он.
— Да, да, понимаю. У меня тоже есть ребенок, хотя сейчас он стал почти взрослым. Он живет на Терре. К несчастью, он собирается стать воином, правда, пока раздумывает, и я искренне надеюсь, что он в конце концов позабудет о своем желании.
— Ты специально стараешься вывести меня из равновесия, Мелани Труа?
— Есть немножко.
— Мне кажется, ты ненавидишь войну.
— Какой нормальный человек ее любит?
— Но разве нет на свете ничего такого, за что ты стала бы сражаться? Твой ребенок, например?
— Если на него напали бы, то да. Но агрессии я не признаю.
— В Ком-Гвардии все такие пацифисты?
— Я не могу говорить за всех. Это у вас в кланах один может точно сказать, что думают другие.
— Ваша Ком-Гвардия для меня вообще загадка. Вы соблюдаете нейтралитет, но располагаете сильной армией. Ваш нарочитый пацифизм почему-то подкреплен полной боевой готовностью.
— Вспомни, что я рассказывала тебе о Ком-Гвардии. Это огромная система со своими сложившимися обычаями, отношениями и со своими разногласиями.
— Ты ненавидишь кланы точно так же, как ненавидят их жители Випорта?
— Я стараюсь соблюдать нейтралитет.
— А если честно?
— Да, мне ненавистны воины кланов, однако ты — приятное исключение.
— Надеюсь, этот момент мы сможем обсудить подробнее, когда выберемся отсюда. Сегодня ночью, например, согласна?
— Я буду счастлива. Твои амбиции удовлетворены?
— Вполне.
Джаррет Махони, который до этого совещался со своими приспешниками, опять подошел к ним. Он успел сменить оружие и теперь держал в руках маленький автомат, который любовно прижимал к своей груди, почти так же, как это делают родители, укачивая маленьких детей.
— Наше терпение истощилось. Прайд. Надеюсь, ты изменил свое мнение и согласен выполнить наши требования?
— Нет.
— Тогда пришло время убить еще одного заложника.
Махони взглянул на захваченных клановцев и гвардейцев, затем, покачав головой, повернулся к агророботу.
— Среди заложников — несколько детей клановых техов, — сказал он. — Я не жестокий человек, но ты меня вынуждаешь... Наверное, придется убить одного из них.
Он сделал жест в сторону агроробота, и кто-то из мятежников, выхватив из толпы белобрысого мальчишку, вытащил его на середину площади. Из глаз ребенка текли слезы, но он, надув губы, дерзко смотрел прямо в дуло автомата Джаррета Махони.
— Тебя не волнует, что на твоих глазах будет убит ребенок? — спросил главарь мятежников, повернувшись к Эйдену.
Эйден отказался отвечать. Но тут в разговор вмешалась претор Труа.
— Ты ублюдок! — завопила она. — Ты не посмеешь...
Джаррет Махони хладнокровно развернулся, поднял автомат и выпустил очередь прямо в лицо претора Мелани Труа. Ее лицо, казалось, взорвалось кровью и костями. Мелани рухнула на землю.
Слишком поздно Эйден вскочил на ноги и выбросил вперед руки — он не успел остановить мятежника.
Джаррет Махони шагнул к трупу и пинком ноги перевернул его на спину. Вместо лица в небо смотрело кровавое месиво.
— А ведь ты способен чувствовать, Прайд.
— Я чувствую, что ты совершаешь ошибку за ошибкой, Махони.
Джаррет Махони ткнул автоматом в живот Эйдена.
— Ты будешь следующим, клановый подонок.
— Нет. Я главный заложник, твоя надежда на лучший исход переговоров, а это значит, что, пока твое положение не станет окончательно безнадежным, ты меня не убьешь.
Джаррет Махони отнял дуло автомата от Эйдена и отступил на несколько шагов. Он посмотрел на труп Мелани Труа и прищелкнул языком.
— Мне показалось, что вы оба так мило ворковали... Неужели тебе совсем ее не жалко, полковник?
Эйдену с трудом удалось скрыть презрение, которое он испытывал к этому дураку.
— Махони, убив главного чиновника Ком-Гвардии на Куорелле, ты сделал глупость. Теперь против вас ополчатся не только кланы, но и Ком-Гвардия.
— Я знаю. Это рассчитанный риск, действительно рассчитанный. На самом деле я все это время собирался убить Мелани Труа, чтобы не было сомнений в серьезности наших намерений, однако я не думал, что это придется сделать так скоро. Но я тебя спрашивал не об этом. Неужели ты такой же, как все эти клановые монстры, для которых человеческая жизнь не имеет никакой цены? Неужели ты нисколько не расстраиваешься из-за смерти Мелани Труа?
— Не расстраиваюсь, — ответил Эйден. — Это не должно было случиться, но... это произошло. Что же еще?
— Меня пугает твое безразличие.
«Странно слышать такое от убийцы», — подумал Эйден, глядя вслед удаляющемуся Джаррету Махони.
13
Диана быстро преодолела расстояние от леса до вертолета. Босые ноги вымочила роса — Диана всегда снимала обувь, когда приходилось бежать. Одетая в шорты и легкий свитер — старый рыжий костюм водителя, она с удовольствием ощущала приятный ночной холод, от которого ее голые руки покрылись мурашками.
Достигнув вертолета, она поднялась к люку и легонько постучала. Крышка медленно открылась, и из отверстия появилось лицо эксперта Ком-Гвардии.
— Я видел, как ты бежала.
— Это плохо. Надеюсь, что ублюдки в городе меня не засекли.
— Почему меня не предупредили по радио?
— Мы не были уверены, что мятежники не перехватят передачу, а в мои планы не входило, попав в Випорт, сразу же оказаться в объятиях приветствующей делегации.
Она объяснила эксперту, что Эйден Прайд и Мелани Труа взяты заложниками, и тот выразил горячее желание сделать все, что возможно, чтобы помочь претору, и своей преданностью произвел на Диану хорошее впечатление.
— Тебе что-нибудь нужно? — поинтересовался он.
— Оружие потяжелее этого пистолета. Что у тебя есть?
Кивнув, эксперт полез в грузовой отсек, расположенный в хвостовой части машины, и вытащил автомат.
— Подойдет? — Он протянул автомат Диане.
Она презрительно усмехнулась.
— И это лучшее, что у тебя есть?
— Я вертолетчик Ком-Гвардии, а не боец. Кроме того, это неплохой автомат. Из всех видов мелкого
