… тавлеи золотые, что им для игры служили когда-то…
Старик оказался прав. Поздно проснувшись, они увидели за окном такую вьюгу, что не смогли разглядеть даже стены противоположного дома. Отправляться в путь в такую погоду не имело смысла. Хакон выглянул наружу и тут же снова завалился спать, сказав, что теперь уж разом отоспится за все их прошлые бессонные ночи.
Джесса и Кари стали играть в «Охоту на короля», используя доску, на которой Кари вырезал ножом квадраты. Он вообще умел искусно вырезать по дереву. Вместо фигурок они взяли монеты Брокла. Дочь вождя Линна, которая принесла им завтрак, как заворожённая следила за игрой, забыв о своих делах. Джесса объяснила ей правила.
Брокл не нашёл себе занятия. Плечо его больше не беспокоило; послонявшись по дому, он набросил медвежью накидку и вышел из дома.
— Куда он пошёл? — рассеянно спросил Скапти.
— Проведать лошадей. Куда же ещё?
Мунгарм точил меч оселком, который ему одолжили жители деревни. Он с интересом поглядывал на поэта, растянувшегося на лавке. Скапти держал в руке кантеле и тихонько проводил пальцами по струнам, проверяя, целы ли они и нет ли трещин в берёзовом корпусе инструмента. Потом что-то забренчал.
Джесса оторвалась от доски:
— Разучился играть?
Скапти усмехнулся:
— На празднике обычно поют песни. Даже гости. — Он посмотрел на Линну. — У вас должны быть свои поэты. Сказители у вас есть? Или старики, которые помнят прежние времена?
Она смутилась, откинула длинные чёрные волосы:
— У нас есть Вещий. Он знает наше прошлое.
— Он шаман?
Девочка кивнула. Потом быстро собрала тарелки. Скапти ещё раз провёл рукой по струнам и сказал:
— У меня есть отличная песнь, в которой выражается благодарность за гостеприимство. Мне разрешат спеть её на вашем празднике?
Девочка помедлила, прежде чем ответить:
— Я не знаю… Это не такой праздник. — Кари вопросительно взглянул на неё, но она заторопилась. — Я лучше пойду. Мама будет меня искать.
Они смотрели на неё, любуясь её яркой одеждой. Линна быстро накинула плащ и вышла из комнаты.
— Она чего-то испугалась, — сказала Джесса. — Интересно чего.
Кари передвинул фигуру:
— Песни Скапти. Как услышала, что он собирается петь, так и побежала отсюда.
Джесса рассмеялась, но задумалась над его словами.
Скальд не обратил на них внимания. Он привалился к стене, закутавшись в голубое одеяло.
— Не мешайте мне. Я буду работать. Потом закрыл глаза и замер.
Джессу это не удивило. Так Скапти сочинял свои песни; так сливал воедино слова, музыку и кеннинги; сплетал из них затейливые строфы и ритмы, вкладывая в них силу и заучивая наизусть, — процесс сложный и напряжённый. Теперь он будет часами лежать неподвижно, лишь изредка трогая струны кантеле; потом появится музыка, а за нею — слова песни.
В комнате наступила тишина. Слышалось только постукивание монет да звон оселка.
Потом появился Брокл, весь в снегу. Отряхивая сапоги, он весело сказал:
— Небо проясняется. Я купил у старика продуктов — в этой деревне живут удивительно щедрые люди. — Он бросил в угол три мешка. — Завтра сможем ехать.
Из-за занавески раздался стон Хакона.
Джесса засмеялась; она поняла причину его огорчения. Еда, тепло, отдых — всё это так хорошо. И вместо этого — пронизывающий ветер, снег в лицо, седло, с которого то и дело соскальзываешь, морозные ночи. Но нужно ехать. Нужно спасать Сигни. Джесса внезапно вспомнила тёмную комнату и спящую девушку с разбросанными по подушке волосами. И Вулфгара; как ему, должно быть, тяжело.
— Я покажу тебе, что там происходит, — раздался голос, — если хочешь.
Она бросила на Кари испуганный и сердитый взгляд:
— Не смей читать мои мысли!
Он опустил глаза:
— Извини, Джесса.
— Это очень опасно…
Он покачал головой:
— Можешь мне этого не говорить. Но иногда я просто не могу удержаться. Эта картинка Сигни в твоём сознании была такой чёткой.
Что-то в его голосе успокоило Джессу, и она буркнула:
— Ладно, покажи.
Кари убрал со стола фигурки и вылил на него немного воды из кувшина.
И в этой воде сразу появилось изображение. Джесса узнала Ярлсхольд; он был окутан тишиной и какой-то зловещей пустотой. Дым поднимался лишь из двух — нет, трёх домиков и из дома ярла, в окнах которого горел свет. Повсюду лежал нетронутый снег — на крышах, возле дверей; похоже, его никто не убирал. У берега фьорда стояли корабли. И кругом — ни одного человека.
Но вот вода просочилась сквозь доски стола, и картинка исчезла.
— Где же все люди?
— Сидят по домам. Те, кто ещё не уснул. — Кари бросил на Джессу странный взгляд. — Ты кого- нибудь видела?
— Нет. Это меня и беспокоит.
Он ответил не сразу:
— Я видел. Я видел их души, Джесса. Уже почти половина жителей Ярлсхольда. Души бродят между домами, погружённые в сон, словно в туман. Они не знают, куда идти. Они во власти её колдовства — я чувствую его даже здесь.
Джесса кивнула:
— Она знает, что мы на пути к ней?
— Конечно знает. Она ждёт нас… меня. Чем ближе мы к ней, тем сильнее я чувствую её радость. И тем сильнее боюсь.
— Почему? — тихо спросила Джесса.
— Потому что не знаю, что делать. — Кари говорил очень тихо. — Жизнь Сигни, да и ваша тоже, зависит от меня, а я не знаю, что мне для вас сделать. Я не хочу её видеть… Гудрун. Я не хочу её видеть.
Он выглядел таким несчастным, что Брокл не выдержал.
— Вот когда доберёмся, тогда и подумаем, что можно сделать, — ворчливо сказал он. — Когда я встречусь с этой ведьмой, я найду что с ней сделать.
Кари покачал головой:
— Здесь мечи бесполезны, ты же знаешь.
Днём снегопад прекратился. Джесса и Хакон походили по деревне; жители, казалось, ничего не имели против.
Небо было серо-стальным, вода в озере замёрзла. Джесса и Хакон стали кидать камешки и смотреть, как они, звонко отскакивая ото льда, улетают далеко-далеко. Солнце, мрачный красный диск, стояло низко. Над озером, гогоча, пролетела стая гусей.
