— Национальные традиции, успокаивал себя Леня, пробираясь между домиками. Наконец, заветная дверь, в отныне принадлежавшую ему квартиру открылась, он бросил чемоданы на пол, и почувствовал, что засыпает. — Теперь все будет хорошо, — мелькнуло в его сознании. Леня снял ботинки, накрылся зимней пуховой курткой, привезенной из России, и совершенно бесполезной в Калифорнии, и, устроившись на полу в спальне, заснул.
Проснулся он от жуткого зуда, поднимавшегося от ног к животу, и от странных вскриков, раздававшихся во дворе. Все тело его, а особенно ноги и низ живота, были одной сплошной областью чесучести, состоявшей из тысяч изолированных укусов.
На стенах полыхали красные и голубовато-зеленые тени, а со двора слышалась заунывная индийская музыка, взрывы, звяканье бубнов. Леня, чертыхаясь, подошел к окну и от удивления закашлялся.
Во дворе без малейшего смущения томно разгуливала почти-что белоснежная корова с одиноким коричневым пятном на боку. Около нее в экстазе плясали мужчины в простынях. Неподалеку от маленького голубого бассейна стояла неизвестно откуда взявшаяся надувная статуя Будды метра в три высотой, выкрашенная в бронзовый цвет, вокруг то и дело взрывались разноцветные фейерверки. Статуя слегка колыхалась, горели свечи, стучал барабан, танцевали женщины, и пахло ароматическим деревом.
— Черт! — Леню что-то больно укусило в ногу, и он включил свет. Крохотные, черненькие точечки, молнией прыгнули на штору, и он вспомнил, как в деревне собаки выкусывали блох, яростно гоняясь за собственным хвостом.
Ехать в супермаркет за противоблошиным дезодорантом не хотелось, тем более, что у Лени не было ни малейшего желания снова кружить по улицам в поисках места для парковки. С другой стороны, быть съеденным зловредными насекомыми… И тут Цыплова осенило…
— Эврика! — Он содрал с себя одежду, открыл кран в ванной, и залез в нее. Затем, приоткрыв решетку для слива, и подкрутив кран с горячей водой, Леня удостоверился, что находится в состоянии устойчивого притока и оттока, а также в полной безопасности от кровососущих, и задремал.
Зуд все усиливался, кроме того беспокоил Леню стук в дверь, навязчивый и непрекращающийся.
— Бррр! Ужас какой, — Цыплов замотался в махровое полотенце и вспомнил, как они с женой покупали его в универмаге накануне Нового Года… — Верочка, — всхлипнул он. — Как же хорошо нам тогда было!
— Хэлло! — Леня приоткрыл дверь и с испугом отпрянул назад. На пороге стоял типичный дервиш — худощавый старик с клюкой, выпавшими зубами и длинными, склокоченными волосами.
— Харранга! — Воскликнул дервиш, и с размаху ударил Леню клюкой по плечу.
— Извините, — попытался возразить Леня.
— Харранга! — С ненавистью повторил дервиш. — Икшинбур! — Он схватил Леню за плечо и вытащил его за порог. — Икшинбур, — дервиш снова замахнулся клюкой.
— Иду, иду, — Лене показалось, что он спит и видит кошмарный сон. Двери во все квартиры были широко распахнуты, во дворе было людно, ползали дети, около здания оффиса жарили барашка на вертеле. Запомнились Лене факиры, и еще один господин с коброй, который, как в дурацком кино, играл ей на флейте. Кобра была очковой, и, по-видимому, очень старой. Она мудрыми глазами смотрела на окружающее, и все время пыталась свернуться кольцом в корзинке и заснуть. Но тут флейтист разражался невыносимыми трелями, и тогда уставшая змея делала еще несколько пируэтов.
— Икшинбур! — Взвизгнул дервиш, подведя Леню к восседающему около бассейна Будде.
— Я только надеюсь, что они не делают жертвоприношений, — мелькнула в голове Цыплова суеверная мысль, но тут дервиш неожиданно сильно ударил его клюкой между лопаток, подтолкнув его вперед.
— Мамочка! — всхлипнула жертва, рухнув в бассейн, и от неожиданности наглотавшись хлорированной воды. Вынырнув на поверхность, Леня обнаружил, что вокруг него плавают лепестки цветов, тарелочки с ароматическими благовониями, а женщины в сари исполняют на берегу какой-то экзотический танец со все убыстряющимися движениями и поют что-то вроде «Пей-до-дна».
