месяцев, проведенных на берегу. Сегодня утром он тоже не думал о морской болезни — слишком был занят. Стоило ему остаться без дела, она оказалась тут как тут. Он отвык от качки — когда судно опять накренилось, он чуть не упал. На лбу выступил холодный пот, подкатывала тошнота. Ему пришла в голову горькая шутка — недавно он поздравлял себя с тем, что знает, откуда возьмется его следующий обед, но теперь он гораздо уверенней мог сказать, куда отправится предыдущий. И вот морская болезнь накатила на него.
Хорнблауэр лежал на койке лицом вниз. Сверху доносился скрип катков, и он мог заключить, что, перетащив пушки на корму, Буш двигает теперь лафеты. Но это Хорнблауэра не заботило. Желудок его снова взбунтовался. Ни о чем, кроме своих страданий, Хорнблауэр думать не мог. Что это? Кто-то изо всех сил колотит в дверь. Хорнблауэр осознал, что этот кто-то стучал уже довольно долго, и, не слыша ответа, принялся колотить.
— Что такое? — спросил Хорнблауэр хрипло.
— Штурман передает, сэр, — ответил незнакомый голос. — Мистер Провс, сэр.
Надо узнать, в чем дело. Хорнблауэр с усилием поднялся, проковылял к стулу и сел, спрятав голову в плечи, чтоб не видно было лица.
— Войдите! — сказал он.
Открывшаяся дверь впустила громкий шум.
— Что такое? — повторил Хорнблауэр, надеясь, что по нему видно, как глубоко он погрузился в деловые бумаги.
— Мистер Провс сообщает, сэр, — сказал голос. — Ветер крепчает и заходит. Надо будет изменить курс, сэр.
— Очень хорошо. Иду.
— Есть, сэр.
Конечно, надо идти. Хорнблауэр встал, одной рукой держась за стол, а другой поправляя одежду, собрался с силами и заковылял на палубу. Он все забыл — забыл, как дует в море свежий ветер, как свистит такелаж, как кренится под непривычными ногами палуба. Когда корма поднялась, он чуть не побежал вперед, тщетно пытаясь сохранить достоинство, и едва устоял на ногах, ухватившись за коечную сетку. Тут же подошел Провс.
— Сейчас курс зюйд-вест-тень-зюйд, сэр, — сказал он.
— Я вынужден был дать судну спуститься на два румба. Ветер по-прежнему заходит к западу.
— Это я вижу, — заметил Хорнблауэр. Он поглядел на небо и на море, стараясь сосредоточиться. — Как барометр?
— Почти не падает, сэр. Но к закату ветер станет еще сильнее, сэр.
— Возможно, вы правы.
В эту минуту подошел Буш. Он коснулся рукой низко надвинутой шляпы.
— Пушки передвинуты на корму, сэр. Орудийные брюки выбраны втугую.
— Спасибо.
Хорнблауэр, не отпуская коечную сетку, глядел прямо вперед, чтоб не поворачиваться ни к Бушу, ни к Провсу и не показывать им белое, как у салаги, лицо. Он пытался вспомнить карту Ла-Манша, которую вчера внимательно изучал. Между скалами Каскетс и Стартом двадцать лиг — если принять неверное решение, они могут застрять там на несколько дней.
— На этом курсе мы можем обойти Старт, сэр, — посоветовал Провс.
Тошнота неожиданно накатила на Хорнблауэра, и он задвигался, перебарывая ее. Он не хотел, чтоб Провс его подгонял. Повернувшись, Хорнблауэр увидел стоящего у руля Карджила — снова была его вахта. И это тоже, вместе со словами Провса и сообщением Буша, повлияло на решение Хорнблауэра.
— Нет, — сказал он. — Мы повернем оверштаг.
— Есть, сэр, — неохотно согласился Провс. Хорнблауэр взглядом подозвал Карджила — он не хотел расставаться с успокоительной поддержкой коечной сетки.
— Мистер Карджил, — сказал Хорнблауэр. — Давайте посмотрим, как вы повернете судно теперь, после того, как мы изменили дифферент.
