приподнял рукав и коснулся браслета.
— Вот он.
Брокл подошёл ближе:
— Браслет?
— Похоже, что так.
Брокл с любопытством потрогал его; в темноте серебро тускло поблёскивало. Джесса схватила Брокла за рукав.
Кари вновь коснулся браслета, и металл вдруг ожил. Превратившись в тонкую гибкую ленту, он начал извиваться на руке Торкила, свиваясь кольцами, вновь распрямляясь и издавая тихое шипение.
Как заворожённые, они смотрели на оживший браслет. Торкил дёрнулся, но Кари удержал его:
— Не шевелись!
С руки Торкила медленно сполз длинный белый червь, оставив после себя след на запястье. Шипя и разевая маленькую пасть, он извивался на чёрной земле, его крошечные глазки светились, словно прозрачные бусинки. Но вот он превратился в тёмный дым, от которого вскоре осталось лишь вонючее пятно на земле, а вскоре исчезло и оно.
Джесса по очереди коснулась всех своих амулетов. Брокл потрогал ногой то место, где только что извивался червь, но там ничего не было. Тварь исчезла. Джесса бросилась к Торкилу и помогла ему сесть. Как в полубреду, озираясь по сторонам, он всё время потирал белый шрам, оставленный змейкой, словно тот чесался или невыносимо болел. На вопросы Торкил не отвечал.
В конце концов Броклу пришлось взять его на руки и завернуть в одеяло. Торкил мгновенно уснул.
— Он не виноват… — сказала Джесса.
— Я знаю, — ответил Брокл. — Это всё она.
Он вернулся к Кари и стал осматривать его рану — она была длинной и неглубокой, нож только слегка рассёк кожу.
— Мы знали, что она управляет им, — сказал Кари.
Джесса не ответила. Она протянула Броклу бадью с чистой водой.
— Ты нам не доверял. Поэтому и не показывался там, в Трасирсхолле.
— Я показался вам, когда пришло время. — Кари смотрел, как Брокл смывает кровь.
— Рана неглубокая, — сказала Джесса.
— Неглубокая, — проворчал Брокл, — а могла быть и глубокой, и тогда конец всем её переживаниям.
Джесса промолчала. Она понимала, что Брокл прав.
— Ты тоже хороша! — свирепо рявкнул на неё великан. — Ты же знала о браслете и ничего нам не сказала!
Джесса почувствовала, как от стыда у неё загорелись лицо и шея.
— Я думала, он просто от жадности, я не знала, что этот браслет так опасен…
Но она говорила неправду. Джесса была готова убить себя, ведь она прекрасно обо всём догадывалась и всё же молчала.
Кари бросил на неё пристальный взгляд.
— Их было два. Ты выбросила свой в море, — вдруг сказал он.
Она пожала плечами, не спрашивая, откуда он узнал. Ей было очень горько и стыдно.
— Этот браслет всё объясняет, — сказал Кари после некоторого молчания. — Торкил испытывал боль — она её усиливала. Когда-то она так же поступала и со мной… очень давно. Она хотела, чтобы мы шли как можно медленнее. Теперь я понимаю, откуда брались эти красные лоскутки.
— Какие лоскутки?
Кари достал из своего мешка несколько обтрёпанных лоскутков; это была дорогая красная ткань, вышитая золотыми нитями.
— Узнаёшь?
— Да это же рубашка Торкила.
— Он отрывал от неё кусочки, — сказал Брокл, выливая под куст воду из бадейки, — — и оставлял на земле, на кустах и ветках. Он вёл их за нами.
Джесса была поражена:
— Но он ненавидит её!
— Ну и что? — возразил Брокл. — Она управляла его волей; это она умеет. Теперь он будет ненавидеть её ещё сильнее.
— Брокл нашёл их случайно. После этого я велел птицам подбирать эти лоскутки. — Кари вдел руку в рукав. — Птицы любят яркое. Они подбирали их и приносили мне.
Джесса посмотрела на чёрный лес. Так вот почему Торкил спустился к озеру — чтобы встретить всадника. Она нахмурилась. Значит, всё это время колдунья держала его за руку, управляла им, словно пешкой в игре.
— Как ты думаешь, он понимал, что делает? — спросила она.
Но Кари смотрел куда-то сквозь стену.
— Брокл…
— Знаю. Я слышал. — Великан уже сжимал в руках топор; его лезвие тускло блеснуло в темноте.
Джесса тоже прислушалась, но из леса не доносилось ни звука.
И вдруг хрустнула ветка.
Брокл крепче сжал топор.
Кто-то подходил к двери, ступая по сухим листьям. Теперь Джесса ясно слышала шаги, шелест веток ольхи и терновника.
Брокл пригнулся.
— Тихо, — сказал он, — замрите.
Джесса увидела, как возле двери, ведущей в зал, мелькнула чья-то тень, чёрный силуэт среди мрака и тьмы. Возле густо переплетённых веток и кучи камней человек остановился. И вдруг, к изумлению Джессы, заговорил:
— Да убери ты свой топор, Брокл.
Этот насмешливый голос показался Джессе странно знакомым. Брокл громко расхохотался, и даже Кари улыбнулся.
— Мошенник ты этакий! — радостно воскликнул Брокл. — Иди сюда, дай на тебя посмотреть.
Из темноты выскользнула чья-то гибкая фигура, и человек подошёл к ним. Брокл отшвырнул топор и схватил его в свои объятия.
— Не так сильно, — засмеялся тот.
— Ничего, не сломаешься. А ты рано явился — мы тебя ещё не ждали.
Джесса с удивлением посмотрела на Кари:
— Да это же бродячий торговец!
— Какой бродячий торговец?
Незнакомец хмыкнул:
— В таком виде я появился перед ней в прошлый раз, мастер заклинаний. Я тогда бросил немного травки в очаг ярла. И позволил убежать одному преступнику.
— А ещё мы виделись в Вормсхеде, — напомнила ему Джесса.
— Правильно. Откуда тебе так не хотелось плыть морем, дорогой кита, домом шхер. В страшный замок, затерянный в снегах. — Он подмигнул Кари. — Она была так расстроена, что я чуть всё ей не рассказал.
— Ты поэт, — внезапно догадалась Джесса. Теперь она поняла, почему он не позволил им бежать.
Брокл засмеялся:
— Конечно, он поэт. Ты разве не слышала о Скапти, сыне Арнса? Он был скальдом у Вулфинга.