Тут Цыплов почувствовал, что всеми его членами овладело какое-то странное оцепенение, и начал тонуть. Каким-то краешком своего сознания, он вспоминал, что женщины вытащили его из воды, растирали какой-то мазью, а потом Леня не мог вспомнить уже ничего. Он даже не был уверен в том, что той ночью сохранил верность своей жене Верочке, которая должна была приехать к нему через пару месяцев.
Проснулся Леня от холода. Он лежал на полу своей квартиры, завернутый в мокрую простыню и облепленный фиолетовыми лепестками неизвестных ему цветов. Похоже, цветы эти, распространявшие едкий аромат, или мазь, впитавшаяся в его кожу, сняли боль от укусов и отгнали блох, по крайней мере отек спал, а зуд начал проходить.
— Как глупо мы живем, — подумал Леня, посмотрев на себя в зеркало и обнаружив ритуальное пятно на том месте, в котором по преданию располагался третий глаз… — Все время бежим куда-то, чего-то хотим, добиваемся, делаем вид, что работаем. А на деле — все тлен и пустота. — Он добрел до ванной, включил кран, погрузился в теплую воду, и время начало свое медленное течение. Солнце совершало восход, играя лучиками на потолке, потом становилось темно. Вечером прозрачные капли конденсировались на стенках, стекали вниз, а поутру вновь набухали серебристой, светящейся изнутри росой. Изредка хотелось есть, но как-то все реже и реже. Леня уже почти полностью слился с ванной душом и телой, как вдруг что-то нарушило гармонию, прорвавшись к нему из окружающей эфемерной оболочки.
— Ну, блин, ты и даешь прикурить, герой! Мотайся здесь по квартирам, понимаешь, разыскивай тебя. А работать кто будет? Хоть бы позвонил, гад такой!
Леня приоткрыл глаза. В ванной комнате стоял Сережка Петров в кожаной куртке, курил сигарету, и брезгливо морщился.
— Сережа, — Леня почувствовал, что язык не слушается его.
— Елки-моталки, я же тебя предупреждал, не снимай первую попавшуюся дыру. Старших надо слушать. — На, сушись! — Сережка протянул ему полотенце.
— Я, — Лене стало обидно. — Я же как лучше хотел… Квартир же совсем не было…
— Тебе еще повезло. В прошлом году Гарик Самойлов приехал, так этот чудак на букву «М» умудрился у «Черных Пантер» комнату снять. Представляешь, что с ним было? Еле ноги унес. А Ванька Алтухов? Этот дурень к в какую-то секту попал, которая решила, что наступил конец света. Да у тебя здесь курорт по сравнению с ними, индусы, вообще, ребята хорошие, мирные. Вон они тебя как от укусов вылечили, считай, что тебе повезло. Толю Волкова полгода назад так искусали, что он в больнице две недели провалялся на антибиотиках, а страховка платить отказалась.
— Сережа! Я домой хочу, к Вере. Не могу больше. Отпусти ты меня, пожалуйста.
— Ты эту дурь из головы выбрось! Ты чего, меня что-ли подвести хочешь? Не фига себе, разговорчики, я за тебя ходатайствовал, визу оформлял, а ты на попятный. Нет, Леня, этот номер не пройдет…
— Да не могу я больше, я же сказал… Мочи нет все это терпеть.
— Ты не переживай, успокойся. Ты с нашим вице-президентом Ваго Тахакаши встречался?
— Кажется да, — удивился Леня. — А что?
— Он недавно продал акции и купил сеть квартирных комплексов «Цветы Сакуры у подножия Фудзиямы». Ты Сашими любишь?
— Чего?
— Ну, сырую рыбу любишь? Национальное японское кушанье. С Васаби, это горчица такая зелененькая. Очень полезно для здоровья и похмелье снимает в два счета…
— Не знаю, не пробовал, — грустно признался в собственном невежестве Леня.
— Ну ладно, бросай комплексовать. Сейчас поедем в японский ресторан, выпьешь сакэ, успокоишься. Короче, квартира у тебя будет, Ваго обещал. И Вера к тебе прилетит. А на худой конец, если у японцев не понравится, мы тебя в «Великую Стену» определим. Наш отдел продаж ее скупил на корню. Ты как относишься к китайской кухне?
Леня сел на пол, и, обхватив голову руками, горько заплакал. Впрочем, все закончилось хорошо.
