– Мне так жаль, – тихо произнес Родриго, продолжая перебирать шелковистые волосы Джулии, – жаль того идиота, о котором я заставлю вас забыть через несколько дней.
– Вы самоуверенны, – всхлипывая, пробормотала Джулия.
Ей и самой хотелось все забыть. Забыть Лос-Анджелес, вечно где-то пропадавшего, а затем извинявшегося Пола, забыть одиночество серых вечеров.
Как бы она хотела, чтобы на месте Родриго сейчас был Пол! Она не солгала, сказав, что соскучилась по нему. Пусть он и не был ее мужем. Весь день она вздрагивала от любого звука, надеясь, что это звонит ее мобильный телефон. Но каждый раз ее ожидало разочарование.
Внезапно Джулия осознала, что Пол далеко, возможно, в данный момент он занимается любовью с Элен и думать не думает о несчастной Джулии. Быть может, Пол даже рад, что любовница самоустранилась из его жизни, избавив от лишних хлопот и неприятностей, связанных с необходимостью обманывать жену и объяснять ей причины позднего возвращения в семейное гнездо.
Джулии стало больно от этих саднящих мыслей, и слезы с новой силой хлынули из глаз. Зачем, зачем она терзает себя? Не лучше ли и вправду задуматься о себе, о своих желаниях? Возможно, тропический остров – подходящее место для первого шага к внутреннему освобождению из пятилетнего рабства. Так почему бы не насладиться свободой и любовью? Родриго ей понравился с первого взгляда. Более того, ее как магнитом притягивало к обольстительному гавайцу. Так зачем насиловать свою волю? Запрещать себе любить и быть любимой? Джулия не хотела задумываться о вечном, строить грандиозные планы на будущее. Моника и Энрике предупреждали, что Родриго – не тот человек, с которым ей удастся создать счастливую, полноценную семью. Что ж, она не станет мечтать о несбыточном. Спасибо Полу: он научил ее не взмывать к небесам и не пренебрегать твердой почвой под ногами.
Неделя любви и свободы ей жизненно необходима. Нужна как глоток свежего воздуха. Иначе она просто задохнется, вернувшись в свою квартиру, где ее никто не ждет.
Пусть Родриго ничего ей не обещает. Хватит с нее клятвенных заверений Пола. Любовь, солнце, Гавайские острова – пикантный коктейль, который утолит отчасти ее жажду жизни. Решено.
Джулия заметила, что слезы давно высохли, а она чувствует себя гораздо увереннее и раскрепощеннее, чем прежде.
– Надеюсь, твое предложение еще в силе? – довольно бодро спросила Джулия.
– Все мои предложения для тебя бессрочны, – ответил Родриго, поразившись перемене, произошедшей в Джулии за считанные минуты.
Казалось, она подобно птице Феникс восстала из пепла, возродившись к новой жизни. К жизни, в которой ему отведено не последнее место.
– Отлично. Значит, завтра мы отправляемся покорять Гонолулу.
– Все, что ты пожелаешь. Лично я уже покорен.
Джулия благодарно улыбнулась Родриго.
Надеюсь, мне не придется заплатить слишком высокую цену за недолгий миг счастья, подумала она, опираясь на руку Родриго и поднимаясь с качелей. Завтра будет новый день и новая жизнь.
8
– Джулия, сколько можно копаться?! – Моника распахнула дверь, не дожидаясь разрешения войти.
– Я уже почти готова.
– Готова? Не хочешь же ты сказать, что собираешься гулять по Гонолулу в этом затрапезном наряде?
– Ты как всегда сама тактичность, Моника. Чем тебе не угодило это платье? Светлое, легкое. В самый раз для прогулки по раскаленному солнцем городу.
Моника закатила глаза.
– Милая, в этом, – выразительно произнесла Моника, указав пальцем на платье Джулии, – ты можешь разгуливать по Лос-Анджелесу сколько тебе заблагорассудится. Конечно, если тебе безразлично, что подумают о твоем вкусе прохожие.
Джулия пожала плечами. Конечно, платье – не писк моды, но главное, что оно ей нравится.
– Моника, я уже опаздываю, поэтому не стану переодеваться лишь потому, что тебе пришелся не по вкусу мой наряд.
– Не по вкусу? – хмыкнула Моника. – Я не вижу в нем ни малейшего вкуса. Ты уж извини.
– На вкус и цвет… – философски начала Джулия.
Моника, не говоря ни слова, направилась к платяному шкафу.
– Ну-ка посмотрим, что у нас тут есть, – бормотала она, передвигая вешалки.
– Моника, уж не собираешься ли ты копаться в моих вещах?! – делано возмутившись, спросила Джулия.
– Было бы в чем копаться, – язвительно ответила подруга. – Это что, весь твой гардероб?
– Я не стала брать с собой много тряпок.
– Впрочем, если вся твоя одежда в том же духе, то ты правильно сделала. Ладно, сейчас принесу тебе что-нибудь повеселее и поярче.
