Боссу не понравится, если ты провалишь дело. Если они тебя не достанут, то он достанет.
Значит... Меня клонило в сон.
Никаких ошибок. Не расслабляться ни на минуту. Никаких болезней. Используй их всех — миссис Уинрой прямо, а других косвенно. Пусть они будут на твоей стороне. Пусть они на сто процентов убедятся, что я не могу сделать то, что я должен сделать. Боссу совсем не обязательно за мной присматривать.
Она была на моей кровати. Она лежала подо мной, пригвожденная моим телом, и я вжимал костыль ей в горло.
Я заморгал, глядя на нее и пытаясь вырваться из сна. Я воскликнул:
— Господи, малышка! Никогда больше...
Я отбросил в сторону костыль, и она снова начала дышать, но все еще не могла сказать ни слова. Она была слишком испугана. Я взглянул в ее огромные, расширенные глаза —
— Выкладывай! — рявкнул я. — И поживее. Что ты здесь делала?
— Я... я... я...
Я ввинтил ей в бок кулак и как следует нажал. Она задохнулась.
— Говори!
— Я... я... волновалась за тебя. Я испугалась, что... Карл! Не надо...
Она стала бороться, и я налег на нее всем телом. Я держал ее, ввинчивал кулак, и она стонала и хватала ртом воздух. Она попыталась схватить меня за руку, и я нажал сильнее.
— Не надо!.. Я никогда... Карл, я никогда... Так нельзя... Карл! Карл! Ты не должен... Я хочу ребенка, и...
Она перестала меня упрашивать.
Просить было больше не о чем.
Я посмотрел вниз, прижав к ней голову, чтобы она не могла проследить за моим взглядом. Я взглянул и быстро закрыл глаза. Но я не смог удержать их закрытыми.
Это была ножка ребенка. Совсем маленькая ступня на крошечной лодыжке. Она начиналась сразу над коленом — вернее, в том месте, где у нее могло быть колено, — маленькая лодыжка толщиной в большой палец... лодыжка и ступня ребенка.
Пальцы сжимались и разжимались, двигаясь в такт ее телу...
— Карл... О, Карл! — прошептала она.
После долгой паузы — мне показалось, что она была очень долгой, — я услышал, как она сказала:
— Не надо. Прошу тебя, не надо. Все в порядке, Карл... Пожалуйста, Карл... Не плачь больше...
Глава 5
Мне не скоро удалось заснуть, и через полчаса я проснулся снова. Совершенно измученный, но с таким чувством, словно спал несколько часов. Вы знаете, как это бывает. И так продолжалось всю ночь.
Когда я проснулся в последний раз, было уже половина десятого и в комнате светило солнце. Оно горело прямо на моей подушке, и лицо у меня было горячим и мокрым. Я быстро сел и схватился за живот. От солнца, внезапно ударившего, мне в глаза, меня начало мутить. Я сомкнул веки, но свет никуда не уходил. Он оставался где-то внутри, на изнанке век, в его лучах плясали тысячи маленьких предметов. Крошечные белые фигурки, похожие на цифру семь, танцевали, извивались и кружились передо мной.
Я сел на край кровати, держась за живот и раскачиваясь взад-вперед. Во рту я чувствовал вкус крови, соленый и едкий, и думал о том, как это будет выглядеть при солнечном свете — все пурпурно- желтое и...
Кое-как мне удалось одеться, вставить линзы и закрепить челюсти. Пошатываясь, я спустился в ванную, пнул ногой дверь, захлопнувшуюся за моей спиной, и встал на колени перед унитазом. Я обхватил его руками и сжал себя в кулак, глядя на воду, подрагивавшую на дне побуревшего фарфора. Потом по телу прошла волна судороги, и меня вырвало.
Хуже всего, когда выворачивает в первый раз. Меня словно разорвало на две половины, рванув одновременно вперед и назад. Потом пошло легче; самое трудное было поддерживать дыхание, чтобы не задохнуться. Сердце колотилось все быстрей и громче. От слабости по лицу текла испарина, смешиваясь с кровью и блевотиной. Я знал, что произвожу ужасный шум, но меня это не волновало.
В дверь постучали, послышался голос Фэй Уинрой:
— Карл! С тобой все в порядке, Карл?
Я не ответил. Я не мог. Дверь открылась.
— Карл! Господи, милый, что случилось...
Не оборачиваясь, я махнул назад рукой. Мол, все в порядке, мне очень жаль, и проваливай отсюда.
Она сказала: «Я сейчас вернусь, милый», и я услышал, как она поспешила обратно в коридор и вниз по лестнице.
Я прильнул к унитазу, закрыв глаза.
К тому времени, когда она вернулась, я уже смочил лицо холодной водой и сидел на крышке унитаза. У меня была страшная слабость, но тошнота прошла.
— Выпей это, дорогой.
И я выпил — полстакана чистого виски. Я задохнулся и замотал головой, а она сказала:
— Вот, возьми. Затянись покрепче.
Я взял у нее сигарету и затянулся как можно глубже. Виски струилось вниз, холодя и согревая меня в тех местах, где мне надо было охладиться и согреться.
— Боже мой, милый! — Она опустилась передо мной на колени; не знаю, зачем она надевала этот пеньюар, все равно он ничего не скрывал. — С тобой часто это бывает?
Я покачал головой:
— Так сильно не было с детства. Не знаю, что на меня нашло.
— Господи, я не знала, что и думать. Даже с Джейком такого не бывало.
Она улыбалась, преисполненная сочувствия. Но ее красновато-карие глаза смотрели на меня оценивающе. Кто я — крутой парень, с которым можно провести немало горячих деньков? Или просто жалкий и гнилой тип, достойный того, чтобы содрать с него несколько вшивых долларов, но ничего больше?
Похоже, она составила свое мнение. Она встала и обвила меня руками, сомкнув их за моей спиной. Она произнесла: «М-м-м-мф!» — и поцеловала меня открытым ртом.
— Ах ты, мой маленький негодяй, — прошептала она. — Ах ты, мой маленький злодей. Я уже подумывала...
Но мне этого не хотелось. Пока. Я еще не был готов. Поэтому я повел себя слишком резко и
