пойдем обедать в прекрасный арабский ресторан. Я угощаю. К тому же, подарок от фирмы, мы компенсируем вам неудобства, скажем, устроят вас сто фунтов стерлингов? — Мистер Хабиб достал бумажку из нагрудного кармана и, как фокусник, ловко пропустил ее между пальцами.
Проклятая жизнь советского командировочного… Сто фунтов в твердой валюте на дороге не валялись…
— Я знал, что мы договоримся, — Мистер Хабиб широко улыбнулся. — А жалоба ваша совершенно никому не нужна, ведь правда? — Он изящным движением схватил наполовину исписанный листик бумажки, щелкнул зажигалкой, и аккуратно засунул догорающий листик в цветочный горшок.
Хозяин моей гостиницы оказался фантастическим человеком. Он довольно прилично говорил по- русски и, как выяснилось, закончил Оксфордский университет и еще в Москве какую-то военно- бронетанковую академию. В Лондоне мистер Хабиб преимущественно сдавал комнаты богатым арабским шейхам, которых лечили и оперировали английские медики. Дело это, по его словам, было крайне прибыльным…
Итак, мистер Хабиб накормил меня чем-то экзотическим и густо наперченным, бумажка в сто фунтов стерлингов хрустела в моем кармане, а мальчик Дэвид нес один из моих чемоданов по улице Королевские Ворота. Второй чемодан нес я сам, удивляясь обилию скаутов.
Вся улица была забита туристическими автобусами, у перекрестка стояли две полицейские машины с мигалками, и море скаутов вливалось в мрачноватое пяти— или шестиэтажное здание красного кирпича с чьей-то гранитной непропорциональной фигурой, торчащей у входа. Бородатый этот каменный старичок до боли напомнил мне изрядно постаревшего и отрастившего бороду дедушку Ленина, но разбираться с происхождением скульптуры мне было некогда.
«Baden-Powell House» -прочел я у входа. Баден-Пауэлл, так Баден-Пауэлл, имя это мне тогда ничего не говорило. Внутри было невозможно протолкнуться, пахло подгоревшей жареной рыбой, и, одновременно, физкультурной раздевалкой из моего далекого школьного детства. Дэвид решительно рассекал скаутов моим советским чемоданом, напоминая мне атомный ледокол «Ленин» в Арктике, и вскоре мы оказались у регистрационной стойки.
— Кэвин, мы от Хабиба, — прошептал Дэвид.
— Понял, скорее за мной, и ни о чем не спрашивайте, — за стойкой стоял худощавый, плохо выбритый парень с выпуклыми глазами на узком лице, одет он был в шорты, а длинная шея с выпирающим из нее кадыком была обвязана серым галстуком. Парень нахлобучил на голову серую скаутскую пилотку и сразу же приобрел совершенно бандитский, заговорщический вид.
Кэвин провел нас на какую-то пожарную винтовую лестницу. Взбираться по ней было тяжело, и, когда мы уперлись в обитую железом дверь, я с трудом перевел дыхание.
— Стойте! — Кэвин приложил палец к губам. — Сейчас, я посмотрю, нет ли этих идиотов из отряда безопасности. — Он осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. — Уфф, — он судорожно замахал рукой, — скорее, скорее!
Не понимая, что происходит, я побежал за ним по коридору, задевая ногой за чемодан, и оказался в маленьком пенале, напоминающим камеру предварительного заключения.
— Вот ваш ключ, и еще: будьте осторожны. — Кэвин подмигнул мне.
— Спасибо, — я совершенно утратил чувство реальности, и сунул Кэвину и Дэвиду каждому по пять фунтов, которыми они остались крайне довольны.
Комнатка моя оставляла желать лучшего. Двухуровневая деревянная койка у стены, рассчитанная на недоростков лет двенадцати, грязно-серое одеяло с комками слежавшейся шерсти, и колючая, набитая чем-то похожим на солому подушка. Около кровати стояла тумбочка, на которой лежали две книги: библия и иллюстрированная биография лорда Баден-Пауэлла, основателя скаутского движения.
Книжку эту я из любопытства раскрыл, и тут же захлопнул. Дело в том, что на первой странице я прочел английский перевод любимого мной стихотворения «Когда был Ленин маленький, курчавый, молодой».
