— Он большой? — спрашивает Энн у Эмили.
— Ты же смотрела порнушку, — напоминает Эмили.
— Да, но это другое.
— Большой, — заверяет Эмили.
— Спасибо, — усмехается Пол.
Он натягивает боксеры, которые спереди топорщатся, потом брюки.
— Можете поворачиваться, — говорит Тия Брину и Джейми.
— Похоже, вы довольны, — ревниво замечает Джейми.
— Либо есть, либо нету, — отзывается Пол.
— Продолжаем! — объявляет Тия. — Кому еще вина?
Откликаются все, кроме Энн.
— Очередь Пола, — напоминает Энн.
— Джейми, — выбирает Пол. — Признавайся или отдувайся!
— Признаюсь, — обещает Джейми.
— Ты когда-нибудь воображал себя насильником? — спрашивает Пол.
— Фу, как грубо, — морщится Тия.
— Что ты имеешь в виду? — розовеет Джейми.
— Ты представлял себе, как насилуешь кого-нибудь?
Джейми сконфужен:
— Ну, вообще-то...
— Это абсолютно нормально, — приходит к нему на помощь Эмили.
— Любой парень был бы не прочь, ну и я... — признается Джейми.
— Слишком туманный ответ, — заявляет Эмили. — Мы хотим подробностей.
— В разумных пределах, — уточняет Пол.
— По-моему, мне это слушать неохота, — говорит Тия.
— Я представлял себе одного человека, — говорит Джейми. — Знаменитость.
— Хотел изнасиловать звезду? — переспрашивает Энн. — Кого именно?
— Только не считайте меня извращенцем, — просит Джейми.
— Уже считаем, — отвечает Пол, видит, как меняется в лице Джейми, и добавляет: — Шутка.
— Тогда ладно. Принцессу Диану.
— У-у-у! — тянет Тия.
— До аварии или после? — уточняет Пол.
— До, конечно. Я же не некрофил.
— А почему именно принцессу Диану? — интересуется Энн.
— Что-то такое в ее одежде было — платья, костюмы, диадемы, — объясняет Джейми. — А еще она неприступная. Я представлял, что служу официантом в шикарном ресторане, и однажды туда приходит она. Каким-то образом мне удалось выманить ее во двор, к мусорным бакам. Мне нравилось воображать, как я прижимаю ее к этим бакам, задираю длинный атласный подол, нижние юбки и..
— Атласных платьев с нижними юбками она не носила, — перебивает Эмили.
— А в фантазиях Джейми носила, — возражает Тия.
— Вся перепачкалась, отбивается...
— Но на самом-то деле ей хочется, да? — подхватывает Пол.
— Еще бы, — кивает Джейми. — Но не сразу. Когда я ставлю ее на колени...
— И ты часто на это дрочил? — опять перебивает )мили.
— Ага, — говорит Джейми.
— Вот это мне нравится, — объявляет Эмили. — Наконец-то все разоткровенничались.
— Леди Ди, — качает головой Брин. — Ну ни хре-ца себе!
— Моя очередь, — напоминает Джейми.
— Кого выбираешь? — спрашивает Тия.
— Тебя. Признавайся или отдувайся.
— Признаюсь.
— Хорошо. Назови свой самый стыдный случай из
КИЗНИ.
— Стыдный?
— Да. Именно стыдный. Что это было?
— Хм... — Похоже, Тия всерьез задумалась. — О господи! — Кажется, что-то вспомнила. — Нет, об этом смогу.
— Придется, — говорит Эмили.
— Или — марш голышом вокруг острова. — Пол указывает на окно.
— Пять раз, — уточняет Энн.
— Помню-помню, — отзывается Тия.
Энн ни разу не пробовала спиртное, но видит, как расслабилась от вина Тия — значит, сейчас наговорит того, о чем потом будет жалеть. С идеей стыда Энн давно и близко знакома, это чувство ей не докучает. Она все время — и умышленно, и случайно — совершает поступки, которых следовало бы стыдиться, но ей начхать. Ее любимое занятие — покупать попсовые диски в местном крутом музыкальном магазине. Всех там просто передергивает, когда она просит поставить «911» или «С-Клуб 7»[54]. Энн обожает рассказывать несмешные анекдоты, ляпать что-нибудь невпопад, громко петь и фальшивить, когда ее слушают. Люди терпеть не могут неловкие паузы, моменты, когда разговор замирает, потому что собеседникам нечего сказать. А Энн этими моментами упивается.
— Это случилось в России, — начинает Тия.
— Ты вспомнила самое-самое стыдное? — уточняет Эмили.
— Да, — кивает Тия. — Но предупреждаю: вам будет противно.
— Супер! — отзывается Пол. — Продолжай.
— Ладно. В двенадцать лет я ездила на школьную экскурсию в Россию.
— На школьную экскурсию? — переспрашивает Джейми.
— Да. Мы в школе учили французский, немецкий и еще русский.
— И много таких школ? — интересуется Джейми.
— Нет, — говорит Тия. — Любопытно, что, кроме нас, на экскурсии все остальные дети были из частных школ — мальчишки из Мальборо, девочки из какой-то дорогой платной лондонской школы. Мальчишки все были какие-то не такие. Они считали, что общаться с учениками простой школы поучительно. В общем, половину поездки мы провели в Москве, а потом должны были уехать в Ленинград на поезде. В двенадцать лет я была не слишком в себе уверена. По разным причинам. Мне хотелось ходить с крутыми ребятами, которые по ночам курили и пили дешевую водку в номерах, но я общалась только с одной девочкой — ее звали Джиллиан. Толстая такая уродина, никто с ней не хотел знаться, но, поскольку она была готова стать моей лучшей подругой на время поездки, я решила ходить с ней. Кормили нас омерзительно, русские школьники вечно к нам приставали, котели джинсы купить — но, по правде говоря, мои джинсы им были не нужны. Русские клянчили только «ливайсы». И вообще моя одежда оказалась барахлом, надо мной все смеялись. Я торчала в России с жирной подругой и в дурацком старье, мне хотелось домой, но моя приемная мать выложила кучу денег за эту поездку, и я решила, что выдержу до конца. Катастрофа разразилась за день до отъезда в Ленинград.
— Какая? — спрашивает Джейми.
— Стыдно вспомнить. Я об этом еще никому не рассказывала.
— Продолжай, — просит Эмили. — Мы не будем смеяться.
— Еще как будете, — обещает Тия. — Мы в тот день уже собрали вещи, готовились вечером уезжать. Утром мы встали, оделись, сложили в сумки самое необходимое, а чемоданы сдали учителям. Учителя у нас были строгие. Они предупредили, что мы получим чемоданы только в Ленинграде. Не знаю, зачем понадобилось их сдавать так рано...
— Наверное, чтобы пораньше выселиться, — объясняет Эмили. — Тех, кто уезжает, обычно выселяют часов в одиннадцать.