– Я не стану… – Джулия не закончила фразу: возражать было некому, потому что Моника уже выпорхнула из комнаты.
Вернувшись через несколько минут, Моника с сияющей улыбкой развернула принесенный сверток.
– Нет, – категорично заявила Джулия, едва взглянув на пеструю вещичку.
Это был один из тех «носовых платков», надеть который Джулии не позволило бы строгое воспитание.
– Милая, не спорь. Родриго уже ждет тебя внизу.
– Родриго? – Джулия почувствовала, как запылали ее щеки, но ничего поделать с собой не могла.
– А ты мечтала о ком-то другом? – с улыбкой спросила Моника, заметив смущение подруги.
– Нет, но… но тогда мне действительно пора спускаться. – Джулия почти ненавидела себя за дурацкое волнение, которое охватило ее при упоминании имени самоуверенного гавайца.
– Ты спустишься сразу же, как только сменишь свое монашеское одеяние на нормальное платье.
– На нормальное?! – воскликнула Джулия. – Тут же одни цветочки и веточки! Я даже не вижу, крепятся ли они к чему-нибудь. – Джулия повертела в руках предложенный Моникой сарафан.
– А что тебе скрывать? Пышнотелые гавайские женщины и те не стесняются щеголять в более откровенных платьях. Правда, тебе не помешало бы загореть. – Моника окинула Джулию оценивающим взглядом. – Хотя любой недостаток умная женщина умело превратит в достоинство. Белые лилии на этом платьице отлично оттенят аристократическую бледность твоей кожи. Шоколадные местные жительницы и обгоревшие туристы будут грызть локти оттого, что зря пеклись на солнце столько времени. Ну? Мы с Родриго долго будем тебя ждать?
Джулия неуверенно взяла из рук Моники «цветочное кружево». Нельзя сказать, что оно ей не нравилось. Скорее наоборот. Однако едва Джулия представляла себя в нем, как тут же срабатывали внутренние тормоза.
– Хорошо, если не хочешь надевать это платье только потому, что не желаешь понравиться Родриго и другим мужчинам, тебе все же придется его надеть хотя бы ради того, чтобы не оказаться за порогом какого-нибудь клуба.
Джулия удивленно посмотрела на подругу.
– В каком смысле?
– Неужели вчера ты не обратила внимания, что все местные жители одеты в весьма пестрые и нарядные рубашки и сарафаны? Так вот, дорогая, считай это национальным колоритом.
Джулия все еще не понимала, о чем толкует Моника. Пусть гавайцы одеваются, как им вздумается. При чем здесь она?
– Нарядная одежда на Гавайях – это не только способ показать себя, но зачастую и единственная возможность попасть в то или иное развлекательное заведение. Почти все ночные центры города практикуют довольно строгий дресс-код, как сказали бы у вас, в Лос-Анджелесе.
– У вас в Лос-Анджелесе! – передразнила ее Джулия. – Можно подумать, ты уже забыла о своих корнях.
– Не забыла, конечно. Однако мой дом теперь здесь, на Оаху. Я живу по законам этих островов и рекомендую тебе придерживаться тех же правил.
– Насколько я поняла, у меня не остается иного выбора, как надеть твое платье, – сказала Джулия.
– Ну почему же? Выбор у тебя – вся моя гардеробная. – В голосе Моники без труда улавливались хвастливые нотки. Какой бы прекрасной подругой и заботливой матерью она ни была, прежде всего она оставалась женщиной. – Но мы ведь не станем заставлять Родриго ждать, правда? Положись на мой вкус и быстрее ныряй в это платье.
Джулия глубоко вздохнула.
– Не делай, пожалуйста, вид, будто тебя ведут на костер. Гавайцы не любят хмурые лица. Вечерний и особенно ночной Гонолулу – это безграничное веселье и радость жизни.
Джулия снова вздохнула и начала снимать с себя платье. Через несколько минут она критично оценивала свой новый имидж, осматривая свое отражение в зеркале.
– Ты великолепна! – воскликнула Моника с искренним восхищением.
– Довольно мило, – согласилась Джулия.
– Мило? Да ты же выглядишь как фея! С ума сойти! Не думала, что на ком-то это платье будет сидеть лучше, чем на мне.
Джулия усмехнулась.
– Да уж, подружка, скромности тебе не занимать.
Моника слегка поправила ее прическу и воскликнула:
– Великолепно! Божественно! Чудесно!
– Остановись, иначе я покраснею от лести.
– Не говори глупостей. Лучше подкрась слегка губы. – Моника протянула Джулии свою помаду. – Хотя нет, подожди. – Она резко отдернула руку.
Джулия удивленно вскинула брови.
– В чем дело? Неужели ты пожалела помаду для лучшей подруги? – шутливо упрекнула она Монику.
– Чепуха! Просто я подумала: зачем пачкать мужчин?
– Что-о-о? – Это единственное слово, которое нашлось у Джулии после шокирующего заявления Моники.