«When Lord Baden-Powell was a little curly kid…»
Надеюсь, вы меня поймете. Продолжать чтение было выше моих истощенных душевных сил. К тому же, и обстоятельство это расстроило меня больше всего, в номере не было ни туалета, ни душа. В недоумении я выглянул в пустой коридор, и прижимаясь к стенке, занялся поисками жизненно необходимого места. Туалет вскоре был обнаружен, он был точной копией нашего школьного туалета из моего детства, разве что на стене надписи были на английском языке, и унитазы были почище.
Душа я так и не обнаружил. Вместо него в самом конце коридора располагалась одна- единственная ванная с британской пробкой, в которой по очереди плескалось подрастающее поколение. Надо ли говорить, что стенки этой ванной были покрыты юношеским склизким мутно-бежевым мыльным налетом, заставившим меня брезгливо содрогнуться.
Ну, хорошо. Тем не менее, мне уже здорово хотелось есть. К тому же, хорошо было бы прогуляться по вечернему Лондону, свернуть на боковую улочку, спуститься в подземный переход, и добраться до Пикаддили. Пройти его насквозь, заглянуть в китайский квартал, свернуть на Оксофрд-Стрит…
— Внимание, скауты Великобритании! Внимание!
От неожиданного, хриплого звука громкоговорителя, я вздрогнул и заметался по своей комнатке.
— Вам выпала великая честь собраться в доме основателя нашего всемирного движения, лорда Баден-Пауэлла! Тысячи ваших сверстников во всех странах мира, в бывших Британских колониях, в Индии, Палестине, Австралии и Новой Зеландии, на героических Фолклэндских островах, могут только мечтать оказаться в этом месте, святом для всех скаутов…
— Маму вашу, куда я попал, — я судорожно начал искать спрятанную радиоточку. Надо признаться, что эта реакция была у меня профессиональной, много лет назад я проходил студенческую практику на Московском узле сетевого радиовещания.
Куда там… Громкоговоритель был надежно спрятан где-то за обшивкой вентиляционного отверстия, и я решил смыться из своего временного места обитания.
В коридоре было пусто, так что все шло хорошо, за исключением того, что дверь, ведующая на пожарную лестницу, была заперта. Чертыхнувшись, я нажал на кнопку вызова лифта, и, убедившись в том, что оказался единственным пассажиром в тускло освещенной кабинке, уже начал было успокаиваться, как…
Ну конечно же, мне нужно было в «Лобби», к заветной двери, ведущей на улицу «Королевские Ворота». До чего же медлительным был этот лифт… Миновать пять этажей мне не удалось, на втором из них ( О, судьба-злодейка! ) двери открылись, и в кабинке возник дьяволенок в полной скаутской экипировке.
— Хэлло, мистер, — приветствовал он меня до боли знакомым пионерским салютом. — Вам в актовый зал?
— Добрый вечер, — в недоумении развел я руками. — Нет, мне на выход.
— Интересненько, — на прыщавом лбу отрока отразилось подобие мысли. — Очень даже интересненько… — А почему вы не идете на нашу традиционную вечернюю молитву? А я вас и на утренней молитве не видел!
— Простите, — Мне стало не по себе.
— И еще, почему вы не в форме? В нашем доме! Как вы смеете! Неужели у вас нет ни капли уважения к памяти лорда Баден-Пауэлла?
— Молодой человек, — заметил я. — Вы меня с кем-то спутали. Я никогда не был скаутом, и попал сюда случайно. К тому же, я не верю в бога, мне просто хочется погулять по вечернему Лондону…
— Вы— иностранец! Я сразу понял, — на лице моего спутника появилась хищная гримаса. — Вы — иностранный шпион! Какие секреты нашего движения вы разнюхиваете?
— Да, — устало согласился я. — Я — иностранец. Более того, я приехал из России. И в этот вечерний час мне хочется есть, и еще, я не имею ни малейшего понятия о вашем движении, и…
— Из… Из… Росс… — Глаза моего случайного попутчика остекленели от ужаса, он попытался что- то сказать, но инстинктивно вжался в угол, приняв оборонительную позу. Тут двери наконец открылись, и я, не в силах побороть искушения, отдал прыщавому патриоту скаутско-пионерский салют, и, злорадно
