через наши трупы, чтобы достичь вашей священной особы.
— Вот это хорошо сказано, друг Винтимиль, — заметил вполне утешенный король. — Поцелуй нашу руку, и не будем говорить об этом.
Большая часть придворных, креатуры Кастельмелора, знали о заговоре; остальные о нем подозревали.
Однако вино не замедлило произвести свое действие и возбудило шумную веселость; так что, когда ужин кончился, состояние всех присутствующих обещало блестящую охоту.
При звуке труб охотники двинулись в путь. Шесть рыцарей Небесного Свода ехали перед королем с факелами в руках. В последнем ряду поместился незнакомец. Под ним была великолепная лошадь, которой он управлял, как отличный наездник.
Через несколько минут охотники рассыпались по улицам города.
Должность ловчего исполнял сеньор Асканио Макароне дель-Аквамонда, но его искусство не вознаграждалось. Не было найдено ни одного следа дичи.
Вдруг, когда охота проезжала мимо отеля лорда Фэнсгоу, ехавшие впереди охотники принялись кричать: «Ату! Ату!»
Тотчас же при свете факелов увидали впереди что-то белое, бежавшее что есть силы.
— Смелей! — закричал король, поднимаясь на стременах. — Смелей! Вперед!
Падуанец тоже было приподнялся, но в ту же минуту со стоном опустился в седло.
Однако охотники бросились вперед, и через мгновение дичь была уже в их руках.
Рога зазвучали, и главные охотники сошли с лошадей. Но тут произошла сцена, которой никто не ожидал.
Асканио Макароне бросился на колени перед королем со всеми знаками глубочайшего отчаяния.
— Ваше величество! — взмолился он. — Сжальтесь надо мной! Сжальтесь над этой женщиной, которая так же чувствительна, как и прекрасна!
— Принесите факелы! — сказал Альфонс, покатываясь со смеху. — Я хочу видеть лицо проказника, пока он играет нам эту комедию.
— Я не смеюсь, ваше величество! Клянусь вам всеми моими предками, которых числом тридцать девять, что я говорю серьезно. Выслушайте меня! Пусть никто не смеет касаться до этой женщины! Она священна!
— Вот самый забавный плут, которых только нам случалось видеть! — воскликнул король, глядя на Асканио.
Падуанец, видя, что король его не понимает, бросился стрелой и вырвал несчастную женщину из рук державших ее охотников.
— О!.. О!.. — король задыхался от гомерического хохота. — Что за дичь!
Принесенные факелы осветили лицо мисс Арабеллы, которую поддерживал падуанец. При виде этой пары, король выпустил поводья и схватился за бока.
— Браво!.. Браво!.. — кричал он. — Где это он выкопал такую красавицу!
— Ах! Ваше величество! — произнес патетическим тоном Макароне. — Не похищайте у меня мое сокровище!
Альфонс, считая все это приключение приготовленной заранее комедией, схватил кошелек и бросил его падуанцу.
— Мне надо не золото, — сказал Асканио, ловя кошелек на лету, — к чему мне золото!.. Ах! Божественная Арабелла, какая судьба тебя ожидает!
В эту минуту единственная наследница милорда открыла глаза и испуганно огляделась.
— Где я? — прошептала она.
— У моего сердца! — отвечал Асканио взволнованно. — В моих объятьях, моя возлюбленная, в объятьях твоего супруга!
— А!.. — вскричал король. — Вот идея! Надо их женить! Устроим сейчас же свадьбу.
При этом предложении старинный дух рыцарей Небесного Свода пробудился как бы по волшебству. Крики восторга приветствовали слова короля. Будущие супруги были помещены между шестью рыцарями с факелами, и охота, обратившаяся в процессию, двинулась к ближайшей церкви.
Священник был разбужен по приказанию короля и волей-неволей должен был совершить обряд венчания.
Мисс Фэнсгоу, еще не оправившаяся от волнения, глядела с испугом то на короля, то на рыцарей Небесного Свода, то на Асканио.
— Мое небесное сокровище, — сказал падуанец, наклоняясь к ее уху, — блеск этой церемонии может дать тебе понятие о моем положении при дворе… Этот маленький человечек, довольно некрасивый, который только что говорил со мной, не кто иной, как мой веселый товарищ Альфонс VI, король Португалии. Он непременно хотел, чтобы я позвал его на мою свадьбу.
Жених и невеста опустились на колени, и церемония началась.
В это время у дверей церкви происходила сцена совершенно другого характера.
Все рыцари Небесного Свода последовали за королем в церковь. На улице остались только трое, в том числе и незнакомец, которого мы видели на королевском ужине. Он держался в отдалении и, казалось, ожидал выхода толпы, чтобы снова присоединиться к кортежу.
Другие двое тихо разговаривали на самом пороге церкви.
— Ваше сиятельство падает духом в минуту действия, говорил один тоном упрека. Ободритесь, граф, и подумайте о цели, которой вы почти достигли.
— Этот бедный король меня любил! — отвечал взволнованным голосом Кастельмелор. — Он доверял мне, Конти! Моя измена кажется мне низкой и бесчестной. Если бы еще это был обыкновенный государь, способный защищаться… Мужчина, наконец!
— Разве вы не можете привести себе в оправдание, что вы поступили так для блага Португалии.
— Благо Португалии! Разве я могу лгать самому себе? Я о нем и не думал, Конти; ведь у Альфонса есть брат…
— Но, сеньор! — вскричал Конти. — Жребий брошен! Эти меланхолические размышления совершенно напрасны. Все приказания отданы… Корабль ожидает в гавани.
— Демон! — прошептал незнакомец. — Без него Кастельмелор, может быть, раскаялся бы!…
— Граф выпрямился и тряхнул головой, как бы желая отогнать неотвязные мысли.
— Пусть наша судьба исполнится! — сказал он.
В эту минуту новобрачные вышли из церкви, сопровождаемые насмешливыми восклицаниями рыцарей Небесного Свода.
— На охоту! — скомандовал Альфонс.
Снова началась безумная скачка, но вид ее значительно изменился. По знаку Конти факелы были потушены, музыка замолкла, и вдруг воцарилась мертвая тишина.
— Что это значит? — спросил король.
Никто не отвечал ему. Конти кольнул своим кинжалом лошадь Альфонса, и несчастный король, объятый детским страхом, помчался с невероятной быстротой по узким и темным улицам нижнего города.
Число следовавших за ним охотников быстро уменьшалось. Скоро их осталось не более двенадцати. Впереди всех скакал Конти.
— Куда это меня везут? — дрожащим голосом спрашивал время от времени Альфонс.
Ответа по-прежнему не было. Скоро молчаливая кавалькада достигла берегов Таго.
В эту минуту незнакомец, бывший в числе следовавших за королем всадников, пришпорил свою лошадь и поравнялся с королем. В темноте никто этого не заметил.
Подскакав к берегу, Конти три раза протрубил в рог. В ответ на этот сигнал над волнами блеснул огонь, и на мачте одного из судов, стоявших в гавани, был поднят фонарь. Через несколько минут лодка с четырьмя гребцами показалась у берега.
— Что это значит? — спросил король. — Я хочу вернуться во дворец. Мне скучно и… я боюсь!
