сотворить с его любимой. Роберт полагал, что сильнее ненавидеть невозможно. Как же он ошибался! Сейчас он ненавидел Харта в десять, в сто, в миллион раз сильнее. Он похитил у него сердце и душу Энн. Однако ему этого показалось недостаточным, и он попытался отнять последнее – ее жизнь.
– Роберт, – вновь заговорила Энн, коснувшись его руки холодными пальцами, – ты можешь мне помочь?
– Разумеется, Энн, я готов сделать для тебя все, что будет в моих силах, – поспешил согласиться он.
– Добейся, пожалуйста, свидания с Дэвисом Хартом и передай, что я люблю его по-прежнему и не верю шерифу Маркесу. В противном случае… – Энн сглотнула подступивший к горлу комок, – если Дэвис действительно желал моей смерти, то я готова доставить ему это «удовольствие».
– Энн, о чем ты говоришь?! Что он с тобой сделал?
– Да, Роберт, так и передай Дэвису: если моя смерть сделает его хоть на чуточку счастливее, то я готова отдать жизнь. В конце концов, ее спасение – только его заслуга.
– Даже если я пойду к этому типу, то не стану передавать ему те глупости, которые ты сейчас несешь под действием лекарств и нервного потрясения. Дэвис не стоит и твоего мизинца, Энн.
– Но я люблю его.
Роберт снова постарался пропустить ее слова мимо ушей, однако глухой отголосок боли снова отозвался где-то в глубине его души. Энн любит другого… Убийцу!
– Роберт, я тебя не помню, но у тебя очень добрые глаза, – решила польстить ему Энн. – Если ты действительно мой друг и желаешь мне добра, исполни мою просьбу.
Роберт неохотно кивнул. Он уже сгорал от нетерпения познакомиться с Дэвисом Хартом. Вот только вовсе не с той целью, чтобы передавать любовные послания от Энн.
– А теперь прости, но доктор сказал, что мне нужно поспать для восстановления сил. – Энн виновато улыбнулась и подтянула одеяло к подбородку.
Роберт прекрасно понял, что разговор окончен и прошел он совсем не в том тоне, который он представлял в радужных мечтах. Сейчас он как никогда ощущал правоту сестры. Сколько раз Ванесса твердила, что ему нужно рассказать Энн о своей любви! Теперь же он добровольно согласился на роль посланника и посредника между влюбленными. Впрочем, не мог же он спорить с женщиной, едва пришедшей в сознание после комы? Роберт понимал, что пытается оправдать и успокоить себя. Вместе с тем он осознавал, что не сможет спокойно разговаривать с Дэвисом. После того, что он сделал с Энн, они могут быть только врагами.
В еще большую ярость Роберта приводило то, что Дэвис оказался его счастливым соперником. Даже зная правду, Энн не желала расставаться с мечтой о его любви. Роберт представлял Дэвиса настоящим демоном, змием-искусителем, соблазнившим невинную душу Энн. Нужно было обладать поистине дьявольскими чарами, чтобы не только влюбить в себя женщину, но и превратить ее в послушную марионетку. Слова Энн о том, что она готова лишить себя жизни, если того пожелает Дэвис, и вовсе шокировали Роберта. Что же это за любовь, которая требует таких жертв?
– Отдыхай, Энн, – прошептал Роберт, поцеловав подругу в щеку. – Я зайду к тебе завтра.
– А сейчас ты отправишься к Дэвису? – с нескрываемой надеждой спросила Энн.
– Не уверен, что мне позволят с ним увидеться.
– Но ты ведь постараешься, правда? Ради меня.
Кодовая фраза, произнесенная Энн, оказалась решающей. Роберт кивнул, хотя и не избавился от мучивших его сомнений.
12
Маркес переступил порог собственного дома со смешанным чувством вины и торжества. От избытка эмоций на лбу выступила испарина, и Маркес торопился поскорее освежить лицо прохладной водой. Отодвинутый от двери коврик показался ему дурным предзнаменованием. Больше всего на свете Маркес не терпел неожиданностей и беспорядка. Все вещи, как и люди, должны занимать свое место. Не то что выскочки вроде Харта.
При воспоминании о поверженном враге во рту появился неприятный горьковатый вкус. Совсем не так представлял себе Маркес час своей победы. Он думал, что, отомстив Дэвису за смерть Мелани, почувствует упоительное удовольствие, бодрость духа и тела. А что он чувствовал сейчас? Тошноту от той мерзости, которую ему пришлось сотворить из-за Дэвиса. Самая паршивая собака была счастливее, чем он сейчас.
Маркес вернул коврик на место. Закрыл за собой дверь и медленно выдохнул из легких воздух. День выдался трудным. Еще поднимаясь по крутым ступеням крыльца, Маркес принял решение отключить мобильный телефон и устроить себе хотя бы вечер отдыха.
Из гостиной доносилось мерное гудение вентилятора, и Маркес громко чертыхнулся.
– Опять забыл выдернуть из розетки эту чертову штуковину, – пробормотал он себе под нос.
Свежий воздух гостиной приятно обдувал разгоряченную кожу лица. Маркес блаженно закрыл глаза. До чего же приятно бывает возвратиться домой после тяжелого рабочего дня и просто поваляться на диване с сигарой в зубах! Рука Маркеса невольно прошлась по заднему карману брюк. Сквозь джинсовую ткань проступали очертания портсигара.
