— Не знаю пока, — смущенно признался Стас.
— Учитывая, что одежда кровью не запачкана, похоже, что его там и убили; по крайней мере, следов, указывающих на транспортировку, мы не нашли. Судя по потеку крови, в момент убийства он стоял на краю собственной могилы. Ему выстрелили в затылок, он упал в яму и был закопан.
Честно говоря, я и сама заинтересовалась этой ситуацией. В девять вечера мы узнали, что наш потерпевший — Ткачук Валерий Порфирьевич, сорока лет, трижды судимый за кражи личного имущества, освободившийся после последней отсидки шесть лет назад, прописанный в доме семь по улице Чащина.
7
Синцов позвонил мне в главк, в комнату дежурного следователя, сообщил, что взял билеты на «Стрелу», и мы договорились встретиться в полдвенадцатого на вокзале. Я прибыла за десять минут до назначенного времени, конвоируемая мрачным мужем, который был недоволен, во-первых, тем, что я дезертирую от домашнего хозяйства в командировку, во-вторых, что я еду с мужчиной, в-третьих, что ему приходится провожать меня и возвращаться домой в такое позднее время, — все это он высказал мне по дороге, и я уже поняла, что мне век за эту командировку не расплатиться.
У памятника Петру ждал Синцов, еще более мрачный, чем мой супруг. Он сквозь зубы поздоровался с нами, а может, и не поздоровался, а так — буркнул что-то неразборчивое и пошел к поезду, даже не оборачиваясь и не заботясь, успеваем ли мы за ним. Я ничего не понимала, стала даже думать, что я опоздала, перепутав время.
В купе Синцов повесил куртку на плечики, вышел в коридор, не говоря ни слова, уставился в окно и не поворачивался до тех пор, пока поезд не отъехал от перрона. Только после этого вернулся в купе, как ни в чем не бывало улыбнулся мне, достал из сумки бутылку с «Фантой», подмигнул и весело спросил, не хочу ли я спрыснуть побег на волю.
— А я, между прочим, лихорадочно соображала, в чем я перед тобой провинилась, — тихо сказала я.
— Я же все-таки не по уши деревянный: специально прикинулся таким сундуком, чтобы твой муж не так тебя ревновал.
— Это ты со всеми мужьями так себя ведешь?
— Нет, просто про твоего я кое-что слышал, чай, в одной конторе работаем.
— Интересно, что ты слышал…
— Слышал, что он тебя держит в ежовых рукавицах, — улыбнулся Синцов. — Да не переживай ты так, просто я знаю, что он у тебя жутко ревнивый.
— Понятно, Горчаков сплетничает.
— Ну, примерно.
В купе мы были одни, и я спросила Синцова, не скупил ли он из оперативных соображений все места. Он успокоил меня тем, что в Бологом у нас наверняка появятся соседи, но не успели мы доехать до Бологого, как дверь с шумом отъехала, и на пороге возник двухметрового роста радостно улыбающийся усатый армянин. Громогласно нас поприветствовав, он стал метать на стол разнообразные деликатесы: вакуумные упаковки с семгой, апельсины и бананы, чипсы и банки с джином-тоником, а также импортное пиво, после чего пригласил нас разделить с ним трапезу, причем был весьма настойчив в приглашении. Я сразу категорически отказалась, но он прилип как банный лист:
— Девушка, ну хоть пивка выпейте! Я отказалась, а попутчик огорчился:
— Что, неужели пиво не любите?! Пиво хорошее!
Я ответила, что не сомневаюсь в качестве пива, но не пью пиво на ночь в поезде.
Тогда армянин вытащил из портфеля бутылку «Мартеля»:
— А коньячку? Я рассмеялась:
— Спасибо, коньяк тем более не буду.
— Ну вот, — расстроился попутчик. — Вы меня, наверное, алкоголиком считаете? Честно говоря, я и сам задумываюсь, не пора ли мне лечиться.
— А вы что, по утрам похмеляетесь?
— Нет, никогда, — серьезно ответил армянин.
— Ну и не волнуйтесь, — успокоила я его. — Пока не похмеляетесь, это не алкоголизм, а просто бытовое пьянство.
— А-а, — догадался попутчик, — вы, наверное, врач-нарколог, поэтому и пить отказываетесь.
— Точно, — подтвердила я, — у вас просто глаз-алмаз.
Синцов бесстрастно наблюдал за нашим диалогом.
— Ладно, — наконец сказал он нашему попутчику. — Вы тут устраивайтесь, не будем вас стеснять, мы пока в коридорчике подышим.
Мы с Андреем вышли в коридор и встали у окна, провожая взглядами мелькающие фонари.
— Где вещдок? — спросил он.
— При мне, — показала я висящую на плече сумку.
— А ведь ты права. Я действительно купил все четыре места.
Он достал из внутреннего кармана пиджака и помахал передо мной двумя билетами на незанятые места.
— Зачем? — удивилась я.
— Хотел кое-что проверить. Убедился, что чутье меня не подвело, хотя по большому счету предпочел бы в этой ситуации оказаться дураком, — загадочно ответил Андрей.
— Подожди-ка, а каким образом у нас попутчик появился? Может, он проводнику заплатил, а тот просто видел, что у нас два свободных места?
— Сейчас выясним, — сказал Андрей и открыл дверь в купе.
Армянин шумно поглощал свою снедь в одиночестве.
— Слушай, друг, дама хочет лечь баиньки, у тебя какое место, не нижнее?
— Нет-нет, у меня верхнее, — заторопился армянин. — Пусть дама ложится, я сейчас выйду.
— А у тебя точно это купе?
— Понял тебя, друг, — подмигнул ему армянин. — Жаль, но купе то самое. Тебе надо было спальный вагон покупать для тет-а-тета, на, смотри, — он протянул Андрею смятый билет.
Взяв его в руки и расправив, Андрей кивнул:
— Да, все в порядке, не обижайся. Пойдем покурим, пока дама ляжет.
Я дождалась, пока они выйдут, положила сумку с вещественным доказательством под подушку и легла, отвернувшись к стене. Мужчины долго не возвращались. Сквозь сон я слышала, как хлопнула дверь купе; улеглись они на удивление тихо.
До приезда в Москву поговорить с Андреем мне не удалось.
…Как только утром мы оказались на перроне, я выбрала момент и тихо спросила:
— Андрей, нас что, пасут?
— Очень похоже, — так же тихо ответил Андрей, не разжимая губ.
— А почему?
Синцов остановился и посмотрел на меня.
— Попробуй сама решить эту задачку на сообразительность. Раньше ведь за тобой не следили? Думаю, что тебе придется привыкать жить под колпаком.
По предложению Синцова мы поехали в ведомственную гостиницу МВД, он сказал, что хоть этой далековато, зато прямо у метро и там всегда есть места. Выйдя из вестибюля станции на улицу, я увидела высокое здание без каких-либо вывесок, куда входили и выходили в большом количестве плохо одетые мужчины с большими портфелями. Это и была милицейская гостиница. Приветливая дама-портье выдала нам гостевые карточки для заполнения и, взяв наши командировочные, привычно спросила:
— Вам один номер?