— Есть, сэр, — ответил Карджил. В ответ на прямой приказ бедняга не мог сказать ничего иного. Но он явно нервничал. Вернувшись к штурвалу, он взял из стропки рупор — к этому вынуждал его крепкий ветер.
— Приготовиться к повороту оверштаг! — скомандовал он. Выкрики боцманматов и мистера Вайза подхватили его приказ. Матросы побежали на свои посты. Карджил посмотрел на море, на небо и судорожно сглотнул. На этот раз он барабанил по ноге пальцами левой руки — правая была занята рупором. Матросы отдали шкоты и брасы с одной стороны, обтянули с другой. «Отчаянный» встал на ровный киль. Он поворачивался. Поворачивался.
— Кливер-шкоты раздернуть! — прокричал Карджил в рупор. Сам Хорнблауэр предпочел бы подождать еще три-четыре минуты, но знал, что может ошибаться — и не только из-за морской болезни. Стоя на этом месте, он не «чувствовал» судно. События показали, что Карджил чувствовал, или ему повезло — во всяком случае «Отчаянный» повернулся без колебаний.
— Руль на подветренный борт! — прокричал Карджил, рукоятки штурвала закрутились, останавливая «Отчаянный», который уже начал уваливаться под ветер. Матросы налегли на фока-галс, другие выбрали булини. «Отчаянный» лег на новый курс так послушно, как только можно было желать. Хорнблауэр подошел к штурвалу.
— Рыщет? — спросил он у рулевого. Тот немного отпустил штурвал, прищурился на ликтрос грот- марселя и снова привел судно к ветру.
— Не могу сказать, чтоб рыскал, сэр, — заключил он. — Может и рыщет, немного. Нет, сэр, не скажу, чтоб рыскал.
— Очень хорошо, — сказал Хорнблауэр. Буш и Провс не произнесли ни слова. Не требовалось даже взгляда, чтоб особенно подчеркнуть ситуацию, но вот слегка похвалить Карджила будет нелишним. — Вы сможете уйти с вахты удовлетворенным, мистер Карджил.
— Да, спасибо, сэр, — сказал Карджил.
Его круглое румяное лицо расплылось в улыбке. «Отчаянный» поднялся на волне, накренился, и Хорнблауэр, застигнутый врасплох, оступился и полетел прямо на широкую грудь Карджила. К счастью, тот был тяжеловесом и крепко держался на ногах. Он устоял — иначе они вместе с капитаном покатились бы прямо в шпигат. Хорнблауэр сгорал от стыда. Он не лучше держится на ногах, чем любая сухопутная крыса — зависть к Карджилу, Бушу и Провсу, стоящим твердо и уверенно покачивающимся вместе с судном, грозила перейти в прямую неприязнь. И желудок опять готов был предать его. Достоинство Хорнблауэра было в опасности. Он собрал все его остатки, чтобы на негнущихся ногах и с несгибаемым упорством повернуться к Бушу.
— Пожалуйста, проследите, чтоб меня позвали, если понадобится изменить курс, мистер Буш, — сказал он.
— Есть, сэр.
Палуба кренилась, но Хорнблауэр знал, что она кренится совсем не так сильно, как представляется его смятенному рассудку. Он принудил себя дойти до каюты. Дважды приходилось ему останавливаться и собираться с духом, а когда «Отчаянный» поднялся на волне, он едва не побежал — во всяком случае, пошел куда быстрее, чем приличествует капитану.
Проскочив мимо часового, он потянул на себя дверь. Не утешило — даже еще хуже смутило, — что рядом с часовым стояло ведро. Хорнблауэр распахнул дверь, переждал, пока «Отчаянный» закончит опускать корму, и со стоном ухватился за койку. Койка качалась, и ноги его проехались по палубе.
4
Хорнблауэр сидел за столом в своей каюте, держа в руках пакет, который пятью минутами раньше вынул из рундука. Через пять минут он будет вправе его вскрыть — по крайней мере, так показывало