– А ты все такой же заядлый курильщик, как я посмотрю. – Мелодичный женский голос, полный иронии, раздался за спиной Маркеса настолько неожиданно, что он вздрогнул, как встревоженная птица.
У него в доме женщина? Откуда она взялась? Кто открыл ей дверь? Все эти вопросы моментально ушли на второй план, едва Маркес осознал, что узнал этот голос. Без сомнения, он знал лишь одну женщину, которой мог принадлежать этот приятный, будоражащий кровь тембр. Однако признать, что он только что услышал этот голос, было равнозначно признанию собственного безумия.
Комнату наполнил переливчатый смех. Ее смех…
Маркес застыл на месте, не в состоянии даже обернуться и посмотреть в тот угол гостиной, откуда доносились звуки.
– Даже не желаешь меня обнять, Маркес?
Она всегда посмеивалась над его нерешительностью в обращении с женщинами. Маркес подыгрывал ей, прекрасно понимая, что нерешителен он только с одной-единственной женщиной. С остальными он вел себя далеко не как джентльмен. Но с ней… с ней Маркес таял, словно мороженое в жаркий полдень. Он запинался, заикался, топтался на месте, заходился кашлем и отводил глаза, стоило ей пустить шпильку в его адрес.
– Тебя нет, – стараясь не поддаваться панике, ответил Маркес.
Страх потерять рассудок преследовал его с подросткового возраста, когда обеих его теток с разницей в полгода поместили в клинику для душевнобольных. С тех пор боязнь унаследовать психическое расстройство не давала ему спать по ночам. И вот то, чего он опасался всю жизнь, настигло его. Родовое проклятие. Ему мерещится призрак любимой женщины.
– Обернись и убедишься сам, что это не так, – со смехом ответила гостья. – Вот уж не думала, что наша встреча будет такой. Признаться, я вообще надеялась больше тебя не видеть, но…
Маркес по-прежнему стоял спиной к собеседнице, но был уверен, что она пожала плечами. Мысль о том, что призраки не пожимают плечами, показалась ему столь же логичной, сколь и абсурдной. Откуда ему знать, что делают и чего не делают призраки? Разве он когда-нибудь с ними встречался? Он почувствовал на правом плече теплую руку и инстинктивно повернул голову.
– Мелани, – едва слышно выдохнул он. – Ты не можешь быть ею.
– Почему же?
– Мелани умерла полгода назад. Кто ты такая и зачем пришла в мой дом?
– Успокойся, Маркес, это действительно я, твоя крошка Мелани. Понимаю твое удивление… на твоем месте я бы, наверное, обмочилась от страха.
Она прыснула. Да, это она. Непосредственность высказываний выгодно отличала Мелани от прочих женщин, которые только и знали, что жеманничать и кокетливо улыбаться.
– Но… как? – Маркес вытер со лба пот. – Ты ведь погибла в автокатастрофе.
– Ты меня поражаешь. Я стою перед тобой – кстати, можешь до меня дотронуться, я не кусаюсь, – а ты не веришь в то, что я – это я. Можно подумать, кто- то другой, кроме тебя и Мелани Харт, знал о нашей связи. Кстати, я удивилась, что ты не сменил замок за эти месяцы. Не думала, что мне когда-нибудь еще пригодится тот ключ, который ты для меня сделал.
– Мелани, я отказываюсь понимать.
– Кажется, ты собирался закурить. Почему бы тебе не сделать это прямо сейчас? Быть может, табачный дым приведет тебя в норму. Только не забывай, что ты уже не в том возрасте, чтобы испытывать на выносливость свое прожженное насквозь сердце.
Маркес достал из заднего кармана сигару в алюминиевом футляре и зажигалку. Мелани – или кто бы ни была эта женщина – права. После первой же затяжки Маркес расслабился.
– Маркес, я, как видишь, осталась жива после той аварии. Но я пришла не затем, чтобы выяснять отношения, – сбивчиво начала Мелани.
Она не знала, рассказывать ли Маркесу о том, каким образом ей удалось всех обмануть и убедить в собственной гибели, или же сразу приступить к тому, ради чего она приоткрыла завесу тайны.
– Как ты могла так со мной поступить?
– С тобой? – Мелани криво усмехнулась. Ее красивое, ухоженное лицо с едва заметным макияжем стало отталкивающе-суровым. – Тебя совсем не волнует мой законный муж?
– Да, Дэвис был твоим законным мужем на земле, по гражданским законам, но…
– …Но на небесах, в глазах самого Бога мы принадлежим друг другу?
– Твоя ирония не только не уместна, но и богохульна, – ответил Маркес.
– Знаешь, Маркес, вы с Дэвисом оба меня достали. Я разрывалась между вами, не зная, кого выбрать… но от моих проблем не осталось и следа, едва я поняла, что не люблю ни тебя, ни мужа. Вы были не похожи, как день и ночь. Ты требовал от меня принятия решения, а Дэвис даже и не подозревал о том, чем забита моя голова в то время, когда он исполняет свой супружеский долг.
– А ты изменилась… – протянул Маркес, разглядывая ее со всех сторон.
Нет, внешне Мелани осталась прежней. Красавица. Стройная и высокая, с хорошей осанкой и горделивой посадкой головы. Мелани никогда не страдала от недостатка мужского внимания, хотя и не искала его намеренно.
