жена Сэкетта.
— И она ничего не знает, — добавил Фастнот.
— Честно говоря, я в этом не уверен. Возможно, что-то и знает, но не хочет поделиться с нами. Но, кроме этой ниточки, у нас есть и маленькая зацепка.
— Неужели? — удивился Фастнот.
— Конечно, зацепка эта — посредник из Нью-Йорка, что сидит перед нами.
Фастнот опустил ноги на пол, наклонился вперед, его челюсти ритмично двигались, пережевывая резинку, синие глаза впились в меня. Я заметил, что белки чуть покраснели, возможно от недосыпания.
— Это точно. У нас есть Сент-Ив.
— Который намерен всемерно сотрудничать с нами. — И Деметер так радостно, так дружелюбно улыбнулся, словно я только что сообщил о присвоении ему очередного звания.
Я решил, что пора трогаться. Встал и направился к двери.
— Премного благодарен за полученную от вас информацию, господа. Если вы найдете грабителей до половины девятого, дайте мне знать в отель «Мэдисон». Если позже — я буду в Нью-Йорке.
— Вы слышали, сержант Фастнот? Мистер Сент-Ив будет в «Мэдисоне» до половины девятого.
— Я предполагал, что он поселился в «Мэдисоне», — ответил Фастнот. — В «Хилтоне» для него слишком много коммивояжеров.
— Если вы что-нибудь услышите, пусть даже это будут шутки безответственных подростков, касательно щита Компорена, вы позвоните нам, не так ли? — Деметер глубоко затянулся, выпустил дым. — Пусть и не по своей вине, но вы замешаны в деле об убийстве, мистер Сент-Ив, и мы хотим, чтобы вы поддерживали с нами связь, если это не слишком обременительно.
— Отнюдь. Я всегда готов помочь муниципальной полиции.
— Рад это слышать, ибо у меня такое чувство, что в ближайшем будущем нам предстоят довольно частые встречи. И еще...
— Да?
— Будьте осторожны. — И Деметер ухмыльнулся, словно рассказал мне остроумный анекдот.
— Осмотрительны, — добавил Фастнот, когда я уже выходил в коридор, выстланный плитками белого и черного мрамора.
Оказавшись на улице, залитой яркими солнечными лучами, я отыскал окно, закрытое жалюзи. И удовлетворенно отметил, что из него хорошо видна автомобильная стоянка.
Глава 5
Я удивился, услышав в трубке женский голос. Она позвонила около шести, как раз после того, как я добил вторую бутылку пива и дочитал передовицу «Вашингтон стар», посвященную ответу русских на ноту государственного департамента с протестом по поводу некорректного обращения с парой американских туристов в Москве. «Стар» не столько возмущалась тоном ответа, сколько недоумевала по поводу решения туристов поехать в Москву, а не в Большой каньон или Рехобо-Бич.
— Будьте добры внимательно выслушать все, что я вам сейчас скажу, мистер Сент-Ив, — женщина, похоже, читала записанный на бумажке текст.
— Я слушаю.
— Завтра утром вы вернетесь в Нью-Йорк и останетесь в своей комнате в отеле «Аделфи» до шести вечера. Если вам не позвонят до этого срока, остаток вечера можете провести по своему усмотрению. Если
